Дмитрий Резаев - Сын ворона

– Я надеюсь, лучший друг имеет право получить место в твоей лодке без очереди?

Роарг засмеялся, а следом засмеялись все остальные.

– Мне нужны еще семеро, – объявил Роарг. – Кто еще хочет показать, на что способен?

Желающих не пришлось приглашать повторно. Чардраг показал, как умеет сражаться без оружия против нескольких соперников, ловкими движениями и уклонами, заставляя их наносить удары друг другу. А в конце схватки хитрым приемом он перепутал руки нападавших, словно веревки, и отобрал у них мечи, словно игрушки у малых детей.

Норманн Торвуд, не говоря ни слова, расколол палицей дубовый стол пополам.

Лях Мирослав завязал узлом кочергу, а лютич Бус победил троих, скача на одной ноге. Славный был день и много славных воинов показали свое мастерство и удаль. Но отобрал Роарг только десятерых.

Радомир стоял снаружи, прислонясь к стене, и слушал крики и смех. Его обуревали противоречивые чувства. С одной стороны, впервые за много лет люди выказали ему неповиновение, с другой – его названный сын у него на глазах становился великим воином, за которым без колебаний шли лучшие из лучших. Значит, судьба острова Руя в надежных руках. К сожалению, не в его руках. С третьей стороны, на острове Руя не может быть двух вождей. Кто-то из них двоих должен уступить. Радомир понимал, что его время уходит, но он чувствовал в себе силы и не только силы, но и огромный опыт, знания. Все это он был готов употребить на пользу островитянам. А вот Роарг пока думал только о себе. О подвигах и славе. Радомир вдохнул вечерний прохладный воздух. Как же ему хотелось вернуться в те времена, когда его не держал груз ответственности, и он мог плыть на все четыре стороны, хоть на край земли, где по старинным преданиям трубили в трубы божьи вестники.

Дитмар и Манфред сидели за столом в личных покоях хозяина замка. Дитмар выглядел встревоженным и испуганным. Манфред – наоборот, был спокоен и сидел в кресле, развалившись, словно хозяином был он. Рыцарь смотрел на будущего тестя с нескрываемой брезгливостью:

– Тебе не стоит беспокоиться насчет семьи этого Симеона из Торна.

Дитмар не разделял его уверенности:

– Его родня это так не оставит. Чтобы ты не говорил про случайность, все уверенны, что ты убил его намеренно. Они явятся ко мне за вергельдом.

– Убил его я. И беспокоиться нужно мне.

– Тебе они мстить не решатся. Кто они по сравнению с тобой? Мелкие дворяне. А ты любимец императора Конрада. А вот я…

Манфред, потягиваясь, встал.

– Мстить моему тестю, значит, мстить мне. Караван со свадебными дарами уже в пути. Готовься к свадьбе.

– Альмейда… Ты же видел, как она… как она себя вела на турнире. Она уже не маленькая, все понимает… Если бы ты как-нибудь успокоил ее, убедил, что это был несчастный случай…

Из живота жаркой волной в самую голову поднялся гнев. Так бывало всегда, когда реальность не совпадала с представлениями Манфреда об устройстве мира. При чем тут Альмейда?! Почему он должен что-то объяснять какой-то девчонке?! Но внешне гнев никак не проявился. Манфред бросил, направляясь к двери:

– Пойду с ней поговорю.

Спокойствие Манфреда не обмануло Дитмара. Он вскочил, бросил к нему и схватил его за рукав зеленого бархатного камзола.

– Нельзя! До свадьбы нельзя…

Дитмар повис на руке Манфреда, но тот отшвырнул его прочь, как муху. Дитмар отлетел в угол и замер там, не в силах принять происходящее. Манфред снова направился к двери. Дитмар вторично бросился к нему, упал на колени и обхватил его ноги. Он поднял к рыцарю лицо. По старческим щекам текли слезы.

– Не надо! Не надо меня унижать…

Манфред рывком за шиворот поднял Дитмара на ноги. Тот не мог стоять, ноги его подкашивались. Но Манфред держал крепко и говорил прямо в глаза:

– О чем ты думал, когда требовал такой выкуп за дочь? О том, как подороже продать ее красоту. Ты продал – я купил.

Он отпустил ворот Дитмара и тот мешком осел на пол, продолжая стенать:

– Прошу… Не позорь меня…

Манфред взялся за ручку двери:

– Все будет в порядке, старик.

Дитмара, сидя на полу, беззвучно рыдал. Манфред вышел. Старик остался лежать, не в силах пошевелиться. Лицо распухло от слез. От грозного хозяина замка, только что проводившего турнир, не осталось и следа. Был Дитмар Медведь, стал Дитмар Старый.

Зато новый хозяин Урсмарки уверенно шагал по коридору, направляясь к покоям Альмейды. Из одной из комнат на его пути вышла Агата, служанка и наперсница Альмейды. Она почти наткнулась на Манфреда и вскрикнула от неожиданности. Манфред зажал ей рот рукой и прижал к стене. Агата с ужасом смотрела на него, не в силах пошевелиться. Манфред насмешливо оглядел ее. Потом схватил свободной рукой за грудь и больно сжал. Девушка замычала, пытаясь вырваться. С таким же успехом она могла попытаться сдвинуть гору. Манфред отпустил ее грудь.

– Не нужно кричать.

Он медленно убрал руку от ее рта. Девушка попыталась крикнуть снова, но он ткнул ее в лоб ладонью, стукнув о стену.

– Я же просил. Будешь кричать – удавлю. Поняла?

Девушка, кивнула, судорожно пытаясь подавить всхлипы.

– Пошли.

Он схватил ее за локоть и потащил за собой.

– Сейчас мы подойдем к ее двери в комнату Альмейды, и ты скажешь, чтобы она открыла.

Они подошли к двери в покои Альмейды, которые находились рядом с комнатой ее служанки. Манфред встряхнул Агату.

– Ну!

Служанка судорожно сглотнула и забормотала сдавленным от ужаса голосом:

– Г…г… Госпожа! Это я. Агата!

Манфред отшвырнул ее в сторону. Как только дверь начала открываться, он с силой распахнул ее сам и ворвался внутрь. Дверь захлопнулась за ним с оглушительным треском. Служанка завыла и побежала по коридору туда, где находились покои Дитмара, крича:

– Господин! Господин…

Манфред высился посреди комнаты и откровенно разглядывал Альмейду, которая стояла возле своего ложа под балдахином. Волосы ее были распущены, на ней не было ничего кроме простой рубашки до пят. Ни тяжелого платья, ни корсета, ни бесконечных юбок. Солнце из окна просвечивало сквозь рубашку, обрисовывая лучезарной кистью безупречные контуры женской фигуры. Манфред расплылся в улыбке:

– Время брачной ночи пришло.

Он шагнул к ней. Альмейда истошно закричала:

– Вон!

Ярость клокотала в ней, клубилась, застила ослепительной пеленой глаза. Она ничего не могла с ней поделать, не могла унять желание броситься на Манфреда и рвать его ногтями в клочки.

Манфред не обратил ни малейшего внимания на ее слова. Он резко обхватил Альмейду руками, прижимая к себе. Она извивалась в его железных объятьях, как змея. Манфред попытался поцеловать ее в шею. Она, резко увернулась, оказавшись к нему спиной. Он швырнул ее на кровать, и, тяжело задышав, стал задирать ее платье, под которым оказалась только нижняя юбка. Манфред в нетерпении шарил по ней огромной ладонью. Альмейда лежала грудью на кровати, вдавленная в нее всей тяжестью рыцаря. Она сунула руку под многочисленные подушки и, наконец, достала нож с изогнутым расширяющимся лезвием, которое покрывали темные руны. Раздался треск разрываемой ткани, и Манфред отбросил в сторону то, что осталось от юбки. Альмейда вновь изогнула тонкое тело, переворачиваясь лицом к насильнику, и наугад ударила его ножом. Удивленный Манфред едва успел отскочить. Опытный воин сделал пару шагов назад, чтобы оценить боевые возможности противника. По щеке из небольшого пореза показалась кровь. Альмейда вскочила с кровати, держа нож прямо перед собой. Манфред усмехнулся: