Серафима Вишняк - Дом, который… Повесть

***

Как всегда, ни свет, ни заря проснувшаяся бабушка стоит у плиты. На ней старенькое домашнее платье, поверх которого повязан недавно купленный, до сих пор хрустящий и пахнущий магазином фартук. Это бордовое платье почему-то очень не нравится маме, она называет его «колхозным» и часто ссорится из-за него с бабушкой, но та упорно продолжает его носить.

Бабушкины волосы собраны в аккуратную «гульку» на затылке. Она печет оладушки и задумчиво, тихо глядит в окно. Каждый раз, когда Надя застает ее такой, как этим утром, на душе у нее почему-то сильно щемит.

– С добрым утром, баб, – здоровается она, плюхнувшись на стул.

– Выспалася? – Не оборачиваясь к внучке, отвечает бабушка, – давай ешь, и веди скоренько собаку. Она все углы ночью опять пообоссала…

Наде не хочется вести Томку в одиночку и, поглощая один за другим оладушки, она нетерпеливо прислушивается: не встала ли Юлька? Но в зале, где она спит, по-прежнему тихо.

Оладушки, оладушки… И как только вы получаетесь такими ровными и пышными – совсем как на картинке? У мамы они не такие. Они, конечно, тоже вкусные, но почему-то плоские, некрасивые.

Надя уже насытилась, но глаза не наелись. Она густо намазывает очередной оладушек ароматным яблочным, тоже бабушкиным вареньем, засовывает его в рот целиком и, прихлебывая чай, интересуется у бабушки, когда приедет мама.

– Сегодня должна, – отвечает бабушка, – ну, ты наелась? Веди давай собаку, а то она и нагадит тут.

В прихожей показывается Юлька. Неодетая, неумытая, взлохмаченная, со сном в каждом глазу, она вбегает на кухню, по-щенячьи бросается к столу и на ходу хватает горячий оладушек.

– Ыыыый… Да ты умойся сперва, и причешись. Как чухысрака, а к столу лезешь! – Сердится бабушка, – и тапки обуй иди!

Но Юлька пропускает ее слова мимо ушей. Косясь в сторону прихожей, где Надя далеко не с первой попытки надевает ошейник с поводком на прыгающего от радости и нетерпения Томку, она торопливо (как бы без нее не ушли!) заглатывает несколько оладушек. Не допив остывший чай, Юлька громко благодарит бабушку и бежит одеваться.

– И-и! Куд-да ты? Вся морда же в варенье! Вымой сперва морду, а потом одевайся! – кричит бабушка на Юльку.

– Юльк, я тебя во дворе жду, – говорит Надя. Она выходит с собакой за дверь и бегом преодолевает несколько лестничных маршей.

Ее встречает уютный утренний двор. Тихая сень урючин скрывает игральные столы, за которыми местные картежники с раннего утра «режутся» в карты.

– Вот так тебе! – ревет могучим басом сосед Корнеич, швыряя замусоленные карты на стол.

– А я тебя вот так вот! Эн-на!..

Рядом с Надиным двадцатым стоит девятнадцатый дом. На втором этаже живет Катька Толстунова, закадычная Надина подруга. Дружат они, что называется, с песочницы – они именно там и познакомились.

Катька на год младше, но выше ростом и похожа на мальчишку. Ее светлые волосы коротко подстрижены, чтобы не было вшей, а над верхней губой находится небольшой шрамик – след от собачьих зубов. Катька умеет быстро бегать и лазить по деревьям, как обезьяна. Однажды дворовые ребятишки решили выяснить, кто быстрее залезет на дерево. Катька выбрала самое сложное дерево, сливу. Лихо перескакивая с ветки на ветку, она стремительно залезла почти на самый ее верх, что уже само по себе было верхом искусства. Но этого показалось Катьке мало. Ловко цепляясь за ветки, она перелезла со сливы на растущий рядом карагач, и триумфатором, под бурные аплодисменты зрителей, спустилась на землю.

А еще Катька всегда является инициатором интересных приключений. Если ее выпустят гулять, то, возможно, приключения будут и сегодня.

Надя подходит к Катькиному окну и зовет:

– Ка-тя!

Ждать приходится недолго. Вскоре в окне показывается стриженная Катькина голова.

– Выйдешь?

– Нет, – грустно отвечает Катька.

– Почему?

– Меня наказали.

– За что?

– Белку потеряла.

– Ну ты отпросись! Скажи, что мы вместе пойдем поищем…

– Папы с мамой дома нет.

– Ну так вообще классно! Выходи!

– Меня закрыли. В комнате.

– Блин…

Белка – это Катькина собака. Маленькая, белая, с небольшими темными пятнышками на спине и груди, имя она получила именно за окрас.

Однажды, когда Катька была у бабушки в деревне, а ее отец напился пьяный, Надя поймала за поводок мечущуюся по двору, напуганную и скулящую Белку, и, воспользовавшись тем, что вернувшаяся из командировки мама крепко спит, а бабушка находится в Аксае у еще тогда совсем маленькой Юльки, приютила ее у себя дома и от души накормила колбасой.

В знак благодарности, собака уже глубокой ночью «заминировала» квартиру и, видимо, решив, что этого недостаточно, дабы еще больше порадовать спасителей, исполнила свой лучший сольный номер. Белка пела от души, пронзительно, с надрывом. В этом «Не пытай ты меня, барин, отчего грущу…", талантливо исполненном на собачий манер, была вся боль и тоска Белкиного народа.

И вот, Белка пропала… Катька говорит, что она ни с того, ни с сего вывернулась из ошейника и убежала.

– Ее, наверное, уже сожрали бомжи, – Катькин голос звучит уверенно.

– Жа-алко, – сочувственно говорит Надя. На сердце щемит от вдруг живо вставшего перед мысленным взором взгляда умных, тоскливых Белкиных глаз.

– Да, жалко, – вздыхает Катька, – хотя, может, и не сожрали. Может, знаешь, она прибежит еще. Как в тот раз.

– А что, прибегала уже? – Оживляется ободренная Надя.

– Ну да. Однажды она от папы убежала. Ну, когда он… – тут Катька смущается и прерывает себя на полуслове, но потом, подумав, продолжает – воот… А потом прибежала. Сама.

Не очень-то удобно разговаривать, задрав голову вверх. Наде хочется, чтобы Катька стояла прямо здесь, рядом с ней. Вдруг ей в голову приходит гениальная идея.

– Слушай… – говорит она, – а давай, ты из окна вылезешь? Немного погуляем, а потом обратно залезешь.

Катька задумывается, с видом знатока меряет взглядом расстояние от окна до земли и, наконец, решается:

– Можно. Только у меня веревки нет… Но я сейчас что-нибудь придумаю.

Катька скрывается в комнате, и Надя слышит, как она там возится, как стучит выдвижными деревянными ящиками. Из подъезда выскакивает Юлька. Надя окликает ее, и сестренка подбегает к ней. Ее довольное лицо чисто умыто, а светлые волосы заплетены бабушкой в аккуратную косичку.

– Куда пойдем? – В карих глазах Юльки тоже горит жажда приключений.

– Не знаю, как Катя скажет. Вот только спустится, и пойдем куда-нибудь. – В двух словах Надя объясняет сестренке, в чем дело, и Юлька тут же становится активной участницей событий.

– Слушай! – говорит она Катьке, – а ты простыни попробуй связать! Тогда точно до земли хватит!

– А это идея, – говорит, взвесив новое предложение, Катька.