Серафима Вишняк - Дом, который… Повесть

Они спали. Его черная голова покоилась на подушке. Он обнимал маму так, как будто она была его собственностью – руками и ногами. Он был голый. И мама тоже была голая. И вид их переплетенных фигур казался неестественным, неправильным, то ли страшным, то ли смешным. Надя смотрела, как завороженная. Вдруг Ринатик, будучи все еще под властью сна, снял с мамы ногу и подтянул голые колени к груди. Между ног у него Надя заметила какую-то длинную штуку. Испугавшись, она поспешно закрыла дверь.

И когда мама говорила, что «дядя Ринат» придет, чтобы починить светильник или повесить новую люстру – все было не то, не то. Надя знала, что «дядя Ринат» принесет с собой не только инструменты, но и водку, после которой мама станет другой, другой…

Казалось бы, с приходом «дяди Рината» у Нади появлялся «Сникерс», свобода и мамины «да» на все просьбы. Казалось бы, чего еще надо? Проблема заключалась в том, что такая мама переставала быть мамой – требовательной, но веселой и доброй, строгой, но любящей и всепрощающей. Она становилась неестественной, неприятной, фальшивой «Юлькой», как называл ее Ринатик.

Однажды мама поняла, что Надя знает. Честно говоря, Надя тогда немного испугалась – и того, что мама наконец скажет, что Ринатик теперь ее, Надин, «папа» и так будет всегда, и того, что, пытаясь объяснить ей, что происходит, только больше запутается в обмане, вновь станет фальшивой, мертвой внутри куклой Юлькой. Но мама предпочла промолчать. Она узнала, что Надя знает. И все.

***

– Надежда, здор ово! – как всегда, жизнерадостно сказал Ринатик, переобуваясь в тапки.

– Привет, – бурчит Надя.

– На-деж-да, мой ком-пас земной, – поет Ринатик, – как дела?

– Хорошо.

– Каникулы? Отдыхаешь?

– Да.

Он тоже давно знает, что она знает.

– Ну и молодец.

И Ринатик идет на кухню к маме. Надя собирается на улицу.

– Мам, я гулять.

– Давай, только недолго, – отвечает ей кукла Юлька. Все, Нади для нее уже нет. Теперь до вечера ее будет интересовать только Ринатик, Ринатик и Ринатик.

Надя надевает ошейник с поводком на Томку и вприпрыжку сбегает в двор. В голове как нельзя некстати звучит навеянное Ринатиком «Надежда, мой конь подземн ой» – так и только так слышит Надя эту песню.

5.

– Ка-тя! – зовет Надя, стоя по окном девятнадцатого дома.

Катькина голова тут же высовывается.

– Привет. Выйдешь?

– Не знаю. Щас спрошу.

Томка увлеченно нюхает какую-то травинку, затем деловито и немного презрительно «делает дела». Катька вскоре появляется:

– Я покушаю и выйду.

– Давай! – Радуется Надя.

Кстати, Белка нашлась. Ее привели тогда Катькины родители.

Катька скоро выходит и на ходу доедает кусок белого хлеба, густо намазанный аджикой-«жоподэром». Надя вспоминает про мясо, которое смачно жарилось дома на сковородке, и сглатывает слюну. Конечно, мама предложила ей пообедать, но сидеть за одним столом с Ринатиком ей, по понятным причинам, совсем не хочется. В кармане шорт находится не отданная сдача. Мелочь, но на пару пачек печенья должно хватить.

– Куда пойдем? – спрашивает Катька.

– Давай к тому Дому?

– Давай.

– Только я Томку сейчас отведу.

***

Катька ждет ее у подъезда. В ее светлых волосах запутался солнечный лучик, левая коленка со вчерашней ссадиной наспех перевязана неумелой детской рукой. Катька девчушка миловидная, а сейчас даже стала не такой чумазой, как раньше, когда обе подружки еще под стол пешком ходили.

Катька растет сорняком, хотя у нее есть и отец, и мать, и даже два старших брата, Андрей и Сергей. Просто Катькина мама, как она сама говорит, надрывается на двух работах, а отец, когда не работает, сильно пьет. Взрослым (одному пятнадцать, второму шестнадцать) Андрею и Сергею, уж конечно, не до Катьки.

Надя влюблена в Катьку. С ней интересно, хотя приключения у девочек всегда достаточно опасные. Надиной маме не шибко нравится эта дружба, она считает, что Катька плохо влияет на дочь. А вот Катькина мама, тетя Тамара, наоборот, поощряет их общение. Ей кажется, что Катька может многому научиться у домашней Нади.

Но получается почему-то наоборот. Это Катька научила Надю лазить по деревьям, это Катька привила ей любовь к рогаткам, луку со стрелами, воздушным пистолетам, к игре «Казаки-разбойники», это именно Катька всегда соблазняет ее на дальние путешествия. Дальние – это за территорию разрешенного пространства, куда-нибудь в парк или даже на базар, или, вот, к Дому. Даже четырех-пятилетняя, Катька убегала со двора.

Однажды, когда Надя была еще маленькой, Катька прибежала к воротам ее детского садика. Он находился (и сейчас находится) через двор от Надиного дома. Увидев подругу, Надя и удивилась, и обрадовалась:

– Ты че тут делаешь?!

– Гуляю, – независимо ответила Катька, – а ты?

– И мы гуляем… – вздохнула Надя, покосившись на воспитательницу. И тоскливо добавила – Так хочу уйти отсюда…

Катька, прищурившись, дерзко смотрела на подругу, тоскливо сжимающую пальчиками сетку разделяющего их забора.

– А ты убеги, – посоветовала она.

– А как?

– Перелезь через забор, да и все.

Наде было совестно признаться, что она не умеет лазит через забор. Но и отказываться от Катьки не было сил.

– А давай, ты сюда перелезешь? – Вдруг предложила она.

В зеленых Катькиных глазах на миг появилась тень сомнения:

– А че… а разве можно?

– Можно, можно! – Разрешила Надя, которую все больше охватывал какой-то странный азарт, – давай, пока воспитательница не видит. Ну!

Катька еще секунду постояла, подумала, но потом все же решилась. Быстро и ловко взобралась по сетке, перекинула ногу на Надину сторону, и спустилась вниз.

– Как здорово! Какая ты молодец! – Хлопала от восторга в ладоши Надя. – Ну, пойдем, я тебя с ребятами познакомлю.

Катька удивительно быстро влилась в детский коллектив. Даже пацаны вдруг признали в ней вожака и почти беспрекословно подчинялись ее приказам. Наконец, время прогулки подошло к концу, и воспитательница громко просила детей построиться парами. Надя крепко сжала Катькину ладошку. Сердце ее взволнованно стучало.

– Слушай… – прошептала Катька, наблюдавшая за воспитательницей, пересчитывающей детей, – а может… а может, я лучше пойду, а?

– Нет, ты че! – Зашипела Надя, – сейчас нас кормить будут. Ты есть хочешь?

– Да…

– А у нас полдник. Не уходи! – И Надя еще крепче сжала руку подруги.

– Ладно, ладно, – сказала Катька. – А не прогонят?

– Неа, воспитательница добрая.

В раздевалке Надя подвела Катьку к своему шкафчику. У Катьки, само собой, не было сменки, и Надя решила пожертвовать ей свои чешки. Катька присела на корточки, принялась развязывать бантики на своих ботинках. Но пальцы слушались ее плохо.