Серафима Вишняк - Дом, который… Повесть

И небеса откликаются на ее безмолвную просьбу. За первыми каплями падают другие, и вскоре начинает моросить кратковременный летний дождик.

– Давай под крышу! – командует Катька и сама юркает в шалаш. Она теснится, пропуская Надю, но та умудряется звонко стукнуться с ней лбом.

– Подожди! – Властно говорит Катька, – давай еще раз стукнемся.

И девочки трижды – аккуратно, не больно – стукаются лбом, приговаривая заклинание:

– Раз, два, три, мама-папа, не умри!

Немного повозившись, подруги притихают. Они лежат рядышком и поэтому им не холодно. По крыше мелодично стучит дождик. Надя лезет в карман шорт, достает вторую пачку печенья, предлагает Катьке и выдыхает:

– Классно…

– Да, здорово, – хрустя печеньем, откликается Катька, – слушай, а тебя искать не будут?

– Да нет, – отмахивается Надя.

– А че?

– Баба в Аксае, а к маме пришел… этот…

– Хахаль ее?

– Ну да…

Катька деликатно умолкает. Но у Нади все кипит внутри, и она принимается жаловаться Катьке на Ринатика. На секунду она умолкает, прикидывая, стоит или не стоит сказать ей про штуку, которую она увидела в комнате с морковным светом, и, наконец, решается:

– Я, короче, видела кое-что… – понизив голос, доверительно говорит она подруге.

– Что ты видела?

– Я, короче, зашла к ним в комнату, когда они спали… А он был голый. И у него между ног… было… это…

Катька тянется к пачке с печеньем, берет одну печенюшку, сует в рот и деловито спрашивает:

– Х..й, что ли?

Надя вспыхивает, краснеет:

– Эээ… ну, да.

– И че?

Тут Надя сдается. Она смотрит на невозмутимую подругу и шепотом спрашивает:

– А че это такое-то?

– Ну, это… – Катька задумчиво морщит лоб, – это, в общем, такая штука, которую дядьки засовывают тетенькам в письку. И из-за этого рождаются дети. Я так родилась, – авторитетно заявляет она, – да и ты тоже.

Какое-то время девочки молчат. Потом Надя спрашивает:

– Слушай, а правда, в этом Доме убили кого-то?

– Да, кажется, – отвечает Катька, – но я точно не знаю.

– А я, кажется, слышала, что там один бандит убил другого. Из-за денег. Зарезал. А потом сам исчез. И с тех пор там призраки…

Катька притихает и задумчиво смотрит на Дом:

– Все может быть, – говорит она, – все, дождик кончился.

Уходить не хочется, но ужасно хочется есть и пить. Печенье только раздразнило голод. Попить-то и на колонке можно, а вот чтобы поесть, нужно домой топать. Судя по всему, времени уже больше трех. Может, Ринатик уже ушел?..

Катька словно читает ее мысли:

– Ты домой?

– Да, наверное. А ты?

– И я тоже. Мамка сказала до вечера быть. Пойдем?

Девочки вылезают из своего убежища, распрямляют затекшие члены.

– Думаешь, не разгромят? – Глядя на уютный шалаш, с тоской в голосе спрашивает Надя подругу.

– Не должны, – отвечает Катька, – здесь никто не ходит. Ну разве что наркоманы… Знаешь, что? А давай, это будет только наше место? Никому его не показывай, мгм?

– Давай! И ты тоже – никому!

Уходя, Надя еще раз оглядывается на шалаш.

***

Дверь квартиры открыта, а Ринатиковы ботинки все еще стоят рядом с мамиными туфлями. Стиснув челюсти так, что зубы заскрипели, Надя переобувается в тапочки, моет руки, прислушивается к плотно закрытой двери бабушкиной комнаты, и тихо, крадучись, идет на кухню. Заглянув в сковородку, она забирает себе на тарелку оставшееся мясо и садится обедать. Ест украдкой, по-волчьи, то и дело прислушиваясь, не встал ли кто за стенкой. Покончив с мясом, она заглядывает в холодильник, достает колбасу, отрезает несколько кружочков, делает бутерброд, запивает остывшим чаем. Затем, вздохнув, принимается прибирать на кухне.

В прихожей слышится звук шагов. Надя вытягивает шею, смотрит, кто это, с тайной надеждой, что это мама, у которой можно спросить, когда же наконец он уйдет. Но это Ринатик. На нем только незастегнутые брюки. Увидев Надю, он останавливается. Он еще очень пьян.

– Надежда… – бормочет он, – как делл?..

Надя дерзко смотрит ему в лицо и еле удерживается от желания брызнуть в него пеной от средства для мытья посуды. Он шатается. Он, кажется, ничего не соображает. На его заспанной голове вырос смешной черный хохолок. Неожиданно для себя Надя выпаливает:

– Дядя Ринат… Покажи х..й!

Ринатик секунду смотрит на нее, часто мигая глазами. Сперва Наде кажется, что он вдруг мигом протрезвел и сейчас скажет что-нибудь вроде «да ты, Надюха, сдурела» или еще что-нибудь в своем стиле. Но Ринатик молча лезет в штаны и извлекает на свет большую, уродливую штуку.

6.

– Скажи еще раз, как он выглядел? – в глазах Юльки огонек, щеки пылают. Она берет с прикроватного столика большую книгу, тащит Наде, не глядя открывает страницу и указывает пухлым пальчиком на одну из картинок, – вот так?

Надя смотрит на картинку, изображающую голого дядьку и видит «штуку».

– Блин, я тебе уже сто раз говорила. Да.

– Большой?

– Уфф… Да.

– Какой? Вот такой? – Юлька, все больше возбуждаясь, показывает руками размер.

– Ну, примерно. Чуть поменьше. Вот такой. – Надя немного сдвигает ее ладошки и, поддавшись игривому настроению сестренки, хихикает. – А че это за книга-то?

– Мамина, – Юлька тоже прыскает в ладошку, – я все картинки уже сто раз посмотрела, когда она мылась.

– Не боишься, что она тебя застукает?

– А она меня уже застукивала, – продолжает посмеиваться Юлька, – хочешь дальше смотреть?

– Не, не хочу, отнеси назад. Да и поедем же сейчас.

Девочки стоят в прихожей в ожидании бабушки. Надя с нетерпением дергает дверную цепочку, ей хочется уже уйти отсюда, да поехать поскорее домой. За плотно закрытой белой, аккуратно покрашенной дверью слышны приглушенные голоса бабушки и тетки. Вдруг бабушка повышает тон:

– Да не брАла я, не брАла!..

– Ну как же не брали, если он на холодильнике лежал, рубль! – звенит возмущенно тетка.

– Ну, паскуда ты такая… – бабушка едва ли не плачет. – на! На, посмотри кошелек! Нету тут твоего засратого рубля!

– Да зачем вы мне свой кошелек под нос тычете? – Тетка почти визжит, – вы его поди потратили уже, рубль!

Бабушка замолкает. Наде слышны всхлипывания. В груди у нее растет гнев, кулаки непроизвольно сжимаются. Ей хочется вбежать в комнату, защитить бабушку. Но тетка быстро поставит ее на место: рубль видела? Нет, не видела. Ну и молчи тогда.

Бабушка шумно сморкается в носовой платок.

– Скажу… Юле… Отдаст она тебе… твой блядский рубль… змеюка… Или сама с пенсии отдам…

Притихшая Юлька дергает Надю за руку:

– Пошли на улицу, – тихо говорит она.

Юлька на пять лет младше Нади. Спроси кто у нее, любит ли она сестренку, Надя не знала бы, что ответить. С одной стороны, конечно, любит. Юлька привязана к ней, как собака. Ходит за ней по пятам, во всем подражает. С другой – она такая надоедливая! Наде хочется почитать, а Юлька тут как тут, и начинает ее теребить. Надя сдерживается до поры до времени, а потом как рявкнет! Юлька – в слезы и, конечно, бегом жаловаться. И тут вмешивается мама: