Егор Майндер - Точка Скольжения. Архипелаг. Часть вторая

Сам же командир крыла, глайнес Илмеги, возглавил авиацию «Пасгедаса» три года назад, когда пошёл на повышение после шести лет на «Саттасе». Будучи там заместителем командира в звании сатранд, был отправлен на курсы «тактика воздушных боёв для соединений крылатой авиации». По окончании учёбы экзамены сдал на отлично и получил назначение на «Пасгедас» вместе со званием глайнес. Почти сразу же за ним по его запросу – и ответному согласию – в двенадцатое крыло перевели его соратницу по службе на «Саттасе» – сиргуд Игэм Уэйтонес. Та была полной противоположностью Тиры – резкая, импульсивная, охотно идущая на риск. Но при этом – отличный пилот с боевым опытом, полученным на том же «Саттасе», стартовый контракт подписала сразу на три года, потом – второй, ещё на три. Ни замечаний, ни нареканий, ни нарушений.

Уэйтонес сейчас была в воздухе. Второй из пилотов, которого узнал Мейлиш, был сиргуд Калес Иссиро – тот пришёл на крейсер всего год назад, когда закончился срок контракта предыдущего командира звена перехватчиков. Иссиро отличался уверенностью в себе, был смел и инициативен. Неплохие качества для начинающего командира, если бы не одно «но» – в послужном списке стояла отметка о пререканиях с Тирой Серонес – парня оштрафовали, он вроде поумнел, но по крейсеру ходили слухи, что дело обстоит не совсем так, как представлялось официально. Впрочем, особо никто и не разбирался – сиргуд Иссиро всё признал и раскаялся, чего ещё нужно для записи в документы? А слухи, что якобы этранес Серонес пару раз приложила парня лицом о палубу за обсуждение приказов Илмеги – кому они нужны? Слухи к официальному документу не прилепишь, а проводить расследование Мейлиш не стал. «Не чини то, что работает» – так выражался командир службы электромехаников крейсера, и Мейлиш с этим был полностью согласен. Персонал крыла авиалётов работал хорошо и слаженно, так что лишняя «починка» не требовалась.

Мейлиш допил мисми, поставил чашку на подоконник широкого кормового окна рубки. Что-то монотонно говорил диспетчер авиации крейсера – из Юнжи возвращались птицелёты с пополнением запасов провизии, а вот катер, на котором старпом отбыл за боеприпасами, почему-то задерживался уже на лейс. Впрочем, судя по болтовне диспетчера, дело было не в старпоме, а в том, что командующий Восточным Флотом никак не выдавал разрешение на погрузку катера – по той простой причине, что командующего почему-то на месте не было, а его заместитель куда-то запропастился.

«Разгильдяи», – подумал Мейлиш, ощутив, что в животе заурчало – не надо было пропускать завтрак. Хотя у командира корабля распорядка, как такового, почти нет – есть дела, ради которых приходится бросать всё. Видимо, у верхушки Восточного Флота такие дела тоже были – но, к Архаку, не сейчас же, когда объявлена повышенная готовность!

Вот «Пиккерено» хорошо – стоит сейчас себе в Лангесе, на рейде, на время выведенный из боевого дежурства. Случилось нападение на торговый караван, в охранении которого он шёл. Повредили правую турбину, левой пришлось отдуваться за двоих, из-за чего в той возникла масса мелких неисправностей…. В итоге – обе турбины разобраны, крейсер стоит на мёртвом якоре на ближнем рейде порта – красота! «Пасгедасу» тоже не мешало бы перебрать турбины – разобрать, почистить, отладить, собрать заново – но возможности такой пока не представлялось. И когда она появится – непонятно.

Эх, Лангес, Лангес! Тёплое и ласковое побережье, красивый город, но Мейлиша тянуло в него не из-за возможности заняться кораблём, как это выпало командиру того же «Пиккерено». И не возможность как-то отдохнуть и сменить обстановку, и не ещё что-то низменное и приземлённое, нет! Светлое чувство разделённой любви, обострённой разлукой и расставанием – вот что звало и тянуло геирсея туда. В отличие от многих командиров Восточного Флота, он не обзавёлся семьёй ни в Юнжи Срите, ни даже в Камо-Фрай. Его любовь, которая была младше его на десять лет, жила именно в Лангесе с детьми – вот почему при первой же возможности Мейлиш отправлялся туда. Любовь была взаимной и откровенной – так любят только те люди, которые уже обожглись на этом чувстве в молодости, кто познал разницу между настоящим чувством и простой привязанностью.

А познав, сделал выбор в пользу чувств, а не в пользу комфортности взаимоотношений, построенных из принципа «чтобы всё устраивало». Нет, Мейлиш и его возлюбленная, о существовании которой никто из экипажа крейсера не подозревал, холили и лелеяли свою любовь, усиливая её в себе расстоянием. Упивались долгим ожиданием непродолжительных встреч: дня три-четыре в месяц в общей сложности, но зато эти дни были наполнены особой полнотой жизни, фейерверком чувств, каскадом эмоций, простым и потому бескомпромиссным счастьем, ярче и светлее которого попросту не существует. И тень, отбрасываемая этими тремя днями, согревала душу и сердце всё остальное время, что длилась разлука. Это была любовь без нудного быта, любовь без взаимных претензий, подозрений и ревности, мелких ссор и обыденности, без скуки от того, что нечем заняться, не о чем поговорить. Мейлишу и его любимой всегда было, что рассказать друг другу. Они упивались каждым совместно проведённым мигом, не спали сутками – чтобы не тратить время на сон, отоспаться можно и потом, когда настанет очередное расставание – и потом видеть сны друг о друге, мечтая, что наступит время очередного заводского ремонта крейсера.

Как и любой другой корабль Восточного Флота, «Пасгедас» раз в году на месяц опускался на те же самые посадочные опоры, с которых когда-то впервые поднялся в небо, откачав воздух из отсеков плавучести. Тогда эти отсеки заполняли воздухом, по кораблю начинали деловито сновать специалисты завода, проводился полный осмотр, необходимый ремонт и профилактика всех систем корабля – а команда отправлялась в гарантированный контрактом отпуск. В этом году его предстояло ждать ещё три месяца – и введённый на флоте режим повышенной готовности геирсея никак не радовал. Именно из-за этого режима и откладывалась отправка торгового каравана в Сименелию. Поломка турбин «Пиккерено» означала бы только одно: что вместо него в охранении пойдёт «Пасгедас», а стало быть, заход в Лангес был бы неизбежен.

Часть кораблей двинется отсюда, из порта Камо-Фрай – маршрут из Сиборсии пролегал как раз через северную оконечность острова Тихуес. Другая часть присоединится к каравану позже, в Лангесе. Оттуда – почти два дня хода до Генератора Точки Скольжения, уже там караван перенесётся в точку, находящуюся в двух – трёх днях хода до Сименелии. Дальше – нейтральные воды, где встречались пираты, и вот как раз там придётся держать ухо востро до самой границы воздушного пространства этой страны. Потом корабли начнут разделяться: одна часть каравана останется в портах Сименелии, другая пойдёт в Андалию, третья – в Юрикан и Сэнассию. Вот там уже по-настоящему опасно, там пираты не просто «шалили» – скорее, считали воздушное пространство восточной части материка Андикан своей вотчиной. После погрузки – выгрузки караван сформируется снова: может, сменится пара кораблей, а там – в обратный путь, к Генератору Точки Скольжения, прыжок, позволяющий сэкономить две недели пути – и снова пару дней до Лангеса, короткая остановка, после чего крейсер направился бы в Юнжи Срит…