Марина Важова - Похождения бизнесвумен. Книга 2. Лихие 90-е

Лучше всего было ездить с Инденком, который своим ровным дипломатичным поведением и на правах родства умудрялся всех примирить, расслабить и обязательно при этом что-нибудь полезное выведать.

Костылев, продвигая свои комсомольские связи, познакомил нас с необычайно колоритной и деятельной Леной Братухиной. Я не сразу поняла, что она нашего возраста, а может, и младше, так как из-за монолитной фигуры, выступающей вперед нижней челюсти и значительного отсутствия зубов Лене можно было дать сороковник. Она была бывшим комсомольским лидером, привыкла отдавать приказы и не терпела возражений. К тому же её представление о своей привлекательности было явно завышенным, она постоянно рассказывала истории про отчаявшихся поклонников и тот фурор, который ей удаётся производить среди мужского населения Тобольска. Но душа комсомолки жаждала новых вершин, и в этом свете деловые контакты с питерским бизнесом казались ей самым подходящим способом их достичь.

Уже через полчаса разговора с Леной мы поняли, что она сидит на комсомольской, а может, даже и партийной кассе, что деньги жгут её седалищный нерв, и она готова сбросить изрядный финансовый кусок, лишь бы выбраться за границу. Во время разговора Лена несколько раз как бы случайно коснулась Юркиного плеча и «ненамеренно» упомянула о своих тесных связях с руководством комбината. Пообещала в ближайшее время привезти выгодный заказ и, переваливаясь как утка, выдвинулась во двор, где её ждал новенький уазик.

В тот же приезд мы возобновили знакомство с Валерой Дашкевичем, который работал журналистом в бедненькой тобольской газете. Он и его жена Лёля носились с идеей основать новую газету – свободную, без цензуры, с литературным приложением, в котором бы он как главный редактор печатал отвергнутых поэтов. Я рассказала Валере о встрече с Братухиной и её шальных деньгах.

– Может, попросить на газету?

– Дохлый номер, – скривился Валерка. – Знаю я эту Лену, для тобольских дел она не даст ни гроша – боится засветиться. Её интересует только заграница, мечтает вырваться на Запад. Хотя есть один проект, которым можно её увлечь. Я как раз думал, где на него денег взять, но мне она не даст, а вам, да ещё если с Гуссенсом познакомите, – даст безусловно.

Проект этот оказался книгой анекдотов, причём без купюр, то есть местами откровенно матерных. И задуман он был не дешёвенькой книжонкой, а подарочным иллюстрированным изданием в переплёте из бумвинила с золотым тиснением. Правда, пока эта книга существовала только в Валеркином воображении. На деле имелся безрукий художник, наплодивший множество карикатур про обывательскую жизнь в глубинке, причём очень талантливых и смешных. Как уж он рисовал без рук, не знаю. Какая-то система резинок, которыми он закреплял карандаши и кисточки на своих культяпках, – и рисовал. Именно его рисунки натолкнули Дашкевича на мысль собирать анекдоты, а свалившиеся с неба свобода и гласность надоумили издать их как есть. Валерка был уверен, что такое крутое издание станет настоящим бестселлером и всех нас озолотит. В общем, этот проект мы стали воплощать в жизнь. Решили приехать в Тобольск с Тоном Гуссенсом, познакомить его с руководством комбината, а заодно и с Братухиной. Тем временем Валерка подготовит макет книги, и Лена, как миленькая, согласится её субсидировать.

О приезде Тона стало известно многим Валеркиным друзьям, среди которых была довольно симпатичная Лина, известная тем, что получила звание «Мисс Тобольск-87». Голландского гостя принимали в маленькой квартирке стандартного панельного комбинатовского дома, где Валерка жил с Лёлей и сыном Данькой. Гуссенс не обратил никакого внимания на убогость жилища и незатейливость угощения. Мне вообще с некоторых пор стало казаться, что у себя в Голландии Тон вел довольно скромную жизнь. Именно такие иностранцы, которым нечего было терять на родине, в то время приезжали делать совместный с Россией бизнес.

Не успели мы как следует расположиться, как явилась Лина, разодетая по последней моде. Валерка признался, что позвал её специально, чтобы голландцу было повеселее. К концу вечера «Мисс Тобольск» уже сидела у Тона на коленях и наманикюренными ноготками причёсывала его слегка плешивую шевелюру. Они о чём-то ворковали, каждый на своём языке, но это их не смущало. И тут в самый разгар идиллии как тайфун влетела Братухина, выкрикивая якобы английские приветствия. Гуссенс не на шутку струхнул, Лина соскользнула с его колен и спряталась за Валеру, что Братухина восприняла как сигнал к решительному штурму. Благо до коленей дело не дошло, а ограничилось передачей голландскому гостю страшненького буклета о её магазине «Тобольская заря» и личной фотографии, где комсомольская лидерша была заснята стоящей на трибуне с полуприкрытыми глазами и открытым ртом. Кое-как удалось её спровадить, и она с видом игривой лани удалилась, помахав только Тону и произнеся: «Увидимся позже». Наверное, в её представлении это было сказано почти по-английски.

С тех пор Братухина стала часто приезжать в Питер, каждый раз Тон прятался от неё и, судя по всему, не на шутку боялся. Тем не менее, одно упоминание его имени действовало на Лену возбуждающе. Туманные намёки на возможность получить приглашение в Голландию, мои рассказы о «низких землях» возымели действие, и она дала денег на книгу с анекдотами.

Мы сбились с ног в поисках типографии, которая не только смогла бы такую книгу напечатать, но и сделать это хорошо. В конце концов нам удалось пристроить наш будущий «бестселлер» в контору с явно не профильным для нашего дела названием – «Детская книга». Там заказ взяли не глядя, и договор подписали, и аванс получили. Но когда начали печатать, с корректоршей, которую вызвали к печатной машине для проверки текстов, случилась истерика. Были подняты на ноги главный механик и главный инженер, которые, ознакомившись с причиной истерики, в свою очередь повалились прямо у печатного станка, но уже от хохота. Дело дошло до директора типографии. Тот пришёл в ужас, позвонил мне, умоляя забрать от него заказ немедленно, пока дело не дошло до министерства. На сём эпопея с книгой анекдотов закончилась. По стечению обстоятельств Братухина в Питере больше не появлялась, позабыв и про деньги, и про заграницу. Такое случалось с деловыми людьми. Они пропадали так же неожиданно, как и появлялись. Видимо, завод кончался…

Иногда мы с Инденком посещали монастырь Тобольской епархии, встречалась с настоятелем, обсуждали возможности общих дел. Нас познакомил Дашкевич, которого после неудачи с анекдотами резко качнуло в противоположную сторону, и он увлёкся идеей переиздать в оригинале «Слово о полку Игореве». С этими высокими мыслями он и предстал пред очи настоятеля и нашёл в том много сочувствия. Но выяснилось, что нужды церкви в части печатных дел гораздо более очевидны. Надо было и книжку про восстановление Тобольского кремля издать, и маленькие иконки для округа печатать, чтобы монастырская братия их на деревянную основу клеила и лаком сверху покрывала. Так что затея Дашкевича была отложена до будущих времен, и он с присущим ему азартом окунулся в дела божеские, проявляя и такт, и вкус, и так не свойственное ему послушание.