Алексей Доброхотов - Падение в небеса, или «Все будет хорошо!»

Так или иначе, постепенно новая строительная контора стала уверенно обретать репутацию достаточно надежного субподрядчика на подхвате. Старых строителей особенно подкупала заинтересованность молодого директора в конечном результате общего дела. Не заработанные деньги, а хорошо построенный объект в целом, вовремя сданный в эксплуатацию. Казалось бы, что в этом важного для какого-то маленького субподрядчика, закрывающего свой незаметный участок. Получил деньги и гуляй – свободен. Другие будут отдуваться за сдачу дома заказчику. Так, нет, суетился, совал нос, беспокоился, участвовал в производственных совещаниях, выступал, предлагал свои, часто, казалось, абсурдные решения. И это замечалось. И это становилось приятным. И это начинало делать его своим. Далеко немногие молодые предприниматели проявляли такой интерес в общем деле, и стариков это подкупало. Всегда приятно увидеть, пусть даже и в чужом человеке, некое продолжение себя. Не зря же столько лет тянул лямку… А, спрашивается, для кого?.. Своих сыновей не сильно привлекала хлопотливая строительная индустрия. Как говориться отдыхала природа в детях. А тут, вдруг, такое. И вот уже они старались оказать ему поддержку и обращали на него внимание заказчиков. Начали двигать вперед, укреплять хорошим субподрядом. Рекомендовали надежным поставщикам строительных материалов. Даже стали приглашать в баню, туда, где решались основные деловые вопросы во вне рабочее время.

Там, в атмосфере распаренной доверительности вершились большие дела, оговаривались условия сделок, производился разбор полетов в ненавязчивой, благожелательной форме, устанавливались новые контакты, завязывались связи. Вот тут молодой и ранний разворачивался во всю. Блистал, как клоун на арене, абсолютно не боясь показаться смешным. Непрестанно шутил, рассказывал анекдоты, постоянно путаясь и сбиваясь в сюжете, от чего становилось ещё забавнее, смело делился своими мыслями, легко признавал ошибки, искренне благодарил за науку, ненавязчиво проявлял заботу о каждом и даже принимал на себя обязанности организатора, показывая при этом завидную предусмотрительность в каждой мелочи, способной доставить дополнительное удовольствие даже пресыщенному комфортом состоятельному человеку. Если заказывался алкоголь, то лучший, если еда, то самая свежая и натуральная, если веники, то самые ароматные. Денег он не жалел. Для друзей, говорил, не жалко. И друзья отплачивали ему с торицей.

Но пролезть на строительный рынок, не значит крепко утвердиться на ногах в среде предпринимателей города. Для этого нужна ещё слава. Он начал рваться наверх, не упуская ни одного предоставленного ему шанса.

Как известно основным капиталом являются не деньги. И даже не заводы с пароходами. Главным капиталом является хорошая репутация. Именно она приносит человеку доход, и составляет основу его благополучия. Как говориться, для приятного человека никаких денег не жалко, а с противным – и на горшок рядом не сядешь. Какой уж тут бизнес? Все миллиардные состояния сколочены на доверии. Взять тот же «МММ» одиозного господина Мавроди. Как только перестали ему люди верить, так сразу же всё рухнуло. А какой банк устоит, если все вкладчики начнут забирать обратно свои деньги? Да, что там банк, вся экономика Соединенных Штатов Америки держится исключительно на доверии. Иначе она бы давно уже развалилась под натиском бесчисленных кредиторов.

Прекрасно понимая это важное обстоятельство, Николай стал уделять большое внимание формированию своего положительного образа не только в среде строителей, но и среди деловых людей города в целом. Особенно тех, на кого он мог оказывать непосредственное влияние, т.е. представителей своего круга, независимо от того в какой сфере деятельности они прилагали свои усилия.

Природа одарила его обаянием и неуемной энергией или они выработались под давлением огромного желания вырваться из нищеты, но так или иначе обворожительная, обезоруживающая улыбка оказывалась тем самым ключиком, которым он открывал двери человеческих сердец. Он врывался в их затаенный мир стремительно, как петарда, взрывая серую обыденность привычного распорядка дня невероятным мероприятием или поступком. О нём стали говорить, с ним хотели познакомиться, ему начали доверять.

Николай появился внезапно. Лиза никак не ожидала его в это время. Всего час назад уехал к себе в офис по срочному делу и, вдруг, вернулся. Она только приготовила краски, приколола белый бумажный лист к фанере, установила на мольберт, и намеревалась нанести первый мазок тонкой, колонковой кисточкой, мысленно формируя будущую композицию из березки на крутом берегу реки, скамеечки под ней и улетающих вдаль журавлей, когда дверь в комнату шумно распахнулась, и он, всклокоченный и возбужденный, прямо с порога выпалил:

– Собирайся. Быстро. Нас ждут.

– Куда? – окинула она его удивленным взглядом.

– Гонки на воздушных шарах. Я договорился. Все наши уже выехали. Погода отличная. Ты будешь в восторге. Давай. Быстро. Возьми свитер. Я переодеться и за биноклем, – с этими словами он исчез в сумраке коридора.

– Вообще-то я сегодня никуда не собиралась, – возразила она в образовавшуюся пустоту, – Ты, видишь, хотела немного поработать. У меня появились мысли…

Лиза не считала себя художником. Она вообще рисовать не умела и никогда этому не училась. Но внутреннее тяготение к чему-то такому, возвышенному, творческому, постоянно томило её душу. Дома она стеснялась этой своей, как ей казалось, слабости, поскольку её родители являлись людьми очень практичными, на земле стояли двумя ногами твердо и своего никогда не упускали. Мыслили категориями простыми, материальными, можно сказать, грубыми, но понятными. И если что-то не укладывалось в житейскую формулу «полезности», то оно тут же отвергалось и, даже больше того, подвергалось остракизму, как нечто, по меньшей мере, не серьезное. Поэтому брать в их присутствии кисть и писать никому не нужные картины, если они потом не продавались на аукционе за большие деньги, представлялось делом весьма глупым, убивающим зря бесценно отведенное время, которое можно, с гораздо большим толком, потратить на учебу, столь необходимую для социального становления и последующей карьеры. Не удивительно, что Лизе приходилось украдкой рисовать только в различных блокнотиках и тетрадках. Особенно на скучных лекциях в университете, где она числилась на третьем курсе психологического факультета. Училась она без энтузиазма и особого для себя успеха. Больше, видимо, пытаясь разобраться в собственном странном мировосприятии, чем постичь глубины человеческой психики. Не понял её творческого позыва и прежний жених Михаил, практически забросивший учебу в Технологическом институте и занявшийся так называемым «бизнесом», по сути, обыкновенной спекуляцией, продавая всякую мелочевку через киоски. И только Николай как-то сразу откликнулся и проникся пониманием, даже более того, купил ей мольберт и краски. После чего она окончательно перебралась к нему жить на его съемную, малогабаритную квартиру, при молчаливом согласии Ивана Ивановича и вопреки бурным протестам Екатерины Павловны.