Алексей Доброхотов - Падение в небеса, или «Все будет хорошо!»

– Ага! Будь он неладен! – отступила она на шаг, – Как же! Собственной персоной. Поймал. Приволок. Прямо в дом. Совсем очумел, что ли? Глаза протри. Чего ему тут у нас делать? Ты бы ещё Ленина откопал в огороде.

– А, ты, погляди! Погляди! Это же – он! – напирал мужик, нагибаясь и почти вставая на четвереньки.

Мать послушно последовала его примеру и осторожно глянула в указанном сыном направлении. Водрузив очки на свой широкий, мясистый нос, обозрела увиденное, с трудом поднялась и молвила:

– Похож, вроде того. А?

– Ну, похож, – скептично согласилась Светлана, мельком бросив взгляд на забившегося к самой стене незнакомца, – Ну, и что? Мало ли оборванцев вокруг шастает? У всех рожи одинаковые. Ты, что, всех их сюда тащить будешь? Всех накормить хочешь? В шерифы записался, что ли?

– Почему?

– Зачем, ты, его приволок? На что он тебе сдался? Что нам тут теперь с ним делать? Огурцы с ним вместе солить?

– Дык, – почесал мужик небритую щеку, удивленный такой постановкой вопроса, – Зачем огурцы? Так…

Как мог он, вот так, схода, объяснить жене, зачем это сделал? Понятно же, чтобы ей показать и маме, а то, как же?.. Диво то, какое! Да, ещё прямо в огороде. Но только руками развёл, не находя слов выразить глубину содержательности мотивов своего поступка.

– Может его помыть, а? – сформулировал он, наконец, мысль, больше вкладывая в неё надежду, что, может быть, в чистом виде этот тип произведет на них более благоприятное впечатление.

– Вот и помой, если такой добрый, – зло отрезала супруга.

– Чего я?

– А чего я? Ты – приволок, ты, и разбирайся. Пойди прочь со своим Бенладеном. Сперва натащат в дом всякой нечисти, а потом не знают, что делать с ней. Убери его вон из под моей кровати. Грязи тут натоптали, – схватилась она на веник.

– Надо бы, сына, к доктору сходить, укол сделать, – заботливо предположила Зинаида Степановна, – Мало ли чего у него на зубах. Всякая, там, может, оказаться зараза.

– Действительно. Может, он бешеный, – поддержала супруга, – Вон, как на людей кидается. Убирай его прочь!

– А-а! – огласил хозяин дом новым витиеватым выражением, примерно обозначавшим: «Стараешься для них стараешься, а в ответ никакой благодарности», – Вылезь оттуда, – грозно крикнул, встав на четвереньки, преисполненный решимости вытащить гостя из норы.

Тот бросил на мужика взгляд полный враждебного недоумения.

– Давай! – гаркнул Федор, протягивая руку.

Видимо, значение слова «давай» тот понимал. Во всяком случае, перестал отбрыкиваться ногой и внимательно посмотрел на мужика.

– Руку давай, – повторил тот, – Ты, жрать, хочешь или нет, твою мать!

Сочетание двух слов «жрать» и «давай» произвело на террориста волшебное действие. Он улыбнулся на этот раз гораздо более приветливо, и впервые за всё время их непродолжительного знакомства произнес с жутким иностранным акцентом:

– Жрать давай.

– Жрать, жрать, – передразнил его Федор, протягивая ему руку, – Давай.

Засевший под кроватью с минуту подумал, прикидывая в уме некие варианты, затем снова улыбнулся, кивнул головой и молвил:

– Жрать давай.

– Охренел, что ли? Сюда? Тебе? Хрен тебе! – выкатил в ответ Федор здоровенный кукиш, – Вылазь, я сказал. Живо. А то, хуже будет.

Но тот ответной эмоциональной тирады не понял. Опять приветливо закивал головой, махнул рукой, словно приглашая мужика присоединиться к нему под кроватью, и повторил:

– Жрать давай.

– Вот, блин, зараза, – выругался хозяин, приподнимаясь, – Светка, беги за Толиком. Я этого гада один оттуда не вытащу. Он меня снова укусит, – показал ей свой перебинтованный палец фиолетово-белый от крови и йода.

– Это в такую рань? – возмутилась она, – Нам, чёрт косматый, не дал, как людям, поспать. Теперь всю деревню перебудим? Что я ему скажу?

– То и скажешь. Скажи, чтобы приехал побыстрее, – снова опустился на четвереньки мужик, – А то, он ещё выскочит. Делов понаделает. Террорист всё-таки.

Последняя фраза произвела, наконец, на женщину должное впечатление. Она как-то сразу собралась в кучу, напряглась и заявила:

– Не оставлю я вас тут одних. По телефону позвать можно.

– Верно. Звони, – согласился Фёдор.

– Сам звони. Не хватало ещё мне с Толиком объясняться, – передернула она круглыми плечами.

Не спуская глаз с засевшего под кроватью гостя, мужик взял свой мобильный телефон с комода, набрал номер и долго слушал длинные гудки.

– Спят. Не отвечают, – сообщил, – Так не дозвониться. Ехать надо.

– И кто поедет? – бросила жена на него взгляд полный негодования и укора.

– Я этого сторожить буду. Вдруг высочит. Ты езжай, а? За Толиком, – хлопнул глазами муж, словно говоря, а кому ещё ехать-то, как не тебе, раз так оно вышло?

– Ты, вилами его ткни, дурень, он сам оттуда и выскочит, – дала мудрый совет Зинаида Степановна.

– Ага, выскочит! На кого выскочит? Что я с ним делать буду с таким пальцем? Хочешь, чтобы он нас всех тут перерезал? – вновь обозначил Фёдор образовавшуюся большую проблему.

– Вечно за вами, паразитами, грязь подтирать надо. Напакостят, понатащат в дом всякой дряни, а ты ходи, убирай за ними. Теперь ещё ехать, чёрт знает куда, с утра пораньше из-за него нужно, – разворчалась Светлана, накинула на себя летнюю куртку и кинула напоследок, выбегая из дома:

– Штаны хоть одень, нехристь.

* * *

Анатолий, одноклассник и друг Фёдора, жил недалеко, примерно в трёх километрах от фермы, в ближайшей деревне, растянувшейся вдоль киевской трассы. В Хомутовке. Его дом стоял крайним, сразу возле съезда на просёлочную дорогу. Если идти скорым шагом, минут за сорок дойти можно. Но Светлана на своем красном китайском скутере проделала этот путь за десять. Торопилась: беда в доме. Не пожалела ни себя, ни рессоры на выбоинах.

Остановилась возле самого дома, прислонила железную коняшку к забору, распахнула калитку, пролетела мимо собачей будки, так, что никого в ней даже не заметила. Впрочем, дворовый пёс Дозорка, имеющий неопределенную масть, главным образом по причине непреодолимой запыленности всяким мусором, хорошо её знал, и потому не стал тявкать. Вильнул пару раз хвостом и громко зевнул, не прерывая утренней дрёмы. На что гостья совершенно не отреагировала и начала нагло барабанить сначала в окно, а затем в дверь. Пришлось выйти и гавкнуть. Больше для порядка, чем из необходимости. А то хозяева ещё подумают, что он только спит и ничего не делает.

– Кто? – откликнулся сонный голос в сенях.

– Свои. Отпирай! – крикнула Светлана, – Беда у нас.

Звякнул надежный, кованный крючок. Дверь отворилась. На пороге появился сонный Толик – мужик маленький, лысоватый, но крепкий с круглыми плечами, покрытыми черным, курчавым волосом.