Алексей Доброхотов - Падение в небеса, или «Все будет хорошо!»

* * *

И вот пришёл Толик. С женой и ружьем. Сразу, как только позвали. Он найдет теперь выход, придумает, как быть.

– Уважаемый, не могли бы, вы, пройти с нами, – обратился он к гостю, – Помоетесь, приведете себя в порядок с дальней дороги.

Тот недоуменно хлопнул глазами, явно не понимая обращенной к нему речи.

– Я говорю, пойдемте, – деликатно тронул его за рукав Анатолий, – В баньку. Помоетесь. Переоденетесь. В этом ходить у нас тут неудобно. Не принято.

– Ай, шайтан, – одернул гость руку, демонстрируя нежелание покидать своё место.

– Уважаемый, пожалуйста, следуйте за нами, – снова пригласил его настойчивый мужичёк, беря в руки ружье и вешая его себе на плечо, – Женщинам кухня нужна, понимаете? Они еду будут готовить. А вы тут, извините, мешаете. Вам помыться нужно. Давайте, вставайте. Идемте, уважаемый. Пожалуйста.

Видимо, значение слова «пожалуйста» он тоже понимал, улыбнулся и молвил:

– Спа-сы-ба.

– Вот и хорошо, – обрадовался приглашающий такому установлению контакта, – Давай, скажи всем до свиданья и пойдем в баню.

– Да-сви-да-ня, – повторил гость, одаряя присутствующих ослепительной улыбкой, но, не двигаясь с места.

– Гляди, понимает, – воскликнула Люся.

– Вот и хорошо, – снова тронул Толик гостя за плечо, – Скажи «спасибо» и «до свиданья». Идём. Пожалуйста. Давай.

Тот снова нервно дернулся, нахмурил брови, показывая, что ему не нравится, когда его трогают, и произнес:

– Давай.

– Что давай? – не понял Анатолий.

– Да-вай. Да-сви-да-ня, – отмахнулся от него рукой иностранец.

– Во, дает. Сам тебя выпроваживает, – оценил Тимофей, – Ты, по-нашему ему скажи. По-нашему все понимают.

– По-нашему неудобно. Женщины в доме. Дети, – заметил Фёдор.

– Иначе никак, – заметил старик, – Иначе не поймет. Иначе, ты, его тут ещё час уламывать будешь. Давайте-ка, девоньки, в другую комнату. Уши закройте. Мы тут говорить будем. По-нашему.

– Ой, а то мы никогда не слышали, как вы говорите, – откликнулась Люся, – Ладно. Пошли баба Зина. Светке поможем. Закопалась она что-то.

Женщины выскользнули в соседнюю комнату, прикрыв за собой дверь.

– Ну, давай, – скомандовал Тимофей.

Анатолий насупился.

– Ну, чего молчишь? – дернул его старик.

– Не могу как-то. Человек-то какой, а я его… того… Не за что как-то. Просто так не хорошо, – смутился переговорщик и снова обратился к гостю, – Вышли бы вы, уважаемый, из кухни. Умылись бы с дороги. Банька для вас приготовлена. Кухня нужна, понимаете? – и даже придвинулся к нему для большей убедительности, желая склонить к правильному поведению.

Но тут иноземец выдал такой оборот русской народной речи, поясняющий, куда следует идти надоедливому собеседнику, что Анатолий невольно вспыхнул и выразил в ответ свою ранее высказанную мысль в таком обрамлении, в каком не ожидали её услышать даже ко всему привычные односельчане. При чём, гораздо экспрессивнее, чем он сам на это рассчитывал. Какое из произнесенных им слов оказало на гостя волшебное воздействие остается только догадываться. Но тот тут же вскочил с места и ринулся к выходу. Мужики еле успели схватить его с двух сторон, не столько для удержания, сколько из предосторожности, чтобы гость ненароком не расшибся о какой-нибудь острый угол в сумраке незнакомого перехода из сеней на улицу.

На этот раз тот почти не сопротивлялся. Всего пару раз оттолкнул от себя каждого из них, проявляя гордость и самостоятельность, да опрокинул по дороге ведро, лягнув ногой Тимофея, видимо, для того, чтобы тот даже не думал хватать своими ручонками такого важного человека сзади за халат.

– Мыться, мыться идём, – почему-то кричал Фёдор ему прямо в заросшее волосами ухо, сопровождая под левую руку.

– Да, не бойтесь, вы, уважаемый, ничего мы вам плохого не сделаем, – пытался справа успокоить Толик, поправляя сползающее с плеча ружье.

Если бы не дворовый пес Жорик, то они, возможно, добрались бы баньки вполне благополучно. Но тот дело своё знал крепко, не зря поедал свой корм и держал в страхе дворовую живность. В тот момент, когда шумная процессия поравнялась с его будкой, препровождаемый в очередной раз взбрыкнул, пытаясь отстраниться от недопустимо близкого контакта с грубыми мужиками. И в этот момент, видимо, ненароком задел ранее прокушенный палец хозяина. Тот вскрикнул, пронзенный острой болью потревоженной свежей раны, и этого оказалось вполне достаточно для того, чтобы верный друг поспешил на помощь. Тем более, что пришелец явно не проявлял дружелюбия, неприятно пахнул и только что сожрал его кашу, о чем все во дворе уже знали по разговорам и запахам, разносившимся через открытую форточку кухонного окна. Достойный член стаи неожиданно включился в организованную вокруг чужака толкучку и моментально поставил того на место, сделав это по своему, как знал и умел, а именно схватил зубами за ближайшую к нему часть тела, оказавшуюся той мягкой частью, что располагается чуть ниже спины.

От внезапно охватившей его боли укушенный взвыл на весь двор, и так стремительно ринулся вперед, что моментально перемахнул через полутораметровый забор, отделявший жилой, дворовый участок от складского, хозяйственного.

* * *

Если бы люди имели одинаковое представление о жизни, то, наверное, мир превратился бы в серую тянучку, где однообразные дни чередой смеют друг друга, не принося ничего нового и интересного. Но, к счастью, это не так. Природа создала людей настолько разными, что каждая встреча влечет непредсказуемый поворот не всегда радостный и подчас мистический. Спрогнозировать его невозможно. Но даже если попробовать, то это получается лишь с небольшой степенью вероятности, и то, если имеешь достаточное представление о том, с кем именно придётся столкнуться.

Укушенный не знал, кого удостоил своим посещением. Он всего только прыгнул, предоставив судьбе нести тело в неведомое. И оно его приняло. В самую свою середину. Можно сказать, в самую глубину неустойчиво возведенной кучи бесполезного бытового мусора. С обратной стороны забора этого добра громоздилось много. Слишком много для простого деревенского двора и даже для отдельно расположенного в лесу фермерского хозяйства.

Проблема с утилизацией отходов является, пожалуй, одной из острых в такой большой и стремительно развивающейся стране, как Россия. Самой разной продукции в неё завозится много, а собственные производства развиваются слабо. Поэтому различного мусора образуется больше, чем его можно нормально утилизировать. Фёдор уважал природу и не хотел вредить примыкающему к ферме лесу. Он ценил землю и считал, что закапывать в неё всякий сор является неправильным. Но доступного мусорного полигона в его районе новые власти так и не организовали. Вывозить самостоятельно туда, где это примут без особых проблем, оказалось далеко и дорого. Поэтому он огородил специальное место, куда это всё можно сваливать и хранить, до той поры, пока мудрые люди не организуют для этих целей что-либо приемлемое.