Тамара Королева - Калейдоскоп. РОМАН

Узкие улочки, редкие прохожие под зонтами, облупившиеся стены домов. Венеция плакала под декабрьским дождем. Рита увидела открытую дверь, с рождественским венком, огоньки вокруг еловых веток, запах свежей выпечки и тепло. Она нырнула в открытую дверь и оказалась в маленьком, типично итальянском кафе, где за стойкой бара стоял пожилой итальянец, а напротив сидели двое мужчин в зеленых, до колена, резиновых сапогах и беседовали в полголоса. В маленьком зале со сводчатыми потолками стояло несколько столиков, но за ними никто не сидел. Рита прошла и села в дальний угол, ей хотелось согреться, пожилой итальянец вышел из-за стойки и подошел к Рите.

– Бонжорно, мадам, – приветствовал он одинокую посетительницу, двое других с интересом посмотрели в ее сторону.

Рита заказала чай и потерла замерзшие ладошки, ей было холодно и снаружи и внутри, как будто она только что вышла из воды и не может согреться. Пожилой итальянец принес поднос с маленьким металлическим чайником и белой керамической чашкой, в другой руке он держал белый пушистый плед.

– Мадам, плиз. – На его обветренном, покрытом мелкими морщинками лице была улыбка, он протянул руку с пледом.

Рите стало тепло, и от горячего чая, и от внимания чужого человека. Она сидела в своем уголке и наблюдала за троицей, которая мирно продолжила прерванный ее вторжением разговор. Наверное, пожилой итальянец живет наверху, и здесь у него маленький бар для своих, эти двое его соседи, зашли пропустить по стаканчику, поболтать, такая неспешная жизнь. Тишина и покой.

Первый раз они оказались в Венеции в конце девяностых. Было начало марта, они впервые ехали кататься на горных лыжах, имея об этом довольно слабое представление, но тогда все вставали на лыжи, так сказать, хочешь быть в тренде, должен посетить Альпы.

Они спланировали поездку так, чтобы и на лыжах покататься, и на обратном пути посетить Венецию, но судьба распорядилась иначе.

Что-то не сложилось с арендой машины, и они были вынуждены остаться на ночь. Таксист привез их в первый же отель, расположенный на материковой части Венецианского залива, и несмотря на усталость после перелета Марго уговорила мужа пройтись, хоть одним глазком посмотреть на Венецию. Время близилось к полуночи, улицы Министре были пусты, кафе и рестораны закрыты:

– Странно, детское время, а все закрыто, – удивлялся Леня, – ну с сиестой мы знакомы, но вечером-то они очень даже едят.

– Смотри, там что-то светится, – рукой показала Марго на мигающую вывеску «Пиццерия-Ресторан».

Ресторан был открыт, народа было не много. Они сели за столик возле входа и стали изучать меню.

Карта была на итальянском.

– Бесполезно, я ничего не понимаю. Короче, я буду пиццу, пицца, она в Африке пицца, – громко констатировал Леня. Марго сказала, что есть не хочет, а выпьет бокал красного вина. К ним подошла официантка, миниатюрная женщина средних лет, с коротко стриженными темными волосами, в руках она держала блокнот и карандаш. Леня выдал весь свой запас на немецком языке, он считал, что говорит на немецком неплохо, официантка несколько раз переспросила, она никак не могла взять в толк про пиво, Леня чертыхнулся по-русски, и тут лицо официантки расплылось в улыбке:

– Вы русские, – сказала она на их родном языке без акцента.

– Да, – произнес Леонид немного смущенно, – а вы?

– Я из Москвы, меня Люба зовут. А вы откуда? – Она продолжала радостно улыбаться.

– Из Питера, – вступила в разговор Марго.

– Я сейчас, минутку подождите. – Люба опрометью бросилась к стойке бара.

Через минуту она вернулась с бокалом красного вина для Марго и пивом для Леонида.

– А я смотрю, вошли двое, думаю, поздно, наверное, хотят выпить, а у нас ведь ресторан, но, думаю, обслужу, вы такие симпатичные. – Ее речь была сбивчива, она то и дело перескакивала с одного на другое.

Из ее рассказа Марго поняла, что живет Люба здесь уже пять лет, что оказалась в Венеции случайно, что итальянец, который за ними наблюдает из-за стойки бара, ее муж Джаник, он же хозяин ресторана. Что пять лет назад Джаник встретил ее, замерзшую, в Рождественский вечер на железнодорожном вокзале Венеции, пожалел пригласил в ресторан, с тех самых пор она ему и жена, и помощница. А в Москве у нее мама и два сына. Люба заплакала, вытирая слезы салфеткой, но тут же заулыбалась и помахала своему Джанику, мол, все в порядке, это я от счастья, что встретила соотечественников, она сказала это по-итальянски, но Марго поняла и улыбнулась. Люба ей сразу понравилась, была в Любе детская радость и искренность, которую Рита уже успела позабыть и сейчас увидела в глазах этой незнакомой женщины.

Люба несколько раз отлучалась, но, выполнив заказ, тут же возвращалась, каждый раз неустанно повторяя: «как я рада, что вы зашли именно к нам».

Ресторан пустел, и Люба попросила их подождать.

– Джаник очень хочет познакомиться с русскими.

Леонид высказал сомнение, сказав, что это не совсем удобно, что им завтра надо еще разобраться с машиной и, в конце концов, их ждут горы, но Любочка опять заплакала, и Марго осадила Леонида:

– Ну что ты, в самом деле, горы сто лет стоят, постоят и еще денек. Любочка, мы подождем, – мягко произнесла Марго и погладила женщину по руке. Вот так бывает, что совсем незнакомый человек становится тебе очень близким в одно мгновенье.

К ним подошел Джаник, стал что-то говорить на итальянском, громко и эмоционально. Люба переводила.

– Он просит вас поужинать с нами, так, немного.

Люба смотрела на Джаника, и глаза ее светились благодарностью.

– Потом он отвезет нас в Венецию. – Люба продолжала говорить очень эмоционально, и хотя речь ее звучала на русском, но окрашена она была итальяским звучанием.

Марго слушала, и ей было хорошо, как никогда, она вместе с Любой радовалась, что они волей случая остановились здесь и попали именно в этот ресторан.

Джаник вернулся из кухни, в руках он нес поднос со снедью: здесь были и креветки, и маринованные оливки, и какие-то маленькие рыбки, сыры, было похоже, что Джаник хотел на одном подносе уместить весь арсенал итальянской кухни. И как не отказывались Марго и Леонид, они попробовали практически все, иначе Джаник обидится, предупредила Люба.

Около часа ночи они отправились на островную часть, Джаник сидел за рулем новенькой «ауди», Люба села рядом, из приемника лилась песня на итальянском, Люба подпевала, Джаник комментировал Любино пение, женщина делала это так самозабвенно, что Марго поинтересовалась, о чем песня.

– О любви, конечно. У итальянцев все песни о любви, – заметила Люба, настроение ее мгновенно изменилось, она погрустнела.

За окном мелькали огоньки, они мчались по мосту соединяющему островную и материковую части Венеции. Джаник высадил их на площади, пожелал хорошей прогулки и уехал.