Сергей Курсиш - Ангелы мира

Один в плену, враги отходят,

Не перехватим – нам позор.

Схватил винтовку, и на выход,

«Хаммер» всем двери распахнул,

Упали в кресла и помчались,

А старший карту развернул.

Две БМП несутся сзади,

Едва видны в клубах пыли,

Сержант по рации для взвода:

– Меня всем слышно? Раз, два, три.

– В первой «коробочке» вас слышим,

– Вторая плохо слышит вас.

Откройте шире карты уши,

Всем слушать боевой приказ:

Разведдозор от развед-взвода,

Столкнувшись с силами врага,

Практически весь уничтожен,

Убитых пять всего пока.

Их было шесть, значит шестого,

Враг, отступая, взял с собой,

Четвертый взвод их догоняет,

Прикрывшись лесополосой.

Вот полоса, старая ферма,

Они сюда врага теснят,

Мы же зайдем во фланг иль с тыла,

Наша задача – перехват.

Проехали изгиб дороги,

Ферма виднеется в дали,

Две БМП летят вдогонку,

Чуть отрываясь от земли.

Вдруг, впереди сержант заметил,

Вспышку чуть видную в пыли,

Что поднимает выстрел пушки,

Укрытой в трещинах земли.

Закрыл глаза, напрягся в целом,

Подумал: «Лишь бы не страдать…»

Но, тишина. «Вдруг показалось?

Знать, не сейчас мне умирать».

Вздрогнуть заставил разрыв сзади.

«Не показалось все же, нет».

Вмиг обернулся и увидел,

Как БМП сошла на «нет».

С дистанции ушло пол взвода,

«Страшный удар нанес нам враг».

По связи закричал: – Все в поле!

Спасенье холм или овраг!

И тут же, словно молотками,

Пули по «хаммеру» прошли,

Дыры в стекле, хрипит водитель:

– Я не могу сержант, рули…

Стрелой машина мчалась в поле,

Стремясь за холм скорее встать,

А вслед за ней свистели пули,

Стремясь опять ее достать.

Слышно, как с БМП стреляли,

Заметив спрятавшийся танк,

Они огнем своим не дали,

Их расстрелять и сорвать банк.

«Хаммер» за бугорком укрылся,

Водитель перестал стонать,

Крупнокалиберная пуля,

Навеки уложила спать.

– Коробочка, не стой на месте,

Бегом за холмик на час дня!

Спасибо за огонь поддержки,

Нам дали шанс, должник ваш я.

Станешь за холм и задымляйся,

Я минометы запрошу,

Начнут долбить, ПТУР установим,

Я его лично потушу.

Он запросил поддержку тыла,

Координаты передал,

И видел, как снаряд неточный,

За БМП курган вспахал.

«Должен успеть к холму, уж близко,

Еще немного – и ушли,

И будет шанс у нас отбиться,

Вот, минометы в ход пошли».

Смотрел он вслед своей машине,

Как вдруг, расширились глаза.

«Да… в них попали, нет их больше».

В глазах бессилия слеза.

«Всего каких-то десять метров,

И был бы экипаж спасен,

Теперь исход этого боя,

Не в нашу пользу предрешен».

Дыру пробив, внутри взорвался,

Отменно пущенный снаряд,

Машина вздулась, башня рядом,

Фрагменты тел вокруг лежат.

А впереди пошли разрывы,

Прогнали минометы танк.

– Эй, Алабама, ПТУР поставьте,

Попробуем сыграть ва-банк.

Они отходят, задымились,

Я тоже «хаммер» отведу,

ПТУР хорошо замаскируйте,

Их пулеметом отвлеку.

Цель уточню я минометам,

Танк будет вновь переезжать,

Тогда, и шансы у вас будут,

Его стрелой своей достать.

Возьми ручных гранатометов,

И пару я себе возьму,

«Трубу» ведь заряжать не быстро,

Из них стреляйте по нему.

Но, лишь когда корму покажет,

В лоб – только зря будешь стрелять,

Смотрит в бинокль и вещает:

– Левее восемь, вперед пять.

Мины ложатся совсем рядом,

Скорей всего скоро пойдет,

Быстрей ползите к тому камню,

Установите свой расчет.

Завел машину, ехал задом,

К горевшей технике своей,

В которой потерял он сразу,

Десять проверенных людей.

Двоих живых он обнаружил,

Возле горящей БМП,

Один без ног и без сознанья,

Другой с одной рукой в руке.

Смог обколоть ее морфином,

И кровь жгутом остановить.

– Могу стрелять из пулемета…

Солдат пытался доложить.

– На жгут, морфин, займись вот этим,

Не то он кровью истечет,

Шанс не велик с гранатометом,

После пойдешь за пулемет.

А, Алабама и товарищ,

Ползли с железом на спине,

Тот был крупней, тащил треногу,

С гранатометом на ремне.

Труба досталась Алабаме,

И РПГ был за спиной.

«Еще чуть-чуть и вот он камень,

Прикрыть он сможет нас собой».

Танк, в самом деле, снялся с места,

Сержант по рации: – Огонь!

Противник дал нам шанс, ребята,

Мчится по полю словно конь!

Один, второй, и оба мимо.

Да, расстоянье велико,

Если б стреляли на ученьях,

Сержант сказал бы: «в молоко».

А кэп попал, но неудачно,

Фару «луна» он с башни снес,

И вновь танк стал недосягаем,

Все дело, осложнив всерьез.

Спустя минуту выстрел танка,

«Хаммер» подбросил над землей,

Сержант умолк, соединился,

Со своей взводною семьей.

В прицел увидел Алабама,

Как покидает место танк,

«Вот это да, остановился,

Кумулятив в трубе – ва-банк!»

Танкисты вылезли на башню,

Смотрят в бинокль по одному,

«Секунды вам, враги, остались,

Лишь перекрестия сведу».

Но вдруг, танкист расчет заметил,

Предупредив всех, прыгнул в танк,

И башня в сторону расчета,

Вдруг повернулась… «Да, ва-банк».

Кресты сошлись на русском танке,

И Алабама «пуск» нажал,

В прицел, увидев пыль и вспышку,

Как дым из пушки вытекал.

«Все же успел…» Мелькнули мысли.

«Какой хороший механизм,

Что танк так быстро заряжает,

И его создал коммунизм…»

Страшный удар в глаза и уши,

Адская боль, то свет, то тьма,

Открыл глаза, земля дымилась,

Лежала рядом голова.

И хаотично был разбросан,

Кишечник этой головы,

Чужим жильем нутро запахло,

Глаза закрылись. «Мы мертвы…»

В неописуемом блаженстве,

Не познанным за столько лет,

Он поднимался над телами,

Его тянул небесный свет.

***

А в пятисотметровой зоне,

Без башни танк стоял в огне,

Владимира несли по полю,

Поочередно на спине.

Сильный удар пришелся в башню,

В лоб с командирской стороны,

Кумулятив промыл дыру в ней,

Внутрь вплеснув поток брони.

Кровь из ушей, ожоги тела,

Контузия и боли шок,

Но экипаж не растерялся,

Быстро товарища извлек.

Танк запылал, комплект взорвался,

Башня поднялась на огне,

И он, теряющий сознание,

Смотрел на все словно во сне.

Как бы в замедлившихся кадрах,

Упала рядом, пыль подняв,

И все кто мог, перекрестились,

За Божье чудо все приняв.

– Чудом успели, да, Серега?

– Доли секунды, правда, кэп.

Значит, не зря достать рискнули,

Чуть не сгорел, хотя ослеп…

– Нет, не ослеп, глаза я видел,

Он просто сильно обгорел.

Так что, не зря все, потащили,

У каждого здесь свой удел.

Уже он видел не глазами,