Сергей Курсиш - Ангелы мира

Теперь была только минута,

И он не стал ее терять,

Кусок стекла блеснул на крыше,

Он поспешил его поднять.

Невдалеке бой разгорался,

Шум растворял его шаги,

Ткань намотал, как рукоятку,

Для сохранения руки.

Подкрался к парню и с размаху,

В шею хрустальный штык вогнал…

Солдат вскочил и пошатнувшись,

Протяжно, жутко застонал.

В глазах застыли боль и ужас…

Боль от бессилия, ужас ран,

А из-под тряпки уже красной,

Крови пульсировал фонтан.

Шагнул, шатаясь к автомату,

Но тот уж был в чужих руках.

Резкий удар в кадык прикладом…

Паденье, рук бессильный взмах.

К рубке бежал и вдруг увидел,

Как в той же позе «руки вверх»,

Владимир из нее выходит.

«Успел, есть шансы на успех».

Опершись на грибок железный,

Стал на одно колено он,

Дернул затвор, загнал в патронник,

Зеленый, новенький патрон.

Прицелился, на спуске палец,

И громко крикнул: – Упади!

Владимир тут же распластался,

Только противник впереди.

И грянул громко одиночный,

А может, это звон в ушах…

Попала пуля в грудь солдату,

Не устоял он на ногах.

Лежал на крыше, в небо глядя,

Как крылья руки разбросал,

И крепко автомат советский,

В руке дрожащей он держал.

Слегка подергивались ноги,

И мышцами играла грудь,

Сердце кровь больше не качало,

Душа засобиралась в путь…

***

– Спасибо друг, жизнью обязан!

А ты, брат, воин неплохой.

– Сам от себя не ожидал я…

Уж больно хочется домой.

Откуда взялся этот в рубке?

– Сзади зашел и взял врасплох.

Смысл всего слова – в окончании…

Что ж, будет мне урок.

– Нужно отсюда убираться,

Их скоро кинутся искать.

Проверь у этого карманы,

А я на том пойду искать.

Две рации, два автомата,

Карта и пачка сигарет,

Рюкзак военный, магазины,

Гранаты, нож и пистолет.

Еще бинокль был и шашки,

Чтобы пускать в глаза всем дым,

Предметов обрели немало,

Все было очень нужно им.

С собой трофеи уносили,

Два быстрых силуэта вдаль.

«Мы живы – значит победили».

Но все равно была печаль.

– Ты что, грустишь, ответь Владимир?

– Да жаль того, совсем юнец.

– Если бы мы их не убили,

Поверь, что был бы нам конец.

Прекрасно это понимаю.

Не будет «наших» тут для нас,

Нет времени нам разбираться,

Миссия важная у нас.

В душе смятенье, скребут кошки.

«Что ж с людьми сделала война?»

Из головы не шел тот парень.

«Теперь он мертв, чья в том вина?»

Красивый город весь в руинах,

Ведь все для жизни было в нем.

Теперь вся жизнь сидит в подвалах

И не выглядывает днем.

«В диких зверей мы превратились,

По чьей-то воле, по вине…

Людей увидел – стреляй первый.

Ты на войне брат, на войне…»

Это не сон, что к сожаленью,

Это реальная война,

Во многих точках в этом Мире,

Все исковеркал Сатана.

***

«Ложись!» Услышал вдруг Владимир,

И тут же наземь он упал,

Метрах в семи лег Алабама,

К земле прижавшись, наблюдал.

Шла БМП в полсотни метров,

За нею джип и грузовик.

Из кузова смотрел с опаской,

С гранатометом боевик.

Шмыгнули в дом, как все утихло,

Слушали, рыскали вокруг,

Но все, как будто было тихо.

– Ну что, пойдем на крышу друг?

Вдруг зашипела «Моторола»,

Кто-то Саида очень звал,

Тело, которого на крыше,

А сам Саид вошел в портал.

– Давай-ка рации отключим.

– Да, их нам надо отключить,

Мало ли что, а их сигналы,

Нас могут враз разоблачить.

Их отключив, пошли на крышу,

Раздельно, осторожно шли

И, слава Богу, без сюрпризов,

До крыши не спеша дошли.

Глядя вокруг, смотрели в карту,

С трудом свой дом определив,

Справа от них был в сотне метров,

Частных домов большой массив.

Слева и прямо шли кварталы

Таких же типовых домов.

– Судя по карте, до дороги,

Еще земля боевиков.

А тут уже войска режима…

– Он не режим, а власть страны.

Свергнуть ее и создать хаос,

Такой ведь план у Сатаны?

– Свергнуть его ради свободы.

Он плохой лидер, он тиран.

Мы оппозиции поможем…

– А следующий будет Иран?

– Там тоже все очень печально,

Нет демократии, – режим.

Дойдет черед и до Ирана,

Мы так же разберемся с ним.

– Так же, как в Ливии с Ираком?

Теперь там хаос и война.

А раньше был мир и порядок,

Цвела в нем каждая страна.

Там правил их народный лидер,

И был порядок и закон,

Пока судьбой их не занялся,

Ваш вездесущий Вашингтон.

Сейчас вот, Сирия пылает,

На Украину влезли вы,

Зато в Америке порядок,

Две сотни лет там нет войны.

Скажи, кто дал такое право,

Вам судьбы стран других решать?

Вы слишком широко идете,

Штанишки можете порвать.

– Вы что ли нам штаны порвете?

Дикая, нищая страна.

Ты посмотри, как вы живете,

Ведь вокруг вас всегда беда.

– Штаны и все, что под штанами,

Ходили много к нам с войной,

Все об нас зубы поломали,

Позор познав, в штанах с дырой.

Тем же путем и вы идете,

Будет война, где влезли вы,

Везде свой грязный нос суете,

И вы есть, слуги Сатаны.

А потому вокруг нас беды,

Что всем покоя не дает,

Величие страны огромной,

Зависть слюной из вас течет.

Ты насчет дикости ошибся,

Нашу культуру чтит весь Мир,

Чехов, Толстой и Достоевский,

Для миллионов он кумир.

Да, не богаты мы сверх меры,

Но и не бедны, не скажи,

За свой счет мы живем, как можем,

Не то, что вы, в долгах и лжи.

На крыше средь антенн и тросов,

Под жарким солнцем среди дня,

Стояли два врага вчерашних,

Друг друга жалили виня.

Вчерашний враг, врагом уж не был,

Но другом стать пока не смог,

Хоть кое-что и прошли вместе,

Не просто перейти порог.

Молчал чуть хмурый Алабама,

Владимир факты говорил,

Которые нечем оспорить,

И он его не перебил.

Сказав, что думал без помехи,

Владимир тоже замолчал.

– Прости, я не хотел обидеть.

Американец вдруг сказал.

– Здесь извинения не к месту,

Ты убежденный патриот,

Кем-то введенный в заблужденье,

А в Мире все наоборот.

Будет возможность, докажу я,

Как заблуждаешься ты друг

И, что политика вся ваша,

Порочный, замкнутый, злой круг.

***

Невдалеке стрельба открылась,

Ухнул пехотный миномет

И мина, разрезая воздух,

До цели начала полет.

Невольно оба аж присели,

К реальности вернул их звук,

И автоматы крепче сжали,

Ладони их солдатских рук.

Слышен раскат, взорвалась мина,

Что вдаль отправил миномет,

Ухнул еще раз, и еще раз.

– В кого же он так часто бьет?

Владимир посмотрел в бинокль,

Толкнул товарища: – Смотри!

Вон видишь, где снаряд взорвался,

Там дом, весь в облаке пыли.

И от зажженного пожара,