Олег Ярков - Справа от Европы

– Будет зависеть. Если мне придётся как-то и что-то предпринимать, относительно этих бумаг, то, скорее всего, задержусь. Если окажется простая формальность, то через день-другой поеду. Я, так понимаю, мне надо будет консультироваться с вами всё время.

– Да. Это в интересах следствия.

– Если мне придётся здесь задержаться, мог бы я рассчитывать на вашу помощь с регистрацией?

– Это лишнее. Вы где остановились?

А то ты не знаешь?!

– В «Руси».

– Подойдите к администратору, и она сама вас зарегистрирует. Я попрошу вас, по-свойски, купите ей конфет или, чего-нибудь, такого. Надо ведь с людьми по-людски жить, верно?

– Конечно. Я могу ещё чем-нибудь помочь? У меня только завтра вечером встреча с адвокатом.

– С нотариусом.

– Да, с нотариусом.

– Помочь – вряд ли. Если хотите, можете проехать в село, здесь рядом. Хорошая природа, речка. Там можете поговорить со свидетелем. Только, поосторожней с ним. Он пожизненный военный. Строгость, чёткость ответов, упал-отжался. Есть желание?

– Я не знаю местной географии. Я успею вернуться вовремя?

– Успеете. До села 47 километров. От автостанции машины ходят часто. Успеете.

– Хорошо. Поеду.

– И последнее. Это касается следствия. Ваш брат был серьёзный бизнесмен, слухов около его смерти ходит много. Ни с кем, ни о чём относительно дела не говорите. Кроме меня. Это понятно?

– Это понятно.

– Во сколько встреча с нотариусом?

– Завтра в 16.

– Если успеете вернуться пораньше, давайте встретимся в кафе на Маркса, часов в 12. У меня могут быть новости.

– Договорились. Если что, я могу вам позвонить?

Следователь согласился, и дал свою визитку. Мы попрощались.

Я остановил такси и попросил отвезти меня на автостанцию. По дороге я отправил Андрею сообщение о том, что, по предложению следователя, еду в село. Вместо ответа я получил подтверждение о доставке сообщения

По пыльной и ухабистой дороге автобус мчался около часа. В половине второго я покинул гостеприимные доски, оборудованные вместо сидений, и встал на твёрдую землю. Я стоял около сарая, оказавшимся автостанцией. В это время такое людное место оказалось пустынным и замусоренным, как, второпях оставленный, стихийный рынок. Три улицы расходились лучами от автовокзала, две из которых, в прямой видимости, заканчивались тупиком. Третья вела в бесконечность. Покорять село я начал с этой улицы.

Небольшое, тенистое село спускалось по когда-то большой горе прямо к реке. Наверное, она, когда-то была полноводной, как и велика гора. Но, люди и время, стараясь победить друг друга, во много раз уменьшили и то, и другое. Раскапывая гору с одной стороны в поисках ископаемых или кладов, старатели сделали очень пологим склон этой горы. Пользуясь ничейностью, этот склон облюбовали под дачи, а, потом, оккупировали основательно жители окружающих посёлков. Автоматически став коренными жителями, так же, автоматически, дали и название поселку, прилепившемуся к склону – Нагорное. От присвоения земли, перешли к присвоению некогда полноводной и широкой реки. Теперь, она уменьшилась почти в трое – это заметно по старому руслу. Загаженная банками, пакетами, гусями и старыми покрышками, речка, метров в пятьдесят шириной, зарастала неприхотливой осокой, и продуктами жизнедеятельности аборигенов. Одинокий деревянный пирс, метров на пять уходивший в воду, был виден только с противоположного берега. Густые заросли камыша надёжно прятали его от жителей села. Когда тянули газ в село, то, скорее из экономии, трубу проложили, чуть ли не по поверхности воды. Зимнее льдостояние обеспечивает местных жителей дополнительными переживаниями – а вдруг осенний подъём воды коснётся трубы и заморозит её, тогда она лопнет и… Порядок возможных бед, в каждом дворе был свой, но речная вода, буквально в пятидесяти сантиметрах, плескалась под этой трубой. Поэтому, опасения обморожения трубы, не казались, такими, уж, надуманными. Кстати, эта труба, с закреплёнными на ней досками по верху, в селе называлась Бруклинским мостом.

В таких сёлах отыскать любого жителя не сложно. Достаточно подойти ко двору, позвать хозяев и, поздоровавшись и извинившись, прямо спросить о нужном тебе человеке. После пятиминутных расспросов ответ будет получен. Это – по этой же улице вниз, почти до реки. Второй дом от угла. Спасибо.

Дом стоял в глубине двора, метрах в двадцати от калитки. Посеревший и потрескавшийся штакетник часто подвергался измазыванию краской. Каждый раз другого качества и цвета. Вдоль забора, уже внутри двора, ровным рядом росли абрикосы – дички. Остальное расстояние до дома занимали кусты смородины. Рядом с домом рос громадный орех, дававший прохладу летом, и сумрак в остальные времена года. Под куском автомобильной камеры, на калитке, была кнопка звонка. Трижды нажав на неё, я услышал какой-то шум, который можно было принять и за музыку, и за звук падающей металлической посуды. Входная дверь втянулась внутрь, щёлкнула и открылась наружу. Появился мужчина, недоумённо оглядывая двор. Словно из-под земли выскочил дворовый пёс, в родословной которого были предки, близко знавшие овчарок. Пёс залаял, оправдываясь за опоздание и, рискуя оторвать себе хвост, замотал им, глядя на хозяина. Тяжело будет этому сторожу, после моего ухода.

Довольный мужчина, почти кавалерийским шагом, двинулся мне на встречу. Трикотажные штаны с вытянутыми коленями колыхались при ходьбе, становясь, очень похожими, на галифе. Куртка от спортивного костюма была застёгнута под горло. На босых ногах были обрезанные, до размера тапочек, резиновые сапоги.

– Здравствуйте! Извините, что беспокою вас, – я представился и, почему-то, соврал о своей работе в газете.

– Не могли бы вы уделить мне, – я не договорил. Очень ясная картина появилась в голове: это бывший военный, офицер, с соседями не дружит, поскольку считает их недисциплинированными. Согласится на разговор, если я буду обращаться к нему, как салага – рядовой к генералу.

– Несколько минут. Я понимаю, что не имею права отрывать вас от дел. Я только прошу разрешения задать вам несколько вопросов, – это было всё, что я смог вспомнить об армейских способах задавания подобострастных вопросов. На всякий случай решил добавить:

– С вашего позволения.

Я, замер в неудобной позе, и начал ожидать ответа. Проведя сравнительный анализ внешности и, как мне показалось, умственных способностей, хозяин расстроился по-поводу обеих параметров. Но, всё же я услышал его голос.

– Служил?

– Так точно! Береговая охрана, Феодосия, Черноморский флот. Два года. Ефрейтор.

– Заходи.

Он открыл калитку, пропустил меня вперёд и, указав рукой в сторону дома, пошёл сзади, немного сдвинувшись влево. Собака не собиралась на меня реагировать никак, за что получила тапочком по заду. Около двери я остановился, сделал шаг в сторону и развернулся на 90 градусов, щёлкнув каблуками.