Елена Вальберг - Ритуал «Царица Ночи», или На другой стороне радуги

Каждый из них подумал, что, останься они еще на полчаса в мастерской, Стас мог бы быть сейчас жив.

Добравшись до кровати, Лера мгновенно заснула, удивившись уже во сне, что ей так легко удалось отключиться.

– Судя по траектории, выстрел мог быть сделан из этой башни, – оперативник Стрельченко оправдывал свою фамилию на все сто процентов: безумно любил оружие, отлично разбирался в нем, даже разбуженный ночью мог начать сравнивать автоматический пистолет Стечкина и пистолет Макарова, «Глок» и «Беретту».

– Может, повезет, и мы следы снайпера найдем, – помечтал вслух его напарник Андреевский.

Оперативники курили у входа в дом №32 по Карповке, как раз напротив злосчастного отеля, в ожидании домоуправа. Она пришла довольно быстро, так как жила в служебной комнате недалеко от участка, но была несколько недовольна тем, что ее вызвали в законный выходной. Женщина принесла с собой ключи от подвалов, чердака и той самой башенки, что венчала здание и вызывала подозрения.

Оперативники поднялись на последний этаж. Дверь на чердак была заперта, никаких следов взлома не наблюдалось. Управдом открыла замок и пропустила полицейских в чердачное помещение. Пока мужчины осматривали довольно большую круглую комнату с окном, выходящим на гостиницу, на лестнице раздались громкие крики.

– Опять Вы, Любовь Николаевна, дверь на выходные не проверили. Ну сколько можно говорить, только запусти – бомжи спокойно жить не дадут!

– Да заперто все было, не кричите, Фаина Львовна! И вообще, не мешайте, идет осмотр места происшествия, – важно отвечала сотрудница управляющей компании.

– Места происшествия?! Значит, все-таки украли белье! Я так и знала, добром это не кончится!

Стрельченко выглянул на лестницу: пожилая женщина в домашнем халате, но с тщательно уложенной прической, накрашенная, в комплекте золотых украшений с кораллами (крупные серьги и брошь) темпераментно кляла проклятых воров, не дающих добрым людям жить спокойно даже в собственном доме.

– Подождите, пожалуйста. Вы сейчас о каких ворах говорите?

– Ну тех, что украли белье с чердака! Надо же, я ведь тоже хотела стирку затеять, но уж больно все к грозе собиралось, думаю, дай, отложу. А вот соседка наша целых две загрузки машинки на чердаке развесила сушить, и что теперь?

– А что теперь?

– Как что? Раз место происшествия, значит, нет белья, украли! Я ведь во время ночной грозы выходила и видела, что дверь на чердак была открыта. Давно говорила, проверяйте на выходные замки, – словоохотливую бабулю было не остановить.

– А Вы ночью никого не видели? Может, кто-то по лестнице шел или на чердак заходил?

– Никаких воров я не видела. Дверь была открыта, я за ключом в комнату вернулась, а потом дверь заперла.

– А во сколько это было?

– Около часа ночи. Не спалось мне в грозу, вот и вышла, а чердак открыт!

Тут встряла Любовь Николаевна, ехидно заметив:

– Да не украли белье соседки вашей, висит себе, сохнет спокойненько.

– А что же тогда украли? Почему полиция здесь? – все не успокаивалась Фаина Львовна.

– Гражданка, э-э-э, – замялся оперативник.

– Моя фамилия Ройзман, Ройзман Фаина Львовна, – представилась женщина.

– Фаина Львовна, я к Вам сейчас зайду, и мы запишем Ваши показания. А ключи от чердака у всех соседей есть?

– Нет, только у меня и Капаевой, соседки моей. На шестом этаже только две наших квартиры, больше чердаком никто не пользуется. Так что случилось-то?

– В соседнем доме произошло убийство. Проверяем все версии.

– Убийство! – ахнула Фаина Львовна. – Я могла встретиться с убийцей! – заломив руки, экзальтированная женщина поспешила в квартиру, чтобы оповестить по телефону о страшной опасности всех подруг, выпить коньячку для успокоения нервов и поставить воду на плиту с тайным намерением разговорить за чаем следователя.

«Могла ли встретиться с убийцей, это бабка надвое сказала, а вот то, что дверь была кем-то посторонним открыта – это факт. Правда, соседка могла не закрыть дверь после того, как белье развесила. Надо уточнить», – думал Стрельченко, возвращаясь на чердак.

Напарник крутился у окна, с которого как на ладони была видна крыша отеля. Конечно же, никаких следов киллер им не оставил: ни окурка, ни отпечатков пальцев, ни следа от подошвы, ни использованного билета в кино. «Такое только в кино бывает», – усмехнулся про себя опер.

– Смотри, Вить, свежие отметины на подоконнике, как будто втыкали что-то.

Стрельченко подошел ближе. Под густым слоем пыли четко виднелись две точки, будто кто-то ковырнул гвоздиком краску. Створки окна тоже открывались недавно: пыль на этих местах была явно потревожена.

– Это не простые точки, это следы от ножек сошки 12 12 Сошка – подставка для ружья при стрельбе с упора. . Видишь две симметричные царапины от шипов на подоконнике? Здесь она и стояла. Вес-то килограммов восемь в заряженной. Хорошо еще, что киллер мягкую опору не использовал – тогда бы точно никаких следов не осталось. В возрасте, похоже, наш стрелок: молодой бы из глубины стрелял, стоя, не отсвечивая, а этот винтовочку закрепил, прицелился и… Надо экспертов сюда, зафотографировать, и, может, по расстоянию между царапинами определим тип оружия. Хотя пуля скажет точнее.

Больше никаких улик в помещении обнаружено не было, а белье сохло себе спокойно на натянутых в глубине чердака веревках.

Записав подробный рассказ Фаины Львовны, прерываемый восклицаниями о страшной опасности, которой она подвергалась, выходя на лестницу в тот момент, когда киллер совершал свое черное дело, оперативники вышли, наконец, на свежий воздух. Пока Андреевский курил, ожидая машину, Стрельченко решил поговорить с сотрудниками Музея игрушек, что был за углом, на улице Всеволода Вишневского.

Экскурсовод не вспомнила ничего необычного, чего и следовало ожидать. Гардеробщицы вчера здесь не было, а ее сменщица, Нина Константиновна, работала в пятницу последний день: с сегодняшнего дня она в отпуске, хотела уехать на целый месяц в деревню, отвезти внуков на свежий воздух и парное молочко. Зацепок не было никаких, тем не менее Стрельченко оставил в блокноте пометку «допросить Лукьянову Н. К. по возвращении ее в город».

Сколько лет возможность проводить лучшие летние дни в прекрасной усадьбе было приятнейшею мечтой моего воображения. Последние годы я беспрестанно думал об этом и ничем не мог заниматься, кроме как представлять себе в мыслях благоустройство уютнейшего места, грезить о создании истинного рая на земле.