Фредерик Буте - Двойник. Путешествие Юлиуса Пингвина. Повесть о Диком Человеке (сборник)

Меркер задрожал, как будто очнулся от сна:

– Нет! Нет! Нет еще!.. Я хочу подумать… Я не отказываюсь… И зачем мне, в конце концов, отказываться? Зачем не воспользоваться случаем, который дает мне возможности несравненные, каких еще не было ни у одного человека. Послушайте, Бержан, я ничего не решаю. Я хочу посоветоваться с одним другом, о котором я вам только что говорил.

– Но подумайте, если кто бы то ни было узнает…

– Только не он! Я верю ему, как самому себе. Я не решусь обмануть его, и, кроме того, у нас ничего не выйдет, если мы не посвятим его. Он слишком хорошо меня знает… А затем, я так хочу!.. Ведь рискую я, а не вы.

Он снова стал властным, почти грубым Меркером, которому никогда никто не смел возражать.

– Хорошо, – пробормотал Бержан. – Я понимаю… вы, может быть, хотите таким образом принять меры предосторожности против меня. Я ничего не могу возразить, и, так как я изложил вам все совершенно откровенно, у меня нет колебаний, раз вы так уверены в вашем друге…

– Половина первого, – вдруг сказал Меркер. – Я ухожу. Вы получите мой ответ через три дня.

Он ушел. Бержан задумался. Он чувствовал, что не заснет. Вдруг он заметил на столе забытый Меркером портсигар. Он взял папиросу и закурил ее, чтобы, на всякий случай, приучиться.

В воскресенье утром пришло письмо; он вскрыл его с сильно бьющимся сердцем. В письме было только одно слово: «Согласен».

Бержан весь задрожал, его лицо прояснилось; ему показалось, что он начинает новую жизнь. Он сделал движение плечами, точно сбросил с себя какую-то тяжесть – тяжесть долгих лет серенькой жизни бедного чиновника, пригвожденного к обыденной работе, без всяких надежд, без волнений, без ожиданий. Он подошел к мутному зеркалу шкафа посмотреть на себя… посмотреть на лицо Клода Меркера в своем лице.

Затем вернулся к столу, взял лист бумаги и написал письмо к себе, в провинцию, своему начальнику.

«Господин директор!

Честь имею покорнейше просить вас принять мою отставку. Состояние моего здоровья заставляет меня…»

И от охватившего его возбуждения его рука действительно дрожала, как у лихорадочного больного.

После второго свидания с Клодом Меркером Рауль Бержан нанял маленькую квартиру из трех комнат, кухни и узкого коридора; она находилась в спокойном доме на острове Сен-Луи, на набережной против левого берега Сены, на углу одного тихого переулка. Вход в квартиру был из-под ворот, не доходя до помещения привратницы, и таким образом можно было, хотя бы отчасти, избежать ее профессионального любопытства. Окна двух первых комнат выходили на набережную; окна третьей комнаты, которая была на углу, и окна кухни выходили в переулок; так как они находились невысоко от земли и были без решеток, а только со ставнями, то ими, при случае, можно было воспользоваться как дверью, минуя привратницу.

Бержан, у которого, по его собственному признанию, была сильная склонность к романтизму, очень понравились особенности этой квартиры, и он быстро учел все выгоды, какие они могут представить. Действительно, это были лучшие условия, при которых можно было удобнее всего сохранить тайну его смелого заговора с Клодом Меркером. Они заключали в себе высшую предосторожность и гарантию безопасности, которая сразу восхитила его. И хотя Меркер нашел сначала, что остров Сен-Луи расположен слишком далеко от центра его общественной деятельности, но скоро сам пришел к тому же заключению. Бержан нанял на свое имя квартиру в три комнаты и на деньги, полученные от Меркера, просто и комфортабельно обставил ее. Через две недели после их первой встречи у ограды церкви Сен-Жермен-ле-Пре он уже поселился в ней.

И вот тут-то, в средней комнате этой квартиры, самой большой комнате, из которой Бержан сделал что-то вроде рабочего кабинета-гостиной, собрались в один из декабрьских вечеров Меркер, Бержан и доктор Вотье.

Когда, за несколько времени до этого, Меркер познакомил Вотье со странным предложением человека, так похожего на него, доктор искренне удивился и долго обдумывал… Затем поднял глаза на Меркера и сказал:

– А почему бы нет?.. Да! Почему бы нет?.. Надо очень осторожно отклонять от себя все странное и необычайное, только потому, что это что-то странное и необычайное… Предложение, сделанное тебе, пожалуй, единственный способ, чтобы такой выдающийся человек, как ты, стал чем-то более значительным, чем просто выдающийся человек… Да, получить такую, почти волшебную возможность раздваиваться; иметь если не вдвое больше времени, чем у всех людей, то, во всяком случае, на треть больше. Все ненужное в твоей жизни уйдет от тебя, если ты сдашь ее другому. Он поможет тебе нести бремя, взяв на себя ту часть, которую тебе не необходимо нести самому. Таким образом, ты можешь еще продержаться… Я говорю – продержаться. Ты сгораешь! Если ты не будешь отдыхать, то, каковы бы ни были твои силы, энергия, способность к борьбе, ты не будешь в состоянии продолжать твою изнурительную работу. Есть очень банальная, но абсолютная истина: силы человека не безграничны. Тебе нужно время для отдыха, иначе, может быть, и даже наверное, явится вдруг неизбежный, изнуряющий перерыв из-за болезни или переутомления. Требуя от самого себя слишком многого, ты рискуешь когда-нибудь не получить ничего. Случайно остроумная выдумка этого человека дает тебе возможность отдохнуть: это исключительный, чудесный, невероятный случай! Воспользуйся им или, по крайней мере, постарайся воспользоваться. Это, конечно, совершенно необычайный случай… необычайный, но в нем нет ничего низменного, ничего дурного, ничего такого, что может повредить другому человеку. Это протест – который, правда, останется неизвестным – это твой протест против напрасной потери времени, связанной с твоим положением. А кроме того, по-моему, такие люди, как ты, – единственные судьи своих поступков. Чтобы вести к благу свое дело, ты можешь свободно пользоваться всеми способами, какие тебе нужны.

– Итак… ты думаешь, я должен согласиться?

– Да! А кроме того, если я и скажу тебе «нет» – ты все равно согласишься. Ты уже это решил. Я не сомневаюсь, что мое мнение для тебя ценно, но рядом с твоим оно ничто. Дорогой мой, я говорю тебе, как всегда, все, что думаю… И прибавляю, что если бы ты не был таким – ты не был бы Клодом Меркером… Но все же… все же совершенно ясно, что такое мнение, как твое, так и мое, имеет значение лишь при одном условии, если это оригинальное замещение логически возможно. Я хочу сказать: необходимо, чтобы сходство между тобой и Раулем Бержаном было совершенным, абсолютным… А этот вопрос один только я могу решить, потому что вы меня одного посвятили в ваш план. Похож ли на тебя этот человек так, как вы оба это думаете? Только кто-нибудь третий, видя вас вместе, может решить этот вопрос. Опыт с зеркалом, который ты проделал, дает большие надежды, но его недостаточно. Манеры, позы, жесты могут, несмотря на близкое сходство, не быть похожими. Сумеет ли Бержан точно подражать тебе? Я буду руководить им, исправлять ошибки и указывать на детали, которые ты, конечно, и сам не знаешь. В течение этих нескольких недель, которые остаются до его «дебюта» и моего отъезда, я его, если можно так выразиться, подготовлю. А если нам не удастся добиться полного совершенства, придется отказаться… Но, судя по тому, что ты мне о нем говорил, он добьется… А кроме того, ваш план до того необычен, что не может возникнуть никаких подозрений; для этого нужно, чтобы твой двойник сделал какую-нибудь грубейшую ошибку или захотел предать тебя.