Юрий Боткин - Леший. Его врагам не позавидует и карась на сковородке

– Здравствуй Витя, давно тебя не видел, чем занимаешься?

В этот раз плохим дядькам опять не повезло. Их били вдвоем, чинно и благородно, – немного дубинкой и чуть-чуть ногами. А Витя через пять лет привел Алешу в боксерский клуб и навсегда остался его личным тренером, даже когда бросил тренерскую работу и организовал свой ЧОП*.

На шестидесятилетний юбилей армейский друг, дядя Гена из Пятигорска, подарил отцу палку для хромых. Тяжелую, из самшита, инкрустированную серебром. На недоуменный вопрос сына Павлов-старший ответил: «Не буду же я с удочкой по городу ходить». Веселые были времена!

В школу Леша пошел в эпоху Развитого социализма, а закончил при Диком капитализме, в который этот самый социализм и перестроился, вместо того, чтобы в полном соответствии с наукой, уступить место долгожданному и неизбежному Коммунизму. Данный исторический курьез наглядно подтвердил тезис репрессированного деда – «Все науки, не относящиеся к естественным, таковыми не являются». Именно за это неосторожное высказывание в адрес гуманитарных и социальных наук, среди которых особое положение занимал Марксизм-Ленинизм-Сталинизм, он был отстранен, разоблачен, обвинен, осужден и посажен.

Школьные годы пролетели быстро и безмятежно. Профессорское положение отца прикрывало семью от невзгод эпохи первичного накопления капитала и широкомасштабного разворовывания страны. Алексей учился без особого рвения, но и не балбесничал. В 11 лет, с Витиной подачи, увлекся боксом и, к окончанию школы, выполнил норматив кандидата в мастера спорта, заняв второе место в юниорском чемпионате Московской области.

Куда идти после школы, Алексею было на роду написано – Московский государственный университет леса – так с некоторых пор стала называться их семейная alma mater. Высокий, стройный, спортивный студент пользовался заслуженным авторитетом в молодежной среде университета, и не только благодаря заслугам отца-профессора. Его коронный правый хук* внушал не меньшее уважение.

Был ли Леха красив? Это как посмотреть. А как ни смотри – не Ален Делон! Внешность изрядно славянская с едва различимыми признаками народов, причастных к формированию русской нации. Грубовато-мужественное, резко очерченное, чуть скуластое лицо с крепким подбородком и слегка «боксерским носом», хоть не сияло голливудской брутальностью, тем не менее, вызывало уважение мужчин и, как ни странно, привлекало женщин. Даже блондинки, писающие кипятком от пидерсионного великолепия эстрадных поп-звездунов, бросали на него заинтересованно-призывные взгляды.

Учился легко, алкоголем и наркотой не баловался. У девочек пользовался неизменным успехом, но не увлекался – бокс занимал все свободное время. На первом курсе последний раз выступил по юниорам, победил в чемпионате области, и заработал мастера спорта.

Через год перешел в полутяж. При росте 185 и постоянном наращивании мышечной массы, оставаться в среднем весе стало невмоготу. Первый же официальный бой в новой весовой категории стал последним в Лехиной спортивной карьере. Во втором раунде пропустил сильнейший кросс*. На ногах устоял, но тренер-секундант Витя, почуяв неладное, выбросил полотенце.

Отец, доселе поощрявший увлечение сына, в этот раз категорически заявил: «Голова не для того, чтобы по ней лупили кому ни лень. Грушу хоть целый день околачивай, а выступать прекращай». Так и поступил. Тренировался, проводил спарринги, но в соревнованиях больше не участвовал.

На третьем курсе увлекся дайвингом и подводной археологией. Сманил однокурсник и друг детства Стас Шпрыков. Небольшого росточка, на вид – мухи не обидит и без проблем пройдет фейсконтроль в женскую баню. Но не дай бог с ним схлестнуться… Этот розовощекий недомерок c голубыми глазками на ангельском личике виртуозно владел не только половым членом, но и более поздним приобретением человечества – мозгами.

Доцент Кривуля – слуга жене, палач студентам, не ведая об этом, жестоко поплатился, влепив Стасу зряшный неуд по таксации леса. На следующей неделе в газете «Из рук в руки», появилось объявление: «Продам, сдам в аренду жену, б/у, недорого» и домашний телефон доцента. Ажиотажного спроса лежалый товар не вызвал, но и не затерялся на просторах стремительно развивавшегося рынка секон хенда. Жена доцента, роскошная двуспальная домохозяйка южнорусской породы, ежедневно принимала десятки звонков, интересовавшихся возрастом, габаритами, экстерьером, уровнем общего и сексуального образования, процентом амортизации, ценой за кило и другими атрибутами товара не первой свежести. Большинство звонков исходило от язвительного Стаса и его наемников, но и реальные покупатели, а все больше арендаторы, тоже попадались.

Марья Ивановна, так величали миссис Кривулю, по первости огрызалась, потом втянулась. Проявив незаурядные маркетинговые способности, кокетничала, шутила, набивала цену. В меру сексуально озабоченной Маньке, заплесневевшей от скуки однообразной жизни, льстило повышенное внимание особей противоположного пола. В пучине ее дремлющего чрева возникло приятное, томно сосущее чувство, нетерпеливо ерзающее в поисках выхода. Отдушина обнаружилась недалеко от эпицентра, после чего стало совсем невтерпеж. Постыло-монотонный секс в исполнении ученого мужа, не только не приносил удовлетворение, а все больше раздражал новоявленную «Эммануэль». Как результат – прошла несколько кастингов с наиболее настойчивыми арендаторами и прямо расцвела.

Доцент лицезрел перемены, творящиеся с его половиной, но оставался в неведении относительно причин их породивших, пока однажды вечером не узрел в зеркале пару небольших рожек на своей лысой головушке. Рукой они не прощупывались, и при дневном свете становились невидимы, тем не менее, наводили на нехорошие мысли… Стас получил должную сатисфакцию.

Дно родного Пироговского и соседнего Учинского водохранилищ друзья облазили вдоль и поперек. С увлечением исследовали затопленные в 37-ом деревеньки. Отец подал идею – разыскать могилу прадеда на церковном погосте затопленного села Курово. В его детских воспоминаниях сохранился памятник из черного камня с такими же, как у него фамилией, именем, отчеством.

Задача оказалась не из простых. Коммуняки не только взорвали церковь, но добросовестно проутюжили бульдозером развалины и прилегающую территорию. Попробуй, найди поваленный памятник на площади в два футбольных поля среди сплошных обломков под толстым слоем ила. На второй год, после весеннего водосброса, смывшего часть ила, дела пошли веселее. Раскопали двухметровый чугунный крест, некогда украшавший храм божий. Хотели поднять, но передумали – уложили в центре разрушенного подводного некрополя – здесь будет целее. Дедов памятник так и не нашли, хотя могильных плит откопали немало. Среди них попадались весьма интересные экземпляры. Врезалась в память «оптимистическая» эпитафия на гранитном надгробии купца второй гильдии, почившего в бозе два века назад: «Я был как ты, ты будешь как я». Остаток того дня впечатленные друзья провели за бутылкой «Шардоне», рассуждая о бренности жизни…