Александр Мишкин - Anamnesis. Том 2

Опять остановка. Опять – лихорадочное вычерпывание. Опять – черпак заскрёб по днищу лодки. Опять – за вёсла и вперёд!

Сколько же удалось проплыть? Оксана обернулась и чуть не завыла от досады: проклятый остров почти не приблизился! Женщина с удвоенной силой заработала вёслами.

Вновь треск и толчок! В днище образовалась ещё одна пробоина: шире, чем прежние. Моментально лодка на четверть заполнилась водой. И тут же – новый удар и новая дыра!

– Да что же это?! – прохрипела Оксана, внезапно потеряв голос от навалившегося ужаса.

Попыталась вычерпывать – да куда там! Лодка на глазах погружалась в равнодушное озеро, наполняясь прохладной осенней водой. Сжимая в руках бесполезный черпак, женщина тоскливо смотрела, как уходят вниз борта судёнышка.

Когда они скрылись под водой, Оксана оглянулась на остров – такой далёкий…

Он закрыл глаза и привычно потянулся другим своим взглядом к женщине. Та плыла в лодке посреди озера. Почти голая.

«Бесстыжая! – вздохнул Он про себя, – Все они – бесстыжие! Мало того, что делала такую мерзость, так ещё и голышом по озеру раскатывает!» В том, что женщина в лодке делала мерзость, Он не сомневался: иначе бы не забеременела.

Ощутив знакомый холод в животе, Он ещё раз с отвращением взглянул на бесстыдницу и нырнул взглядом под лодку.

Там было светло и спокойно. Солнечные лучи легко пронизывали прозрачную осеннюю воду, дотягиваясь до самого дна. По которому, далеко внизу, неспешно плыла заострённая спереди тень лодки.

Он затаил дыхание и начал лепить себя. Холод в животе усилился, захватив грудь. Вода под лодкой сгустилась, быстро обретая твёрдость. Но оставаясь при этом такой же прозрачной. Бесформенный поначалу, прозрачный сгусток разрастался, вбирая окружающую воду и выпуская из себя отростки, будто гигантская амёба.

Через несколько секунд всё было готово. Он проворно выбрался из своего тела и перенёсся в новое, только что слепленное из воды. Огляделся, пошевелил пальцами рук и довольно улыбнулся: это тело получилось ничем не хуже того, постоянного, оставленного пока без хозяина на койке больницы.

– Пора за дело! – пробормотал Он и поднял голову.

Прямо над Ним медленно проплывало днище лодки. Той самой, в которой находилась очередная бесстыжая дрянь. В голове забарабанил пульс, холод охватил уже всё тело. Не сдерживая больше свой гнев, Он размахнулся и ударил кулаком в днище.

Хлипкая доска с готовностью проломилась. В пробоине показался свет. Который, впрочем, тут же исчез: дыру, видимо, сверху чем-то заткнули.

Он зарычал от ненависти и ударил вновь. Размахнулся было ещё раз, но удержался. Эта, в лодке, не должна умереть сразу: пусть сначала покорчится от ужаса и непонимания происходящего, а уж потом… Кроме того, Она говорила, что всё должно выглядеть, как несчастный случай: ни к чему им привлекать ненужное внимание.

Тяжело вдыхая воду, Он наблюдал за продырявленной лодкой. Какое-то время та покачивалась на одном месте. В дыре то и дело мелькала какая-то тень: судя по всему, дрянь пыталась вычерпать воду. Ну-ну!

Вдруг, с обеих сторон от тёмного днища в воду плюхнулись вёсла. Лодка рванула вперёд, да так быстро, что Он даже присвистнул. Это в воде-то!

Не торопясь, Он поплыл за удаляющимся судёнышком, прекрасно понимая, что далеко тому не уйти.

И в самом деле: через десяток метров лодка остановилась, заметно осев. Женщина, видимо, опять принялась вычепывать воду. В этот раз она закончила гораздо быстрее: лодка вновь устремилась вперёд.

Ну, хватит! В несколько мгновений догнав лодку, Он , уже не сдерживаясь, принялся молотить в днище, разнося его в щепки. В сознании пульсировала, бесновалась одна лишь мысль: поскорее добраться бы до бесстыжей дряни в лодке…

– Что это с ним?! – раздался испуганный голос прямо над ухом.

Он резко обернулся. Но, кроме пронизанной солнечными лучами воды, ничего, разумеется, не увидел. Голос прозвучал там, у оставленного пока в палате постоянного тела.

С сожалением Он опустил занесённую уже для очередного удара руку. Надо возвращаться. Иначе поднимется переполох и Она будет недовольна: просила же не привлекать внимания! А Он очень хорошо знал это недовольство. И боялся его.

Взглянув напоследок вверх, Он удовлетворённо хмыкнул: лодка ушла под воду почти полностью. До ближайшего берега далеко, а вода – холодная. Вряд ли дрянь доплывёт. Жаль, всё-таки, что не сможет Он быть рядом в тот момент, когда жизнь покинет её и плод. Получается, зря топил лодку: главное-то сделано не будет!

– Доктора, скорее, доктора зовите! – не унимался голос там, в палате.

– Да нет доктора! На вызове он, – с досадой откликнулся другой голос.

Всё, больше ждать нельзя, пора возвращаться. Он задержал дыхание и потянулся сознанием к своему постоянному телу. Водяной фантом тут же потерял твёрдость и бесследно растворился в окружающей воде.

Он открыл глаза уже в палате. И улыбнулся.

Катер шнырял между многочисленными островками уже почти полчаса. Антон Иваныч поначалу пытался показывать дорогу, которой обычно его жена плавала в Сосновку. Но потом как-то потух, скукожился весь на корме, да так и сидел там до сих пор. Молча вглядываясь стеклянными глазами в пробегающую мимо борта воду.

– Иваныч, может, сразу в Сосновку пойдём? – не отрывая взгляда от курса, прокричал летенант, – Наверное, всё обошлось и Оксанка давно у матери. Чай пьёт.

Фельдшер вяло пожал плечами и кивнул.

– Он согласен! – перевёл я молчаливый ответ участковому, с трудом перекрикивая встречный ветер.

Всё так же, не оборачиваясь, Семён кивнул и заложил лихой вираж. Обогнув очередной островок, катер помчался к неведомой мне пока Сосновке.

Несколько минут мы плыли в полном молчании. Тишину нарушали лишь ровный рокот мощного мотора, да свист ветра в ушах. Но так продолжалось недолго.

– Стой! Вернее нет, правее, правее возьми! – Антон Иваныч вдруг встрепенулся и вскочил на ноги, едва не перевернув катер.

Лейтенант в недоумении обернулся:

– Ты чего? Увидел кого?!

Вместо ответа фельдшер показал рукой куда-то вправо. Мы посмотрели: далеко, в сотне метров на гладкой воде что-то было.

– Непонятно… Плывёт кто-то, что ли? – протянул лейтенант, направляя судно к находке.

Нещадно кромсая носом озеро, катер понёсся к белеющему вдали предмету. Мы молча вглядывались вперёд. Украдкой я наблюдал за Антоном: чем ближе мы подплывали к цели, тем сильнее менялось его лицо. И отнюдь не в лучшую сторону.

Домчались, наконец. Лейтенант заглушил мотор и в неожиданной тишине катер по инерции подплыл к качающемуся на мелких волнах предмету.