В. Редер - Пещера Лейхтвейса. Том второй

— Ужасно!.. Неслыханно!.. Могло ли совершиться такое преступление в нашем городе? Это позор для Тешеня. Это пятно останется вечно на нем. Мщения! Мщения!..

Так кричала толпа, перебивая друг друга. В то же время тысячи кулаков поднялись, угрожая неизвестному преступнику. Но франкфуртский негоциант движением руки снова заставил толпу умолкнуть.

— Не мщения, друзья мои, а помощи просит у вас отец, полный отчаяния, и жених, у которого похищено счастье его жизни. Мы стоим здесь у алтаря и обращаемся к вам с мольбой: помогите нам найти дочь и невесту. Есть надежда, что негодяй еще не покинул со своей жертвой город и его окрестности.

Затем Зонненкамп торопливо описал человека, который вышел из дома с мешком за спиной и, без сомнения, находится в связи с участниками заговора.

— Большой, широкоплечий, — описал он, — с длинной, кудрявой, темно-русой бородой. Особых примет я не могу вам дать, мои друзья; и теперь прошу — пустимся в погоню за этим мерзавцем, и если благословение Божие будет с нами, оно приведет наше преследование к успешному концу. Того, кому удастся поймать похитителя моей дочери, я вознагражу по-королевски. Десять тысяч талеров я отсчитаю ему на месте. Но это еще не все. До конца своей жизни я буду считать себя обязанным ему.

После этого толпа кинулась к выходу из церкви, как могучий поток. Стены храма огласились проклятиями, посыпавшимися из уст честных тешенцев на голову похитителя. Однако силы Зонненкампа истощились. Видя, какое горячее участие приняло в его беде население Тешеня, потрясенный всей этой историей, он едва устоял на ногах, зашатался и упал бы со ступенек алтаря, если бы Редвиц не подхватил его.

— Ради Бога, отец, — воскликнул Редвиц со слезами, — ободрись!.. Не падай духом. Мы должны собрать все наши силы. Ведь еще не вся надежда потеряна.

— Сын мой, — ответил Зонненкамп подавленным голосом, — я сам подал тебе надежду на спасение Гунды, стараясь возбудить твое мужество и понудить самого себя сделать теперешнюю отчаянную попытку, но сам я не верю в счастливый результат ее. Здесь, в этой местности, очень легко запрятать человека. Негодяю стоило только добраться со своей жертвой до гор, где в бесчисленных ущельях и пещерах не составит особенного труда спрятать ее и безопасно продержать бесконечно долгое время. Если даже мы действительно разыщем Гунду через несколько дней живою или мертвою, то вопрос еще, в каком состоянии она вернется к нам.

— Ни слова… ни слова больше, отец, — воскликнул Курт, — иначе это меня с ума сведет!

— Одну минуту, господа, — произнес в эту минуту чей-то голос рядом с Зонненкампом, — прошу минуту вашего внимания, оно теперь крайне необходимо.

Человек с энергичным лицом, обрамленным густой белокурой бородой, внезапно появился перед Зонненкампом и Редвицем.

— Я полицейский Тешеня, — представился он им. — Меня зовут Эрвин Вальдау, и можете поверить мне, милостивые государи, что я до глубины души сожалею и соболезную, что в нашем городе могло совершиться такое гнусное преступление. Описание преступника, которое вы, господин Зонненкамп, сделали хозяину гостиницы, навело меня на мысль, от которой я не могу отделаться… Я отправился в ратушу, где находится мой участок, и взял вот этот портрет, сделанный по моему заказу здешним живописцем. Личность, изображенная здесь, уже давно дает работу полиции Тешеня так же, как и соседнему местечку Баден-бах, расположенному на прусской территории. Взгляните, господа, на этот портрет и сообщите мне, похож ли на него мнимый крестьянин, унесший из гостиницы «Пламенная звезда» мешок, в котором, по предположению, находилась барышня?

С этими словами чиновник полиции вынул из кармана сверток, развернул его и поднес к глазам Зонненкампа и Редвица. На листе пергамента масляными красками, довольно талантливо был нарисован портрет плохо одетого молодого человека с загорелым лицом, обрамленным длинной, темно-русой бородой. Едва Зонненкамп и Редвиц взглянули, как у них вырвалось единодушное восклицание:

— Да, да! Это он, похититель Гунды!

— Я могу это с уверенностью подтвердить, — сказал фон Редвиц, — так как пока я обменивался с ним несколькими словами, мне бросилось в глаза его интеллигентное лицо, не соответствующее его одежде.

Чиновник снова свернул портрет и положил его в карман.

— Милостивые государи, — произнес он голосом глубокого сожаления, — барышня попала в очень скверные руки, и я должен предупредить вас, что поймать этого мошенника будет крайне трудно. Человек, изображенный на портрете, хорошо знает все ходы и выходы в горах, и ему нетрудно скрываться целыми неделями и месяцами, если только он не предпочтет перейти со своей жертвой через границу, в Саксонию. Это Гаральд, Король контрабандистов, которого власти в продолжение многих лет не могут захватить в руки, несмотря на всю их бдительность.

— Я почти так и думал, — проговорил Зонненкамп, болезненно звучавшим голосом, — что это не случайный преступник, а личность, мастерски владеющая своим преступным ремеслом. Иначе та, которая взяла его себе в помощники и соучастники, не доверилась бы ему.

— Не позволите ли вы мне теперь, милостивые государи, удалиться, — проговорил полицейский чиновник. — Я должен сделать необходимые приготовления. К сожалению, по случаю войны мы не располагаем достаточной военной силой, которую можно направить в погоню. Но все-таки я соберу всю пограничную стражу и с нею отправлюсь в горы. Может быть, нам удастся напасть на следы контрабандиста, и горе ему, если он на этот раз попадет нам в руки.

Эрвин Вальдау раскланялся и удалился.

У входа в церковь толпилось множество любопытных граждан, которые поджидали Зонненкампа. Священник пал на колени перед образом святой Девы Марии и умолял ее, чтобы она своей божественной милостью вернула несчастную похищенную девушку в объятия отца и жениха. Зонненкампом овладела такая слабость, что он опустился на ступени алтаря и лежал на них, удрученный и как будто состарившийся за последние часы на десять лет. Редвиц тщетно старался утешить отца своей возлюбленной, у него самого не было ни малейшей надежды, особенно теперь, узнав, что Гунда попала в руки человека, хозяйничавшего в горах, как в собственном кармане, которому было легко избегнуть преследования, хотя бы в нем приняло участие все окрестное население.

В это время из-за колонны вблизи алтаря выступила высокая мужская фигура. Человек этот, в костюме простого ремесленника, казалось, пришел посмотреть на знатную свадьбу. Глаза его выражали глубокое сочувствие и участие обоим постигнутым горем людям. Медленно подошел он к Зонненкампу и положил руку на его плечо.