В. Редер - Пещера Лейхтвейса. Том второй

— Не бойся, — прошептала она, обращаясь к слегка испуганной Ганнеле. — Ты знаешь, ведь мы сегодня видимся с тобой не в первый раз. Это я привела тебя в чувство, когда Лейхтвейс вытащил тебя из озера.

— О, с какой благодарностью я вспоминаю об этом! Вы Лора фон Берген, жена Лейхтвейса?

— Да, — проговорила переодетая нищая, — я всегда была твоим другом и осталась им до сих пор. Но не будем терять времени, слушай внимательно, что я скажу: я принесла тебе важные известия от Лейхтвейса, защитника невинных и карателя порока. Отто Резике рассказал ему всю твою историю, просил освободить тебя от Иоста Эндерлина и наказать рыжего негодяя за зло, причиненное тебе. Это случится через несколько дней, но до тех пор ты должна быть как можно любезнее с твоим мужем, усыпить его бдительность, обворожить его так, чтоб он был не в состоянии отказать тебе ни в чем.

— И что же я должна делать? — спросила Ганнеле.

— Не спрашивай, а слепо исполняй все, что Лейхтвейс через меня предпишет тебе. После того, как ты в течение трех дней будешь мила, любезна и приветлива с рыжим Иостом — я знаю, это трудно, но необходимо в интересах дела, — после того, как он насладится самыми лучшими и любимыми кушаньями и винами, ты на четвертый день вырази желание получить к столу живую рейнскую форель. Обольсти его так, чтобы он вызвался сам поехать на Рейн, чтобы добыть ее тебе.

Ганнеле в удивлении качала головой, слушая Лору.

— Я право не понимаю, для чего тебе это? Какое имеет отношение рейнская форель к нашей мести?

Лора сдвинула нетерпеливо свои красивые темные брови.

— Я предупреждала, что ты не должна спрашивать, а должна слепо повиноваться нашим распоряжениям; только при этом условии Лейхтвейс может сделать тебя вдовой Иоста, иначе тебя обвинят в его убийстве. Ты легко могла бы отравить его, подсыпать в пищу Иоста яд, но это было бы рискованно.

— Да я и не согласилась бы на это, — тихо проговорила Ганнеле. — Если я останусь вдовой, не принимая в этом участия, то знаю, что предприму, получив свободу, но быть убийцей человека, которому клялась я в верности — никогда! Я скорее соглашусь вечно влачить цепи, в которых изнываю.

— Мы другого ответа и не ждали от тебя, — заговорила Лора. — Нет, Ганнеле, твои руки должны остаться чистыми, потому и делай то, что я тебе говорю: на четвертый день, считая с сегодняшнего, твой муж должен принести тебе рыбу из Рейна; остальное предоставь Генриху Антону Лейхтвейсу и его товарищам.

Произнеся эти слова, Лора поспешно накрыла голову платком и удалилась.

Таким образом объясняется загадка, почему Ганнеле так любезно и дружелюбно встретила своего мужа, сидела с ним до поздней ночи за ужином, болтая и попивая вино, как будто была его любимой женой. Рыжий Иост, при всей своей хитрости и находчивости, был сбит с толку поведением жены.

«Да, — говорил он себе, — мой урок принес свои плоды. Женщине нужно показать, хотя бы с плетью в руках, что ты хозяин в доме, иначе она захочет разыгрывать госпожу».

Ганнеле, как будто угадав его мысли, ласково прижалась к нему и сказала:

— Сознаюсь, друг мой, что сегодня утром я была неправа. Не годится без твоего ведома раздавать твое имущество нищим, прости меня, и я обещаю, что этого больше не повторится.

— Хорошо, хорошо, — засмеялся Иост, выпивая до дна свой бокал и любовно посматривая на молодую, хорошенькую жену. — Ты знаешь, что, в сущности, я не могу сердиться на тебя и, если ты теперь будешь чуточку добрей и приветливей, я скоро тебя прощу и забуду глупую утреннюю историю.

И Ганнеле была действительно добра и приветлива с этим краснорожим толстяком, хотя ее тошнило от омерзения и отвращения к нему. Господи! Она предпочла бы лучше обнимать хищного зверя, чем этого ненавистного ей человека.

С этих пор в доме рыжего Иоста наступила жизнь, которую стены его еще никогда не видали. Работники и служанки качали головами, не понимая, что сталось с их господами. Хозяйка, до сих пор всегда отстранявшая мужа и избегавшая его, теперь гуляла с ним по саду днем, а по вечерам выходила под руку в поле. За столом они теперь обедали и ужинали вместе, болтовне и хохоту не было конца, точно это были влюбленные молодые, только что вернувшиеся из-под венца. А что сделалось с рыжим Иостом? Он был весел и добродушен. Целыми днями ходил по комнатам, насвистывая и напевая игривые песенки. Прежде, во время работ, Иост появлялся внезапно, как злой дух, и при малейшей ошибке или недосмотре обрушивал на головы работников целые потоки ругани и упреков, теперь он был необыкновенно снисходителен и равнодушен.

— Ну, слава Богу, что наконец между хозяином и хозяйкой установились хорошие отношения. И нам от этого стало не хуже, — говорили слуги.

Вечером третьего дня замечательной перемены в Ганнеле в большом амбаре за домом собрались все работники и служанки. Под волынку старого кучера Мартина и при свете фонарей затеяли танцы. Девушки и парни кружились, как говорится, вовсю. В самый разгар веселья вдруг среди танцующих показался Иост под руку с женой и — как это ни невероятно — Ганнеле, положив руку на плечо мужа, сделала с ним два-три круга под музыку старого Мартина, мало чем отличающуюся от хрюканья свиньи. Когда в этот вечер Иост с женой отправился спать, молодая женщина, наполовину уже раздевшись, подошла к окну и задумалась.

— О чем ломаешь ты свою прелестную головку? — спросил Иост, подходя нетвердыми шагами к Ганнеле, так как порядочно выпил за ужином.

— Ах, у меня есть одно желание, — ответила Ганнеле, — но ты станешь смеяться надо мной, если я скажу, в чем дело.

— Ну, выкладывай. Если тебе нужны деньги, вот тут их целая куча. — И рыжий Иост с довольным видом похлопал себя обеими руками по полным карманам.

— Благодарю тебя, — ответила Ганнеле, — я не нуждаюсь в деньгах. Ты вчера дал мне пять талеров, и я уже не такая дурная хозяйка, чтоб так скоро истратить их. Я скажу тебе, что мне пришло в голову. Все эти дни я готовила твои самые любимые кушанья и, кажется, это не повредило тебе?

Рыжий Иост облизнулся. Слюнки потекли у него при воспоминании о вкусных блюдах, которыми в последнее время Ганнеле угощала его.

— Ну вот, мне и хотелось бы завтра приготовить что-нибудь повкуснее, мое любимое блюдо, от которого, я знаю, и ты не откажешься. Но сделать это не так-то легко, потому что герцогская кухня забирает у нас из-под носа всю самую лучшую провизию.

— Напрасно ты так думаешь, — крикнул рыжий Иост, надувшись, как лягушка, — если герцогский управляющий и его жена захотят лакомого кусочка, то он должен появиться на их столе! Говори скорее, в чем дело, и, клянусь тебе, завтра утром твое желание будет исполнено, вот тебе в том моя рука.