В. Редер - Пещера Лейхтвейса. Том второй

Он уже хотел броситься на несчастного, но Лусиелла оттолкнула его.

— Не трогай, Пьетро! — крикнула она. — Мы занимаемся преступным промыслом, торгуя мясом покойников, но я не дам тебе убить живого человека. Женщина эта мертва, она не воскреснет, ее телом мы можем воспользоваться, его ты можешь разрезать в своей подземной мастерской. Но офицер жив и останется жить. У меня нет ни малейшей охоты терпеть из-за тебя пытки в аду и лишиться вечного блаженства.

Лусиелла при этих словах набожно перекрестилась и поднесла к губам образок, висевший у нее на груди. Пьетро пробормотал какое-то проклятие и спрятал нож. Лусиелла начала растирать руки утопленника, а затем с поразительной силой схватила его за ноги и поставила на голову. Изо рта утопленника полилась вода.

Пьетро не принимал участия в этом деле, а молча разглядывал красивую молодую женщину, найденную в сетях вместе с незнакомцем. Он наклонился к ней, ощупал ее и пробормотал:

— Завтра приедет жид. Я обещал сдать ему триста штук колбас, и если бы не эта находка, то не сдержал бы своего обещания. Но теперь я всю ночь поработаю, а когда Илиас Финкель приедет, товар будет к его услугам, и он выложит мне денежки на стол. Этот коварный жид притворяется, что не знает, из чего я делаю колбасы, которые он за большие деньги продает голодному люду. Между тем он отлично это знает. Да и какое дело тем, кто ест эти колбасы. Ослиное мясо или человеческое, не все ли равно?

Необходимо сделать маленькое отступление, чтобы не заслужить упрека в преувеличении фактов. Описываемое преступление кажется настолько чудовищным, что трудно понять, как оно могло совершиться. Приходится, однако, установить факт, что неоднократно бессовестные изверги пользовались человеческим мясом для изготовления колбас. В Париже и в Лондоне в свое время были обнаружены подземные помещения, куда заманивали людей, убивали их, а затем из их трупов приготовлялась начинка для колбас. Всего несколько лет назад вся Америка была возмущена ужасным злодеянием, документально доказанным и не подвергающимся сомнению.

В Чикаго жил зажиточный немец Литгерт, пользовавшийся уважением лиц, знавших его. Он основал в Чикаго большую колбасную фабрику, оборудованную всеми новейшими машинами и приспособлениями. Дела шли прекрасно, и в течение нескольких лет Литгерт страшно разбогател. Жители Чикаго с удовольствием ели отличный товар, и фирма его славилась повсюду. Литгерт был вхож во многие дома и посватался за красивую молодую девушку. Вскоре он женился на ней, возбудив этим зависть многих молодых людей. Года через два молодая супруга его внезапно исчезла. Литгерт заявил друзьям и знакомым, что жена его захворала и уехала на юг лечиться.

Но Эмилия Литгерт почему-то долго не возвращалась. Друзья и знакомые ее встревожились, и так как Литгерт, отвечая на расспросы о ее судьбе, путался в своих показаниях, то в один прекрасный день на него поступил анонимный донос в полицейское управление, в котором было заявлено, что Литгерт убил свою жену. Подобное обвинение, возводимое на пользовавшегося всеобщим уважением гражданина, сначала показалось властям нелепостью.

Но какой-то молодой сыщик, некогда влюбленный в Эмилию, взялся за негласное расследование дела. Прежде всего ему удалось установить, что у Литгерта была дама сердца, служившая до его женитьбы у него в доме экономкой. Женившись на Эмилии, Литгерт не порвал связи со своей любовницей, а купил ей маленький домик и часто бывал у нее. Эмилия знала об этой связи, судя по тому, что между нею и мужем, как удалось узнать сыщику, неоднократно происходили крупные ссоры, причем Литгерт даже бил свою молодую жену. Эмилия, стыдясь своего неудачного брака, не говорила об этом никому. Все эти факты молодой сыщик сообщил главному полицейскому управлению. За Литгертом установили бдительный и негласный надзор. Были собраны сведения о его прошлом, причем особое внимание обратили на время, предшествовавшее исчезновению его жены.

Удалось установить, что в тот вечер, когда Эмилию в последний раз видели в Чикаго, Литгерт отпустил всех своих служащих, обыкновенно работавших в ночной смене, под предлогом, что большая машина испортилась. На другое утро, однако, в машине оказался готовый материал для начинки колбас. Литгерт заявил изумленным рабочим, что он лично ночью починил машину и лично же проработал всю ночь, чтобы не было перерыва в продаже товара. Рабочие, ничего не подозревая, приступили к работе, а товар пустили в продажу.

Вдруг по городу распространилась весть, что Литгерт арестован. На фабрике произвели тщательный обыск. В одном из котлов нашли кольцо жены Литгерта. Далее обнаружили обгоревшие куски материи ее платья.

Следствие установило следующее. В ту ночь Литгерт, заманив свою жену из квартиры в помещение фабрики, напал на нее, задушил, раздел и разрубил ее труп на куски. Кости и платье он сжег, а мясо бросил в большую мясорубку. Все население Чикаго пришло в ужас от этого неслыханного злодеяния. Толпа чуть не взяла приступом тюрьму, желая расправиться по-своему с преступником. Полиции с большим трудом удалось отстоять его.

Литгерта отдали под суд. Он пустил в ход все доступные ему средства, чтобы доказать свою невиновность. Так как он был богат, то заинтересовал лучших адвокатов и, казалось, защите удастся спасти его от петли. Литгерт утверждал, что жена покинула его и нарочно скрывается. Появились даже свидетели, принявшие присягу, что видели Эмилию после роковой ночи; одни утверждали, что видели ее в Сан-Франциско, другие — в Нью-Йорке, но при более тщательном расследовании все эти показания оказались ложью. По прошествии года и четырех месяцев, после отчаянных усилий Литгерта затянуть дело, суд приговорил его к смертной казни, и в 1897 году он был повешен.

Попытки Лусиеллы «откачать» утопленника увенчались успехом. Незнакомец начал дышать, грудь его поднималась и опускалась, и в конце концов он открыл глаза.

— Где я? — еле слышно, дрожащим голосом проговорил он. — Где моя Лора? Жива ли она?

Казалось, забота о жене удесятерила жизненные силы Лейхтвейса. К огромному изумлению Лусиеллы и Пьетро, он приподнялся и оглянулся. Лусиелла молча указала на лежавшую на песке красивую женщину, лицо которой было покрыто мертвенной бледностью. Белокурые волосы утонувшей широкими прядями окружали ее прелестное личико, а капли воды на ее волосах казались жемчужинами. Едва только Лейхтвейс увидел Лору, как бросился на колени перед ней. Он схватил ее руки, прижал свое лицо к ее лицу и прикоснулся губами к ее лбу.

— Лора! Жена моя! — в безумном отчаянии воскликнул он. — Открой глаза, заговори со мной. Ведь с тобой говорит твой муж. Опасность миновала. Нас приютили добрые люди. Лора, скажи хоть одно слово! Умоляю тебя, дай мне знак, что ты жива!