Сборник - Меридіани (На украинском и русском языках)

Девушка взяла плод и улыбнулась. Слезы ее мгновенно высохли.

— Спасибо, могучий, — сказала она. — Теперь я вижу, что ты не хочешь моей смерти. Но я очень боюсь тебя. Ты такой большой и сильный!

Ноо почувствовал, что похвала ему приятна. Он протянул руку себе за спину и сломал верхушку абрикосового дерева.

— На, — сказал он, — подкрепи свои силы. Ты голодна.

— Ты так легко сломал это дерево, — сказала она с восторгом. — Если мне удастся выбраться отсюда, то я не перестану рассказывать о твоей необыкновенной силе!

— Пустяки, — сказал он, — это совсем не трудно.

— А что трудно? — спросила она.

Вопрос застал его врасплох. А что в самом деле трудно? Никому из гигантов не приходилось встречать сопротивления ни со стороны живых существ, ни со стороны природы.

— Не знаю, — ответил он искренне.

— А вот это дерево ты сможешь сломать? — спросила она и указала на самый толстый из стоявших поблизости дубов. — Или хотя бы согнуть?

Ноо встал. Дуб был громадный, весь в чудовищных узлах и наплывах.

Ноо ударил кулаком в середину ствола. Дуб со страшным треском разлетелся в щепки.

— Как здорово! — воскликнула девушка. Глаза у нее сияли. Она смотрела на Ноо с восторгом. — Ты удивительно сильный, добрый великан! А скалу ты тоже можешь раздробить в куски?

— Нет ничего проще, — ответил Ноо.

Ему было очень приятно, что кто-то восхищается его достоинствами, вместо того чтобы восхвалять свои.

Он шагнул к скале и ударил. Гранитная глыба треснула и разлетелась на куски. Грохот пронесся по всему лесу, вспугивая зверей.

— Ты самый сильный на свете! — крикнула девушка с восторгом. — Ты самый сильный и самый добрый на свете.

Ноо почувствовал гордость.

— Ешь плоды, — сказал он. — Ты голодна, а идти тебе еще далеко.

Она вспомнила, где находится, и блестящие глаза погасли.

— Да, — сказала она потускневшим голосом, — мне еще очень много идти… И я не знаю дороги… Добрый великан, ты укажешь мне направление? Я хочу домой.

Он посмотрел на розовеющее небо и ощутил сильнейшую тоску. Скоро рассвет.

— Да, — сказал он, — я укажу тебе дорогу.

Он посмотрел на ее вспыхнувшее радостью лицо, на испачканный травами сарафан, на исколотые до крови босые ноги…

— Я помогу тебе выбраться из лесу, — сказал он неожиданно для самого себя. — Садись ко мне на плечо!

Девушка замирала от страха и обеими руками держалась за его шею. Он придерживал одной рукой ее ноги, чтобы она не трусила из-за высоты.

Он торопливо шел через лес, поминутно поглядывая на небо. Скоро, скоро, скоро! Дикие звери разбегались в ужасе. На протяжении всего пути его сопровождали гром и грохот расщепляющихся деревьев и крики разбуженных птиц. Он очень спешил!

Девушка уже перестала дрожать. Она восторженно озиралась по сторонам, что-то шептала ему, касаясь уха теплыми мягкими губами. Она держалась крепко, хотя он и так осторожно придерживал ее.

Наконец лес кончился. Совершенно неожиданно, безо всякого перехода в кустарник или мелколесье. Впереди расстилалась степь. Вдали виднелось распаханное поле, а еще дальше — аккуратные маленькие домики.

— Вот я и дома! — закричала девушка радостно.

Она благодарно поцеловала его в щеку, и он осторожно опустил ее на землю.

— Спасибо тебе, добрый великан! Я буду помнить тебя. Ты такой добрый! Надеюсь, что и мир будет добрым к тебе! Прощай!

Она повернулась и побежала через поле. Ноо смотрел вслед. Ему было почему-то грустно и чуть тоскливо.

Вдруг что-то яркое озарило верхушки деревьев, те заискрились изумрудными каплями, по стволам пополз рубиновый свет. Воздух наполнился стрекотом, появилось множество странных, никогда не виданных существ с блестящими, словно слюда, крылышками. Они были пурпурными, голубыми, аквамариновыми, оранжевыми.

А на полянах яркие прекрасные растения начали раскрывать чашечки, развертывать тугие бутоны. Какая красота и какой необыкновенный запах!

— Цветы, — сказал Ноо.

Он задыхался от обилия впечатлений. Что с миром делается?

Он посмотрел вверх и все понял. Из-за горизонта медленно выкатывался невиданный сверкающий расплавленный шар. Он слепил, на него было трудно и радостно смотреть, он поднимался по невиданному голубому небу.

Ноо посмотрел на свое тело, на свои могучие руки. Сжал и разжал крепкие пальцы… Он не превратился в животное!

Когда он шел обратно, повсюду видел мелких жалких тварей, поспешно закапывающихся в землю.

Ковров вошел в свою квартиру и ощутил приятную прохладу и тишину. Всю дорогу он был под впечатлением встречи с моряками, мысленно снова и снова возвращался к Калининграду, Он вспоминал задушевные беседы с веселыми и деловитыми парнями и ему не терпелось обобщить свои наблюдения. Сюжет новой книги почти оформился. Это будет документальная повесть о подводниках. Ни о чем другом он сейчас думать не мог.

На полу в передней валялась груда газет и два письма (почтальон бросал корреспонденцию через специально сделанную прорезь на входной двери). Ковров собрал почту и отнес в кабинет. Вскрыл письмо от жены. Она путешествовала по Крыму.

“Так, дней через пять она уже будет дома”, — обрадованно подумал он и взял другой конверт.

Второе письмо было от незнакомого Коврову Стабулниека. “Уважаемый товарищ Ковров! У меня есть для Вас сообщение. Возможно, оно Вас заинтересует. Я несколько раз звонил Вам, но телефон молчал. Пожалуйста, позвоните мне, когда сможете со мной встретиться”. Тут же был указан телефон.

Лаконичность письма заинтересовала Коврова. Не откладывая, он позвонил.

— Товарищ Стабулниек? Говорит Ковров. Я получил Ваше письмо. Так… Так… Да, если можете, приезжайте сейчас.

Не прошло и двадцати минут, как раздался звонок.

— Товарищ Стабулниек?

— Он самый.

— Петр Янович, преподаватель университета, — отрекомендовался Стабулниек.

Это был человек лет пятидесяти пяти, полный, с большим покатым лбом и седыми волосами. Он не без интереса оглядел кабинет.

В углу стояла модель фрегата. Казалось, что его орудия вот-вот ударят в вошедшего прямой наводкой. А на картине, что висела в простенке, был изображен бой эсминцев.

— Это почти с натуры, — пояснил Ковров, кивнув на картину. — Мой брат командовал этим кораблем. А картину нарисовал его штурман. Оба погибли в конце войны. Вот свидетельство тех дней, — Ковров показал на осколок снаряда, вправленный в янтарь.

Да, здесь каждая вещь напоминала о войне. Даже сухие кленовые листья были поставлены в снарядную гильзу.