Сборник - Меридіани (На украинском и русском языках)

— Вы могли бы быть в числе последних, если бы знали чуть-чуть больше… Правда, я не учел то обстоятельство, что вам известно вот это место.

Стус инстинктивно отодвинулся на край скамьи. В глазах “беркута” промелькнула усмешка.

— Но, как говорится, что бог ни делает — все к лучшему… — продолжал “беркут”. — Если бы вы не могли меня отыскать, было бы плохо. Той группы нет. Но и бывших ее членов надо спасать. Я следил за вашими успехами, Стус. Я не терял вас из поля зрения.

— Да? — только и мог спросить Стус.

— Но я не искал с вами контакта… По доброй воле вы не стали бы работать со мной. А принуждать… Теперь не то время. Да и не в моих это интересах. Я привык доверять человеку всецело. И вот вы пришли сами… Значит, судьба…

Стус только сейчас обратил внимание, что надгробные плиты сплошь покрыты беспорядочно высеченными женскими именами — Айна и Зента. Даже на небольших деревянных обелисках со звездами эти имена были написаны черной краской.

“Беркут” перехватил его взгляд и усмехнулся. Но ничего не сказал. Потом заторопился.

— Стабулниек будет устранен. Вы на это место больше не приходите. Понимаете, никогда. Чекистов я направлю по ложному следу. Через два дня в два часа придете вон к той могиле, обложенной пожелтевшим дерном. О ком скорбеть будете? — спросил он со смешком.

— О сестре. Зовут ее Вероника.

Через два дня в назначенное время Стус был у могилки своей “сестры”. “Беркут” подравнивал только что положенный дерн.

— Дело обстоит так, — начал он без всяких предисловий. — Стабулниека увезла скорая помощь. Сердце. Отправили на операцию в Москву. Жена уехала с ним. Подробности узнать не у кого. Месяца два-три там проваляется. Сами понимаете, что он первому встречному болтать о картине не станет, а будет ждать возможности вернуться в Ригу. А за это время вы должны узнать, какая картина хранит тайну.

— А если не удастся? — спросил Стус подавленно.

— Постарайтесь войти к сестрам Саулите в доверие. Когда-то вам такие вещи легко удавались.

Стус хотел возразить, но “беркут” его перебил:

— Затем мой человек проникнет в квартиру сестер Саулите и уничтожит картину на месте, если у него не окажется возможности ее унести. Вот вам репродукции всех картин Саулитса, в фотографиях. Запомните их, чтобы сразу могли определить ту, которой здесь нет — она-то и окажется последней работой художника. Приходите снова к этой могиле в два часа дня. С этими словами “беркут” передал Стусу небольшой сверток.

Через несколько дней Стусу удалось побывать на квартире сестер Саулите, и он доложил о своих наблюдениях. “Беркут” запретил ему появляться на кладбище и велел ждать дальнейших распоряжений.

Но сообщение Мирты о том, что Картины переданы в музей, в корне меняло план действий, и Стус понимал, что обязан своевременно уведомить об этом “беркута”. На следующий день он отправился в музей латышского и русского искусства. Акварель “Вечер” он увидел сразу, едва вошел в зал, где экспонировались картины Саулитса, Наскоро обойдя другие залы, он покинул музей.

И вот теперь Стус сидел на скамье перед музеем. Давно он не испытывал такого подъема.

Да, эта выставка как нельзя кстати! Картину можно взять. Люди “Черного беркута” Сделают это, — размышлял Стус. Он был доволен, что “беркут” не смог устранить Стабулниека, а даже желал последнему доброго здоровья. Сообщение Стабулниека не будет иметь никакой ценности, если картина не попадет в руки к чекистам.

Стус посмотрел на часы. До двух, когда он мог встретиться с “Черным беркутом”, было еще далеко. Поэтому часть пути до кладбища он решил проделать пешком.

Он не спеша шел по нарядной улице Ленина с видом праздного человека, окидывая взглядом сверкающие витрины магазинов. На углу улицы Фридриха Энгельса завернул в магазин научной книги. Купил несколько брошюр.

Посмотрев в окно, Стус заметил на противоположной стороне улицы парня, которого он уже видел около музея. Посланец “беркута”? Это избавляло его от необходимости ехать на кладбище. Стус вышел из магазина и, дойдя до улицы Революции, свернул влево.

Прошел два квартала. Прохожие попадались редко. Остановился на углу, закурил. Место для встречи было подходящим, но никто к нему не подошел.

Стус снова вернулся на улицу Ленина к троллейбусной остановке. Парень возник как из-под земли и остановился в сторонке. “Странно, — подумал Стус. — Почему он не подошел ко мне в безлюдном месте? А вдруг это чекист? Слежка?”

Стус понял, что ехать сейчас на кладбище нельзя.

Пробыв дома два часа, Стус взял футляр со скрипкой и вышел на улицу. Парень стоял под деревом и, казалось, с интересом наблюдал, как в витрине магазина девушка подвешивала вазоны с какими-то вьющимися цветами.

Стус сделал вид, что ничего не заметил, прошел мимо парня и направился на трамвайную остановку.

И хотя до начала репетиции в филармонии было еще далеко, он все же решил ехать в Старую Ригу. Здесь лучше, чем где-либо в другом месте, мог проверить, следят ли за ним.

В сквере перед филармонией было пусто, лишь какая-то старушка дремала на солнышке, пока ее внучек срывал на цветнике левкои. Стус просидел на скамейке полчаса, но к нему никто не подошел. Тогда он пересек сквер и углубился в лабиринт улиц Старой Риги. Несколько раз обернувшись назад, он заметил, что за ним кто-то идет. Но за ним ли? Уверенности не было. И Стус решил проверить.

Старую Ригу он знал так же хорошо, как свою квартиру. Вот сейчас должна быть узенькая улочка, которая кончается за поворотом тупиком. Завернув за поворот, вскочил в знакомый двор, взбежал по лестничке на второй этаж полуразрушенного дома и посмотрел из окна вниз. Под стеной торопливо шел какой-то парень. Неожиданно он уперся в тупик и остановился. Потоптался на месте, озираясь по сторонам, и осторожно прошел во двор, противоположный тому, где находился Стус.

Стус стремительно спустился на землю и, перебежав двор, выскочил на другую улицу. И снова лабиринт улиц старого города, но сзади уже нет преследователя. Недалеко стоит машина с контейнером. Шофер садится в кабину.

Стус подошел к нему.

— Товарищ, вы на контейнерную станцию?

— Да. А что?

— Пожалуйста, подвезите, если поедете по улице Горького. На фабрике “Дзинтарс” готовим выступление.

— Что за разговоры, садитесь! Круг небольшой.

Машина тронулась. Миновав Рижский замок, свернули на улицу Горького.

Вдруг Стус почувствовал головокружение и тошноту. Нестерпимая боль исказила его лицо.

— Что с вами? — встревожился шофер.

— Наверное, приступ аппендицита. Давно это у меня.

Через несколько минут он уже входил в ворота больничного городка. Понимал, что больница — это не самое лучшее место для спасения, но чувствовал, что приступ аппендицита может свалить его прямо на улице. И тогда конец. Больничная палата хоть на какое-то время отодвигала развязку. Теплилась надежда, что за это время удастся найти выход из создавшегося положения.