Андрей Бондаренко - Серебряный бумеранг

Где-то за час до очередной ночной остановки откуда-то сверху снова донёсся громкий, явно угрожающий вой. Денис поднял голову: на плоской площадке гребня, в четырехстах метрах от их каравана, были отчётливо видны три всадника в индейских одеждах. Всадники угрожающе размахивали короткими ружьями и что-то громко кричали, горное эхо любезно разносило их речи по всей округе.

— Ничего не понимаю! — недовольно передёрнула плечами Мари, ехавшая впереди Ника. — Совершенно незнакомое мне наречие, нет ни одного понятного слова, надо спросить у катапасе.

Подошедший Карра был гораздо мрачнее, чем обычно, на его лбу появилась тревожная вертикальная морщинка, в глазах плескался откровенный чёрный страх. Заговорил катапасе, впрочем, подчёркнуто спокойно и где-то даже равнодушно.

— Он говорит, что нет ничего страшного, — перевела Мария. — Теульче просто охотятся на вигоней. Вигонь, она же альпака, безрогая коза с очень длинной и тёплой шерстью. Они, мол, просят, чтобы мы не ходили по северному проходу, не распугивали вигоней. Вот и всё, собственно. Тем более что северный проход нас совсем и не интересует, завтра мы пойдём по тропинке через восточный коридор.

Катапасе опять заговорил, сопровождая слова скупыми жестами.

— Он предлагает остановиться сегодня на ночлег вон на том широком плато, — поведала Мари. — Теульче — очень подлое и злобное племя. Они могут со скал сбросить на нас большие камни. Просто так сбросить. Вследствие природной склонности — к разным гадостям…

Путники разбили лагерь на каменистом плоскогорье, в отдалении от опасных скал. Поужинали варёным рисом, перемешанным с мелкими кусочками форели холодного копчения. Белые путешественники заварили крепкого байхового чая, индейцы же довольствовались традиционным мате, настоянном в тыквенной калабасе с узким серебряным ободом. Рубиновое солнце угрожающе плавилось на горизонте, прячась, время от времени, в свинцово-чёрные тучи.

— Завтра будет очень сильный ветер, возможно, даже со снегом, — предположил Крест.

В полночь Дениса разбудил Диего Орлан:

— Вставайте, мой дорогой сеньор Оскар! Прошу покорно извинить, но сейчас ваша очередь — заступать на дежурство!

Денис вылез из спального мешка, торопливо оделся и обулся, для утепления обмотал вокруг шеи длинный серый шарф, связанный из шерсти одомашненной ламы, набросил на плечо широкий ремень семизарядного винчестера, выбрался из палатки.

Вокруг было черным-черно: луна и звёзды были скрыты за плотной завесой низких облаков, у костра неподвижно застыл его напарник — катапасе Карра. Денис приветливо кивнул пожилому индейцу, зажёг от пламени костра стандартный армейский факел, совершил получасовой обход окрестностей. Ничего подозрительного он не обнаружил, слегка замёрз и, когда факел начал медленно гаснуть, вернулся обратно к костру. Широко и добродушно улыбаясь, катапасе протянул пузатую кожаную флягу с заранее отвинченной крышкой, поднял вверх большой палец левой руки, смешно передёрнул плечами, изображая замёрзшего человека.

"Вообще-то, знающие люди не рекомендуют в горах употреблять алкогольные напитки", — подумал Денис. — "Но, если чуть-чуть, сугубо чтобы согреться…", — он улыбнулся в ответ, взял в руки предложенную ёмкость, поднёс горлышком к губам, сделал несколько маленьких глотков. Напиток оказался очень духовитым, вязким, с лёгкой пикантной кислинкой.

— Спасибо, друг! — искренне поблагодарил Денис старого катапасе и неожиданно почувствовал, что засыпает…

Он проснулся, когда солнышко поднялось над горизонтом на добрых два своих диаметра, а костёр уже догорел, дымясь последними серо-розовыми углями. Денис поднялся на ноги, машинально отряхнулся, удивлённо оглядываясь по сторонам: всё вокруг было покрыто двухсантиметровым слоем белоснежного, свежевыпавшего снега. От их лагеря в направлении, где осталась покинутая ими чилийская столица, тянулись беспорядочные следы, объединяясь метров через семьдесят в единую тропу. Он прошёлся вокруг палаток и понял, что состав их отряда значительно сократился: исчезли катапасе, пионы, мадрина и три мула.

Крест, которого Денис разбудил первым, нахмурился и ворчливо высказал своё мнение о произошедшем:

— Что ж, чего-то такого я и ожидал…. Этот старый мерзавец Карра вчера был явно испуган и откровенно врал, когда рассказывал, что индейцев-теульче интересуют только вигони. Эти ребята тогда кричали, наверное, совсем о другом…. Приказали теульче нашему Карре убраться по-хорошему, он и убрался. Стареем мы с тобой, Дэн, однако, совсем разучились — ловить мышей…

Параллельно с завтраком они провели совещание, которое, впрочем, продлилось совсем недолго.

— Когда вернёмся в Сантьяго, первым делом сдеру всю кожу с задницы этого Пануччи, а поместье его поганое — спалю до самого фундамента! — плотоядно облизываясь, объявил Диего Орлан.

— А, зачем нам возвращаться? — удивился Крест. — Мы сейчас находимся на середине маршрута, предлагаю пойти вперёд. Направление нам известно, через сутки пройдём последний перевал, начнётся спуск, дальше уже родная пампа. Ерунда, а не задача! Лёгкая прогулка…. Только вперёд, господа! Только — вперёд!

Денис подытожил, прихлёбывая горячий чай:

— Итак, друзья, существует всего два варианта: либо возвращаемся в Сантьяго, либо пробиваемся к Мендосе. Кто как думает?

— Почему же — только два варианта? — непонятно усмехнулась Мари. Существует и третий. Вы оглянитесь по сторонам, дорогие кабальерос…

Со всех сторон к их лагерю неторопливо приближались вооружённые всадники, испуганные мулы начали топтаться на месте, оглашая округу утробным "мычанием".

— Плотно окружили, засранцы, со знанием дела! — зло сплюнул в костёр Крест. — Да и бой сейчас принимать — дело зряшное: укрытий здесь никаких, а этих гавриков — больше сотни. Делать нечего, будем ждать, и надеяться на лучший исход…

Денис с интересом разглядывал людей, окруживших их лагерь плотным кольцом. Это были рослые мужчины: с плоскими блинообразными лицами красно-коричневого цвета, покрытыми очень редкими рыжими волосками на подбородках и щеках, большеголовые, с сальными длинными волосами чёрного цвета и откровенно волчьими глазами. Одеты теульче были в пончо ярко-бирюзового цвета, за широкие головные ремни мужчин были засунуты множество ярких птичьих перьев. Сидели индейцы верхом на низкорослых лохматых лошадках, изредка всхрапывающих — хрипло и зло.

Теульче наставили на путешественников свои ружья и загадочно молчали. Наконец, ряды конников расступились, и вперёд выехал невероятно широкоплечий мужчина средних лет — с невероятно злым и неприятным лицом, покрытым неровными красными и синими линиями.