Владимир Востоков - Ошибка господина Роджерса

— Отличный пирог. Отрежь-ка еще кусочек, — обращается он к маме.

Мама счастлива и радостна.

— Куда ты дел кирпич? — спрашиваю я.

— Какой кирпич?! — насторожился вдруг отец.

— Мы хотели с Мариной поточить нож и не нашли его, — говорит мама, с сожалением глядя на раскрошившийся кусок пирога.

— Пустил в дело. Неужели вы думаете, я его прихватил для точки ножей? — отвечает отец и, как мне показалось, почему-то прячет от нас глаза. Мы давно так дружно и весело не сидели. Слава богу, в доме наконец-то устанавливается теплый климат.

Позвонил Виктор. Поздравил с праздником и пригласил к себе.

Второго мая была у него на даче. Чествовали Ивана Петровича — отца Виктора. Он за какие-то серьезные труды награжден орденом Ленина. Гостей было много. Кругом оживление, умные разговоры. Бесконечные тосты, поздравления. И все же где-то скучновато. Из магнитофона лились звуки танго, но никто не танцевал. Мы с Виктором прошлись два раза, и на этом все закончилось. По-прежнему беспрерывно надрывался телефон: продолжались поздравления.

Мужчины разделились по группам. Кто обсуждал международные вопросы, кто служебные дела.

Мне это наскучило, и я попросила Виктора незаметно улизнуть в сад. Но не тут-то было. На пути появился Иван Петрович.

— Как поживает Алексей Иванович? — обращается он ко мне.

— Спасибо. Хорошо. Передает вам привет.

— Скажите ему… Впрочем, сейчас не могу… Так хочется тишины…

— Вид у вас измученный…

— Досталось ему, — вставил Виктор.

— Пришлось немного… Но ничего, отдохнем. Передайте и мой привет Алексею Ивановичу. Извините, я, кажется, вас задержал, молодые люди.

Мы вышли с Виктором в сад. Я еще не была здесь, поэтому для меня все было в диковинку. Двухэтажная дача утопала в сосновом лесу. Перед домом — большая клумба с тюльпанами. Дорожка к дому по бокам обсажена примулами, тюльпанами. В мае они уже зацвели. Красиво. Чистый воздух. Пьянящий запах хвои. Кругом все начинает зеленеть. Представляю себе, что здесь будет в пору общего цветения.

— Как хорошо здесь! — невольно вырвалось у меня, когда мы сели в диван-качалку, под красивым разноцветным тентом. Виктор толкнул диван, и мы, поджав под себя ноги, начали плавно раскачиваться.

— Хорошо. А ты все упрямилась приехать сюда. Я рад, что тебе здесь нравится, — говорит Виктор, нежно обняв меня и поцеловав в щеку. Я повернулась к нему, и мы оба замерли в долгом поцелуе.

— Вот они где, — вдруг как гром среди ясного неба раздался голос мамы Виктора. — Я пришла за вами. Пошли, — тоном, не терпящим возражений, закончила она.

Смущенные и покрасневшие, мы пошли за нею вслед.

Когда мы вошли в дом, гости уже сидели за столом. Все ждали нас. Продолжилось прерванное застолье.

Отношения с Роджерсам развивались по плану, разработанному чекистами. Доверие Роджерса ко мне и моим сообщениям вроде бы укреплялось и, судя по всему, сулило ему обнадеживающие перспективы.

Очередное письмо от Роджерса вызвало разные суждения и предположения. Оно было коротким и лаконичным, как призыв к атаке.

«Дорогой друг! 20 августа в 18 часов 10 минут будьте у входа метро «Кировская».

Вот и все.

— Что бы это означало? — обращается полковник ко мне и Владимиру Николаевичу.

— Передать что-то хотят, — первым откликаюсь я.

— Мне думается, что это идет проверка… — отвечает Владимир Николаевич.

— Выходит, не доверяют? — удивился я.

— Доверяя, проверяй — одно из обязательных условий работы разведки… Михаил Петрович, мне кажется, Роджерс переходит к чему-то важному… Извините… — говорит Владимир Николаевич, вставая с дивана и направляясь к окну.

— А если и то, и другое? — говорит полковник, провожая взглядом Насонова.

— Возможно… Но сейчас не тот вроде бы резон, — отвечает Насонов.

— Почему? — словно на экзамене допытывается полковник.

— Слишком большой риск. А во имя чего? Есть более безопасный способ передачи — тайник. Михаил Петрович, а на улице начинается дождь. — В голосе Насонова звучат радостные нотки.

Полковник при этих словах быстро подошел к окну.

— Наконец-то дождались, — говорит он, задерживаясь около Насонова.

Подошел и я. Все мы обрадовались долгожданному дождю. Лето в этом году выпало жаркое, засушливое. В лесах Московской области уже кое-где отмечались пожары.

— Вот вы говорите, что риск в данном случае как бы не соответствует обстоятельствам сложившейся ситуации. А знаем ли мы, что на данном отрезке времени они затевают по ту сторону? — спрашивает полковник, возвращаясь с Насоновым на прежнее место.

Я тоже последовал за ними.

— Понимаю, — отвечает Насонов.

— Надо быть готовым ко всему. Подумайте, как понадежнее обеспечить Алексею Ивановичу встречу, — говорит полковник, усаживаясь на диван.

Мне не терпелось, как и в прошлый раз, задать вопрос: «А почему я должен быть у метро именно в 18 часов 10 минут? Зачем тут еще минуты? Куда проще ровно в 18 часов — и никаких гвоздей».

— Учтите, Владимир Николаевич, время встречи не случайно выбрано в час пик, — словно отвечая на мои мысли, замечает полковник и, обращаясь ко мне, говорит: — Ваша задача — не суетиться, вести себя естественно, непринужденно, а главное… — И полковник начал мне объяснять, что я должен делать в ситуации, в которой, возможно, могу оказаться. — Знайте, мы будем рядом, — заключил полковник и, теперь уже обращаясь к Владимиру Николаевичу, заключил: — Предусмотрите на всякий случай наблюдение за Кротом.

Я слушаю диалог между чекистами и думаю: какими же надо обладать качествами, чтобы, вовремя уловить, разгадать и обезвредить ход противника. И еще большим уважением я проникаюсь к ним.

Мы втроем находимся на квартире Владимира Николаевича и подводим некоторые итоги пройденного пути. Он меня заранее предупредил о встрече с полковником, и я, идя на нее, очень волновался. Я до мелочей помню первое наше знакомство с ним, разговор, который произошел в его кабинете на Лубянке, и его напутственные слова. Тогда я еще обратил внимание на его манеру повеления. Он, как и сейчас, был сдержан, строг и внимателен. В его глазах светились ум, проницательность, энергия и какая-то необъяснимая притягательная сила. Он словно завораживал вас, проникая взглядом в самые потаенные уголки души.

— Как обстановка дома? — спросил меня полковник, когда мы закончили деловую часть разговора.

— Нормально.

— Есть к нам какие-либо просьбы?

«Не хватало еще, чтобы я обращался к чекистам с просьбами, после того что со мной и моим братом произошло», — подумал я и даю отрицательный ответ.

— Ваш сосед, кажется, скоро переезжает на новую квартиру?

— Д-аа… — растерянно подтвердил я. Для меня этот вопрос был приятной неожиданностью.