Лев Корнешов - Зона риска

Он был необременителен и удобен, не жадничал, иногда даже позволял себе размах, хотя и осуждал мотовство. Инне было с ним странно, понадобилось время, чтобы она освоилась с отведенной ей ролью в жизни влиятельного завмага.

Борис Маркович любил респектабельность. Носил строгие двубортные классические костюмы преимущественно густо-серого цвета, жилеты, однотонные рубашки, индийские запонки со сверкающими камешками. Густые черные волосы его делил ровный пробор, глаза всегда внимательны и озабочены — взгляд серьезного, знающего себе цену человека.

Он иногда брал Инну на встречи с деловыми партнерами, которые проходили в отдельных кабинетах дорогих ресторанов. Партнеры были тоже со своими подругами. Все они очень походили друг на друга. Мужчины говорили о каких-то своих делах, а девицы скучали, обменивались сплетнями, судачили о туалетах и косметике, хвастались подарками, бросали друг на друга оценивающие взгляды.

По случайно услышанным репликам, обрывкам разговоров Инна довольно быстро сообразила, что заведование магазином отнюдь не главный источник доходов Бориса Марковича. Эта должность открывала доступ к другим родникам благ, и Борис Маркович приникал к ним жадно, умело и осторожно.

Именно тогда Инна изучила рестораны, освоила манеру чувствовать себя непринужденно, быть своей в разношерстной публике, по вечерам заполняющей просторные залы. Она могла по внешнему виду, по десяткам едва уловимых оттенков определить, кто чего стоит. В мире Бориса Марковича все имело свою цену. Сама Инна со своими внешними данными котировалась довольно высоко, и Борис Маркович гордился этим. Он дарил Инне красивые туалеты, дефицитные вещи, но категорически, как она ни просила, отказался оплатить ее прежние долги:

— Я плачу только за себя, — не уставал он напоминать.

Разжалобить, растрогать Бориса Марковича было невозможно.

Боренька, как звала его Инна, так тщательно следивший за своим гардеробом и манерами, всегда был несколько вульгарен. Он любил, сытно закусив, откинуться в кресле, похлопывая себя по пухленькому животику. Инна как-то сказала ему о том, что надо быть интеллигентом во всем, а не только в выборе костюма.

— Иннуля, не говори глупостей, — спокойненько ответил Борис Маркович. — Неинтеллигентно, слопав ужин, не заплатить за него. А все остальное относится к разряду милых чудачеств.

И Инна лишь сдержанно улыбнулась: слишком явным был намек на то, что за ее ужин платят другие. Она понимала, что рано или поздно все это кончится. Тем более что в голосе Бориса Марковича появились пугливые нотки, он теперь избегал ресторанов, реже встречался с друзьями.

Вечера с Борисом Марковичем потеряли для Инны былую привлекательность. Он вроде бы укрывался у нее в квартирке, Инна не могла только понять от кого.

В тот день Борис Маркович позвонил Инне, что постарается заглянуть на часок. Инна накрыла стол, как он любил, поставила бутылку молдавского коньяка и чешское пиво: Борис Маркович всегда запивал коньяк пивом. Он объяснял это тем, что в юности у него не было ни того, ни другого, и когда он заработал свои первые деньги, то поставил перед собой пиво и коньяк — это оказалось восхитительно. Приятели называли это «смесь Б. М.»,. втихомолку посмеивались над Борисом. Инне это казалось пределом вульгарности, но пиво она всегда держала в холодильнике, а коньяк — в домашнем баре с подсветкой.

Борис Маркович пришел грустным, и даже любимая смесь не подняла у него настроения. Потом раздался телефонный звонок. Борис Маркович кого-то выслушал, бережно и отрешенно спокойно положил трубку.

— Иннуля, — сказал он, — я ухожу. Вот тебе на первое время. — Борис Маркович протянул пачку денег.

— Я тебе надоела? — спросила Инна.

— Нет, что ты. Все гораздо сложнее. Я тебя всегда буду помнить... А ты меня скоро забудешь... — добавил после паузы.

Борису Марковичу дали десять лет. Он сообщил, что хотел бы ее увидеть, на свидание Инна не поехала. Иногда она умела поступать очень решительно. Предстояло снова устраивать свою жизнь.

Один из знакомых Бориса Марковича, случайно уцелевший после ареста шайки спекулянтов и расхитителей, пытался заполучить ее, так сказать, в наследство. Но с Инны было достаточно. Она уже твердо знала, как опасны такие связи и чем они заканчиваются. Она снова хотела замуж, безразлично за кого, лишь бы удачно.

На деньги Бориса Марковича она съездила на юг — отдохнуть и рассеяться. Поездка получилась унылой, приходилось считать каждый рубль, курортный сезон уже закончился, в ресторанах и на пляжах было пусто. Шли надоедливые дожди, на сердце легла печаль. Она надеялась встретить здесь если не принца, то перспективного человека, который помог бы ей отвлечься от тоскливых мыслей, а заодно и продержаться какое-то время на поверхности. Днями она валялась на кровати в комнатке, которую сняла у отставника-домовладельца, а вечерами добросовестно «прочесывала» бульвары, парк, кинотеатры. На рестораны денег не хватало. Ей не везло — познакомилась с шахтером из Караганды, с кубанским механизатором, рыбаком-дальневосточником. Это все было не то, знакомства без будущего. Парни приглашали ее в бары, зазывали в рестораны, и она не отказывалась — в таких местах легче знакомиться, и Инна сразу же осматривала столики: а вдруг?.. Но был не сезон, отдыхали сердечники, инфарктники, гипертоники, которым нельзя на юг в жару, и их бдительно стерегли полнеющие, но зоркие супруги.

Механизатор так влюбился в нее, что предложил руку и сердце. Инна смеялась:

— Ты представляешь меня в роли доярки или какой-нибудь телятницы?

— Нет, — честно сказал парень. И вдруг неожиданно добавил: — Жаль. Хотел тебе помочь выкарабкаться, но, видно, тля уже основательно разъела...

— Что-что? Какая еще тля?

— Есть такой вредитель, точит растения, пьет из них соки.

— Да что ты себе навоображал?

— Хоть ты и скрытная, молчишь, но я ведь вижу... Мой тебе совет — попробуй жить иначе...

— А иди ты... — вяло ругнулась Инна. — Нашелся советчик...

Но что-то царапнуло по сердцу: неужели она смотрится так, что даже этот загорелый не от южного — от степного — солнца, неуклюжий, медлительный парень пожалел ее?

Она глянула на себя в зеркало: все такие же большие наивные глаза, гладкая, матовая кожа, милая прическа — Инна долго подбирала ее под выражение глаз, — она смотрелась на высший балл. И все же...

«Ничего, когда-нибудь и мне пофартит, — утешала Инна себя. — Надо только сделать удачный шаг. Один-единственный. И тогда поставлю крест на всем, что было».

Ей, однако, упорно не везло.

Когда Инна возвратилась с южных берегов, ее ожидал неприятный сюрприз: Князев и его компаньоны потребовали возвратить долг. Инна плакала, просила подождать, обещала все-все до капельки отдать при первой же возможности. Но Князь был неумолим — немедленно. Его «фирме» требовался наличный капитал.