Вероника Кузнецова - Наследство Камола Эската

— Но ты вполне уверен, что его жизнь вне опасности? — спросил он, успокоившись.

— Вполне. Если бы Камол не был так предубежден против вмешательства других докторов, кроме его собственного, и дал бы себя осмотреть раньше, я уверился бы в этом уже давно. Но честно тебе скажу, Пат, если бы я не вызвал специалиста, этот коновал в конце концов доконал бы его на счастье Амии. Не хочется её порочить, но не убедила ли она и врача в том, что он её муж и обязан ей помогать? К счастью, теперь Камол почувствовал доверие к другому врачу, так что планам Амии, если таковые были, пришёл конец.

Господин Рамон имел небольшие деньги и нашёл возможность отдать меня в платный пансион, где регулярно навещал меня и откуда брал на каникулы. Моя жизнь приятно изменилась и впервые я почувствовала, что она может приносить не только огорчения, но и радость.

Пат переехал поближе к брату, потому что оставаться в замке, принадлежащем Камолу Эскату, после всего случившегося он счёл невозможным. Мы с ним стали большими друзьями, и, может быть, именно благодаря мне он прибавил к своему таланту художника ещё и открытый случайно литературный дар. Таинственные истории, вышедшие из-под его пера, завораживали мальчишек и девчонок и обеспечили ему громкую славу.

Когда господин Рамон в первый раз приехал за мной в конце семестра, он предупредил, что дома меня ждёт одна женщина. Предчувствуя встречу с тёткой и возвращение к ней, я, успевшая привыкнуть к другой жизни и другому обществу, преисполнилась самых мрачных мыслей, хотя мой спутник и старался развлечь меня увлекательной беседой. Каково же было моё изумление и радость, когда я увидела милую добрую Киру, которая оставила замок и переехала к господину Рамону, не лишив своих забот и Пата.

Через два года после описанных событий господин Рамон женился на хорошенькой гувернантке из дома напротив. Я проплакала всю ночь перед свадьбой, но к утру моё горе само собой развеялось, и я больше думала о чудесном шёлковом платье, которое мне подарили специально к этому дню, чем о своих тайных бедах. А когда нарядная невеста сама уложила мне волосы, а потом подвела к зеркалу, от моей печали не осталось даже самого лёгкого следа. Мы с ней стали добрыми подругами, а к восемнадцати годам, когда моё пребывание в пансионе заканчивалось, я была "тётушкой" двух весёлых детей.

Вынуждена признаться, что после женитьбы господин Рамон стал навещать меня реже, но зато Пат приезжал всё чаще, а в последний год он проводил со мной каждую субботу. В один из таких дней, когда мы с ним гуляли по парку, Пат вдруг сказал:

— А я рад, что ты не оказалась моей племянницей!

Мне было излишним спрашивать, почему он пришёл к такому выводу.

Эта история записана с согласия моего

мужа Пата Эската.

Кай Эскат.