Хэммонд Иннес - Львиное озеро

— Не знаю, — ответил я. Она бросила рюкзак и растянулась на берегу, пытаясь расслабиться.

— Жаль, что здесь нет гор: могли бы оглядеться с вершины какого-нибудь холма, — сказала девушка. — Альберт утверждает, что карта Макензи уводит нас слишком далеко к югу, и предлагает повернуть на север.

Я понял, что Ларош стремится увести нас от Львиного озера.

Кустарник позади нас шевельнулся, и появились Дарси с Ларошем, сгибавшиеся под тяжестью каноэ.

— Пойдем по карте, — сказал я. Мне хотелось объяснить ей, что отклонение к северу равнозначно провалу всего предприятия, но тогда она наверняка догадается, почему Ларош пытается увести нас в сторону от Львиного озера. Поэтому я не стал продолжать свою мысль. Паола поднялась на ноги.

— Альберт, ты узнаешь хоть что-нибудь? — спросила она. — Например, вон ту большую скалу?

— Я уже говорил тебе, что шел севернее, — ответил Ларош.

То, что сама местность как бы оттесняла нас к югу, не вызывало сомнений, но мысль о повороте на север совсем не нравилась мне: именно туда нас пытался увести Ларош.

Сменив курс, мы пересекли три озера и к вечеру вышли к широкому водному пространству с каменистой отмелью в середине. Паола тут же решила, что именно это озеро нам и нужно.

— Ты был прав, — сказала она Ларошу. — Мы слишком отклонились к югу.

Он не ответил. Лицо его стало чернее тучи. Вытащив из кармана карту, Ларош уставился на нее.

— Похоже, надо идти еще дальше на север, — сказал он наконец.

— А отмель?

— Она имеет другие очертания, не такие, как на карте. И здесь нет деревьев, хотя Макензи отметил их.

— Я уверена, что на карте обозначено именно это озеро. Макензи говорил, что банка едва видна над водой. Он называл ее островом из голышей.

Я повернулся к Дарси.

— Сколько мы прошли сегодня?

— Всего миль двадцать или чуть больше.

— Значит, примерно половину пути.

Предстояло пересечь еще три озера, чтобы выйти на берег реки — последнего ориентира на карте Макензи. Дальше, за рекой, должно было лежать Львиное озеро.

— Вот оно, — сказал я, ткнув пальцем в карту. — Нанесено верно, и…

— Черт возьми! — воскликнул Ларош. — Если вы так хорошо знаете дорогу, то ведите нас!

— Он прав, — вступилась за меня Паола. — Мы прошли половину пути, а Макензи говорил, что дорога займет два-три дня.

— А я утверждаю, что мы слишком уклонились к югу, — Ларош пожал плечами и начал складывать карту.

— Дай я еще раз взгляну на нее, — попросила Паола, но Ларош уже отвернулся и сунул карту во внутренний карман парки.

— Потом посмотришь, — сказал он. — Пора двигаться, если хочешь переплыть это озеро до темноты.

Я не знаю, заподозрила она что-то или нет. С начала путешествия Ларош ни разу не выпустил карту из рук. Паола подбежала к жениху и вцепилась ему в локоть.

— Альберт, это моя карта, дай сюда.

— Господи, Паола! — Он стряхнул ее руку. — Ты уверена, что это озеро…

— Уверена!

— Тогда зачем тебе карта?

— Затем, что она моя, — Паола ухватила его за лацканы парки, она чуть не плакала. — Отдай, пожалуйста!

На лице Дарси появилось испуганное выражение. Он быстро втиснулся между женихом и невестой.

— Спокойно, Паола. — Дарси довольно грубо оттащил ее от Лароша. — Карта в надежных руках. Пора перебираться через озеро.

Она поколебалась, потом разом обмякла.

— Да, конечно, ты прав: надо торопиться.

Сильно похолодало, особенно это чувствовалось на воде. Мы молча работали веслом, тишину нарушали лишь всплески и шелест воды о кожаные борта каноэ. Потом со стороны каменистой отмели послышался гусиный крик, и у меня перехватило дыхание. Четыре птицы, похожие на белые галеоны, плыли у нас за кормой. Дарси вскинул ружье и выстрелил. Три гуся тут же взлетели, один завалился набок. Мы втащили его в каноэ, и вновь воцариласв тишина, как будто и не было ружейного грома и неистового хлопанья крыльев.

Берега мы достигли уже в потемках. Пока Паола ощипывала и потрошила гуся, мы развели костер, и скоро тушка птицы жарилась на деревянном вертеле над огнем. Мы сидели вокруг, пили кофе и переговаривались. Инцидент с картой, казалось, был напрочь забыт.

Делили гуся индейским ножом Паолы. Лишь после того, как мой желудок был набит мясом, я снова обратил внимание на скованное, напряженное выражение лица девушки и угрюмое молчание Лароша. Поэтому, когда Дарси встал и углубился в подлесок, я пошел за ним.

— Надо поговорить, — сказал я, нагоняя его. — Это касается Лароша.

Дарси тут же заставил меня замолчать:

— Слушай, Ян, тебе надо забыть, что он внук Пьера Лароша. То, что произошло между твоим и его дедом, не имеет никакого отношения к сегодняшнему дню.

— А по-моему, имеет, — возразил я и сбивчиво рассказал Дарси обо всех своих страхах.

— Ты понимаешь, что говоришь? — спросил он меня, едва я умолк. — Ты всерьез думаешь, что Ларош мог покуситься на их жизнь? Господи! По виду он вполне нормален. Я-то, честно сказать, больше волнуюсь из-за Паолы. Но если ты прав…

— А если не прав, то какого черта он тянет нас на север? Он боится, что мы найдем Львиное озеро. Учтите, я вас предупредил.

— Надеюсь, Паоле ты ничего не сказал?

— Конечно.

Мы вернулись к костру, и Дарси произнес:

— Поздно уже.

Казалось, его голос разрядил возникшее вокруг костра напряжение. Паола и Ларош поднялись и отправились вслед за Дарси в палатку, а я присел у огня.

За моей спиной хрустнула ветка. Подошла Паола.

— Не засиживайтесь, — сказала она. — Утром будет тяжело.

— Здесь так тихо, — ответил я.

— И небо все в звездах. Вы никогда прежде не были в таких местах?

— Никогда,

— Немного пугающая картина, правда?

— Немного, — признался я.

— Понимаю. — Она легко коснулась моей руки, и этот дружеский жест удивил меня. — Отец тоже так считал.

— Что он за человек?

— Трудно сказать. Думаю, вы бы с ним поладили. Вы смельчак, а это ему нравится в людях больше всего, — она вздохнула. — Только вряд ли он жив теперь. Печально, если они разбились на Львином озере… Там, говорят, есть золото. Он хотел открыть богатую жилу и создать рудник, который назвали бы его именем. Но так и не сумел. Мы вечно бедствовали, а мать даже умерла, так как отец не мог оплатить ее лечение. Он был разведчиком, азарт поиска вошел в его кровь…

Когда я проснулся, от тишины и покоя не осталось и следа. С шумом бились о берег волны озера, ревел в кронах мощный северо-западный ветер, день был сумрачен и сер. Во время пешего перехода к следующему озеру полил дождь, а сам переход оказался очень трудным, кочковатая земля уходила из-под ног, ветер, казалось, вот-вот вырвет из рук каноэ, которое на этот раз несли мы с Дарси. Мы промокли до нитки, и вся компания являла собой довольно жалкое зрелище.