Марк Азов - «Мир приключений» 1987 (№30) [Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов]

— Вам надо продумать основные проблемы нынешней метеорологии. Их накопилось вагон и маленькая тележка. Лакмусовая бумажка — повсеместное повышение углекислого газа в атмосфере. Заводы, нефтепромыслы, теплостанции вносят свою долю калорий в общее потепление климата. Отсюда прогрессирующее количество ошибок в долгосрочных прогнозах, отсюда возникновение непредсказуемых катаклизмов в природе.

— Это слишком огромная задача… — смешался Артур.

— А вы дерзайте! Чем смелее проект, тем легче пробить его в жизнь. Каждый отдел отдаст вам свой круг проблем. Мы их обобщим на ученом совете и составим проект письма в высшие сферы.

— Не рано ли?

— Боитесь, ощиплют, пока не обросли перьями? — прищурился Георгий Михайлович. — В последний раз я летал на аэростате двадцать пять лет назад. Не все удалось использовать в статьях, но записи я сохранил. Даже если вы проведете исследование по моей программе, то сразу увидите разницу в показаниях. Данные за четверть столетия наведут на серьезные размышления. Помните девиз на гербе Монгольфье?

— Си итур ад астра…

— Вот и поднимайтесь к звездам. Пора!

Шесть тысяч лет назад вавилоняне уже записывали на глиняных дощечках приметы. Цветное кольцо вокруг солнца, например, предвещало дождь. Наблюдали за погодой древние индусы, китайцы, египтяне.

В Элладе на людных площадях выставляли особые календари, где указывали направление и силу ветра. Прежде чем выйти на свой промысел, мореходы и рыбаки посылали на площадь мальчишек.

Отменные тресколовы с Фарерских островов, расположенных в 250 милях к северу от Британии, перед выходом в море смотрели, как ведут себя овцы. Если животные мирно щипали траву, фаререц смело отправлялся на лов. Но если они лежали, вытянувшись цепочкой, то следовало ожидать шторма с той стороны, куда были обращены их головы. Низкорослые, коротконогие, как таксы, фарерские овцы на продуваемых свирепыми атлантическими ветрами островах не только давали людям шерсть и мясо, но еще служили и как барометр, изобретенный лишь в XVII веке.

Знаменитый математик Леонард Эйлер, наблюдая за полетом воздушного змея, заметил: “Воздушный змей, детская игрушка, презираемая учеными, может дать повод для глубочайших умозаключений”. Это высказывание в полной мере можно отнести и к воздушному шару. Первые же полеты на монгольфьерах неспроста встревожили образованный мир. Атмосфера стала предметом пристального изучения.

Чем выше поднимались аэростаты, тем острее вставал вопрос о влиянии высоты на человеческий организм. Путь наверх преградили не только адский холод, но и кислородное голодание.

В 1862 году английский метеоролог Глейшер и его спутник Коксвель достигли огромной по тем временам высоты — 8830 метров. Но этот полет едва не стоил нм жизни. Задыхаясь в разреженной атмосфере, Глейшер потерял сознание. А Коксвель, обморозив руки, с трудом дополз до клапанной веревки, ухватился за нее зубами и выпустил из шара водород.

В апреле 1875 года аэронавты Тиссандье, Кроче-Спинелли и Сивель пошли в полет, запасшись тремя мешками воздуха с кислородом. Была ясная, солнечная погода. Аэростат “Зенит” достиг высоты 7 тысяч метров. Термометр показывал минус десять. На экипаж напала сонливость.

Поднявшись еще на пятьсот метров, Сивель с усилием спросил Тиссандье: “У нас еще много балласта, может, сбросить еще?” — “Как хотите”, — ответил Тиссандье. Сивель обрезал три мешочка с песком. Аэростат быстро пошел вверх.

Сначала воздухоплаватели потеряли способность двигаться, затем впали в бессознательное состояние.

Очнувшийся на мгновение Тиссандье нацарапал в бортовом журнале показания барометра — 280 миллиметров, что соответствовало восьми тысячам метров высоты. Потом пришел в себя Спинелли. Он разбудил Тиссандье, но тот не мог ни двигаться, ни говорить. Заметил только, как Спинелли выбросил балласт (тот тоже был в полубессознательном состоянии), и снова потерял сознание.

Придя в себя, Тиссандье попытался растормошить спутников, но у тех лица были черные, изо рта текла кровь. Шар падал. До аэронавта дошла вся угроза опасности. Он выбросил балласт. Корзина с силой ударилась о землю. Ее поволокла ветром, но потом оболочка зацепилась за дерево и распоролась.

Гибель Сивеля и Кроче-Спинелли еще раз напомнила людям, что у границ неведомого всегда подстерегает смерть. Потрясенные французы соорудили аэронавтам прекрасное надгробие, которое до сих пор стоит на кладбище Пер-Лашез. Гастон Тиссандье утверждал, что от слабости его товарищи выронили изо рта трубки кислородных подушек и погибли от нехватки воздуха. Он же спасся лишь потому, что, придя в себя, снова дотянулся до кислородной трубки.

Еще больший научный эффект в воздухоплавание принесла фотография. Изображение земли с высоты птичьего полета, города, реки, фермы, снятые. с непривычного ракурса, размножались в тысячах открыток. На снимки смотрели так же, как мы разглядываем свой круглый голубой дом, сфотографированный из космических далей. Стало возможным запечатлевать и многообразные формы облаков, и рождение циклонов, вихрей и атмосферных фронтов.

В 1880 году благодаря стараниям великого Менделеева, при русском техническом обществе был создан отдел воздухоплавания. Предвидя большую будущность воздушных шаров в исследованиях атмосферы, Менделеев утверждал: “Придет время, когда аэростат сделается таким же постоянным орудием метеоролога, каким ныне стал барометр”.

Однажды ученый сам поднялся выше облаков, чтобы увидеть солнечное затмение. Его должен был сопровождать пилот, по в последний момент оказалось, что шар не сможет поднять двоих. Выслушав торопливое объяснение принципа полета, Менделеев полетел один и справился с управлением аэростата как заправский воздухоплаватель.

Обдумывая служебную записку, Артур намеревался изложить эти сведения. Они поистерлись в памяти стариков, а у молодых, нацеленных только на метеорологические ракеты и спутники, наверняка вызовут снисходительную насмешку: “Вы бы еще пращой да в небо…” Но каждый запуск ракеты — это выстрел чистым золотом. Огромный расход не всегда оправдан и полностью не дает того, что требуется метеорологии. Нет, молодых надо сразить чем-то другим…

Истории был известен парадокс. Он связан с именем Феликса Турнашона, человека хлесткого пера, взрывного темперамента и острого ума. Под своими статьями Феликс ставил загадочную восточную подпись: “Надар”. Он выдвигал идею управляемого, или динамического, как тогда писали, полета. Чтобы победила новая идея, надо расправиться со старой.

“Причиной того, что в течение многих лет все попытки достижения управления аэростатами гибнут — является сам аэростат. Безумно бороться с воздухом, будучи легче самого воздуха”, — нанес Надар первый удар по аэронавтике в одной из влиятельных парижских газет.