Александр Мартынов - В заповедной глуши

Валька встал, вежливо жестом попросил хозяина отстраниться (он ошарашено сделал шажок в сторону и проводил Вальку взглядом) и через зал подошёл к молодому мужику, наигрывавшему на гитаре.

— Разрешите ваш инструмент?

— Да ради бога, — охотно ответил мужик. Он был патлатый, на груди поверх кожаной куртки висел значок пацифиста, волосы стягивала повязка с надписью Я ПРАВ, по обеим сторонам от которой весело скалились над скрещенными костями белые черепа.

— Только уговор: попсу не играть.

— Уговор, — согласился Валька, беря инструмент — на широком брезентовом ремне, поцарапанный… Потрогал струны, прислонился к стойке, чуть кивнул девчонке — та понятливо вырубила телевизор.

Разодрал всю душу в кровь! — голос Вальки легко прорезал шум, и тот стал затихать. Мальчишка оттолкнулся спиной от стойки, пошёл между столиков…

Я, наверное, пропал! — поддержали его несколько голосов. Валька широко улыбнулся:

Я, наверное, пропал! — хором гаркнул зальчик. Валька бросил гитару хозяину — тот ловко её поймал — и, прыгнув на руки (пропадай моя малина, всю сожрал её медведь!), выдал когда-то увиденный в исполнении отца танец его молодости, «нижний брейк» во всей его заведённости, скандируя одновременно:

— Я теперь в своём лесу гордо голову несу, знаю — если заплутаю, сам тогда себя спасу! — Валька вскочил, поймал брошенную обратно гитару, встал плотнее…

… — Пожалуйста, — Валька с полупоклоном протянул хозяину растрёпанную пачку купюр и горсть мелочи. — Шестьсот семьдесят три рубля. Хватит в оплату столика?

Хозяин принял деньги. Подержал их в руке, разглядывая. Поднял глаза на Вальку. Не глядя отсчитал половину и сунул в карман Валькиной куртки. Молча повернулся и пошёл к стойке.

Витька уже не спал — сидел и с широченной улыбкой смотрел на Вальку, который плюхнулся за столик.

— А с тобой не пропадёшь, — констатировал он. Валька не успел ответить: та же девчонка принесла поднос, на котором стояли две тарелки с картошкой, помидорами и сосисками, два стакана с чаем и две булочки. — А вот это совсем хорошо.

Мальчишки азартно набросились на еду и даже не заметили, как к их столику подошёл гитарист.

— Держи, — он протянул Вальке повязку. — Не бойся, чистая… — и быстро, тихо, почти не шевеля губами, добавил: — Твой портрет в ментовозке. Смотри в окно, — и отошёл, хлопнув Вальку по плечу.

Один мент по-прежнему сидел за столом. А вот второй… Валька скосил глаза. Он стоял на улице, возле машины. И что-то рассматривал при свете из открытой двери…

— Я в туалет, — Валька поднялся, задержав взгляд на Витьке. Тот опустил ресницы. — Сейчас.

Пересекая зал, он обратил внимание, что мент поднялся и идёт за ним…

…В накуренной комнатке было пусто. Мент вошёл следом. Он улыбался. Но сказать ничего не успел. Дверь распахнулась, сильнейший удар в затылок опрокинул мента на грязный пол. Витька перекинул Вальке рюкзак и ещё раз ударил мента — ногой в затылок. Тот окончательно распластался на грязном кафеле пола.

— Быстро — в окно.

Мальчишки, оглядываясь на дверь, открыли окно — маленькое, но достаточное, что-бы пролезть. Из него потянуло сырой свежестью. Витька подсадил Вальку, передал ему рюкзак и сумку. Вылез сам. Они постояли, прислушиваясь, несколько секунд — и с размаху прыгнули под откос, в сырые лопухи, за которыми снова начинался лес.

Почти час перед рассветом — самое глухое время — мальчишки шли через огромный луг, на который выбрались, вброд перейдя речку. Шли по грудь в траве. Дождь перестал, но оба вымокли до такой степени, что было уже всё равно. Их окутал вкрадчиво поднявшийся от земли тёплый туман, плававший вокруг загадочными пластами. Над головой висели тучи, но, когда Валька в очередной раз посмотрел на небо, пытаясь определить направление, то за спинами у них весь горизонт начал светиться — сперва слабо, потом всё сильнее и сильнее, пока не заалел от края до края. Тучи побежали вперёд, обгоняя мальчишек — они шли правильно, точно на запад. Небо начало очищаться, на нём всё ещё светили самые яркие звёзды, но всё больше и больше по нему разливался рассвет. Мальчишки остановились, обернувшись и молча задрав головы. В таком рассвете было что-то тревожное…

— Как-то… — вдруг сказал Витька. — Как-то знаешь… как будто мы убегаем.

— Откуда? — не понял Валька. А вернее — сделал вид, что не понял. Потому что и его резанула та же неприятная мысль.

— Оттуда… Ну из России, что ли, — смущённо ответил Витька.

— А что ты там хорошего видел? — спросил Валька. Опять наперекор собственным мыслям. И поразился новому ответу Витьки:

— А что я там должен был видеть? Россия — это просто родина. Если там плохо — это люди виноваты, а не она. Надо хорошо делать, а не бежать…

— Мы вернёмся, — сказал Валька. — Обязательно. Ты не думай…Я так же, как ты, считаю.

Просто сейчас надо передохнуть и сил набраться. А потом мы вернёмся. Не может быть, чтобы мы не вернулись. Я ведь поклялся.

Витька коротко кивнул. Мальчишки ещё какое-то время смотрели, как поднимается над миром солнце — а потом, повернувшись, как по команде, пошли через луг дальше — туда, где начинала зеленеть, набирать цвет, полоска леса…

…Пруд лежал в старом карьере, как в двойной рамке из жёлтого яркого песка и зелёных кустов. Солнце уже освещало берег, на который выбрались мальчишки. От пейзажа, увиденного ими, веяло безлюдьем и дикостью — и это успокаивало.

— Уфффф… — выдохнул Витька, сгибаясь и упираясь ладонями в коленки. — Нет, всё. Я дальше не пойду. Давай выкупаемся, что ли — и отдохнём.

— Давай, — охотно поддержал Валька, тоже умотавшийся до предела.