Александр Мартынов - В заповедной глуши

«Ты-то сам много в них разбираешься, — усмехнулся я. — Что в борделях, что в приличных заведениях… Как Иманта скажет: «Тиккайа тфар исс тиккого лесса.» Чухонка чёртова.» Я негромко засмеялся вслух, дотянулся до рюкзака и снял одеяло. Отодвинул ботинки от углей, закинулся одеялом поплотнее. Покарал одиночного комара, начавшего устраиваться на моём носу в чаянье раннего плотного завтрака.

И, прежде чем закрыть глаза, уложил под одеялом рядом с правой рукой «бердыш».

На всякий случай, как говорил в детстве один мой приятель и тёзка…

…Я проснулся оттого, что надо было просыпаться. Приоткрыл глаза, не шевелясь.

Здоровенный барсук хладнокровно рылся рядом с окончательно погасшим костром.

— Пошёл, скотина, — предложил ему я, не шевелясь. Он подскочил, мотнул толстым задом и канул в хлеб. Тогда я открыл глаза полностью.

Было почти двенадцать. Неплохо, я уже должен в это время подходить к кордону. Искать начнут, точно. Уже ищут даже.

Ладнэнько.

Палатка зашевелилась. Появился Витька. Он смотрел на мир одним глазом и вообще выглядел не определившимся в жизни. Стоя на четвереньках и покачиваясь, закрыл глаза и сделал судорожную попытку уснуть в такой позе. Я с трудом сдержал смех.

Витька дёрнул головой и открыл глаза с каким-то жеребячьим изумлением. Посмотрел вокруг, задержал взгляд на мне. Зевнул, потёр глаза кулаком. Ё-моё, пацан совсем… Вот сейчас протянет: «Ма-а?..» А мамы-то и нету. И Валька тоже такой. Я опять ощутил злость — нешуточную, нехорошую. Задавил её — чего зря себя жечь-то? Наше время придёт, оно всегда приходит. Тогда и поглядим, ху есть ху и кво куда вадис. До ближайшей стенки.

Витька поднялся в рост. Постоял. И пошёл в рожь. Ну ясно — время слить «херши»…

Я откинул одеяло и поднялся. Сунул пистолет за пояс, вытащил из кармана рюкзака туалетные принадлежности и присел возле родничка. Пачкать тут пастой казалось кощунством, но что делать…

Я заканчивал умываться, когда вернулся Витька. Сказал:

— Доброе утро.

— Доброе, — согласился я. — Друг мой Виктор, — я сделал ударение на «о» и как следует по-гнусавил, — бери мыло и мой шею и рожу. Как следует. Я не желаю путешествовать по этой священной земле в обществе человека, который не мылся по-человечески… долго не мылся. Я за вашими рассказами как-то вчера забыл тебя заставить умыться вечером.

— А вы кто… — начал он претенциозным тоном, но осекся, когда я на него посмотрел. И неожиданно ухмыльнулся: — Носки постирать?

— Свои постирай, — ответил я: — А себе я сам стираю. Но всё равно спасибо.

Он покрутил головой и полез в палатку. Я ожидал, что сейчас он начнёт будить Вальку, но Витька вылез тихо и пристроился на корточках возле меня. Косился на пистолет. Но молчал.

Развесив полотенце на остатках коряжины, я подошёл к палатке. Отогнул полог.

Валька спал каменным сном. Ну с этим всё ясно. Нервы отпустил: взрослый рядом, можно расслабиться. Витьке с этим проще… только пошла бы она, такая простота!!!

— Пусть спит, — сказал я через плечо. — Домывайся и давай воду. Завтракать… — я посмотрел на часы, — обедать будем. Тебе чего подать?

— Ростбиф с жареным картофелем, — сказал Витька, немало меня удивив. У меня даже возникло на миг желание: обоих в охапку — и марш-марш… ну, в Светлояр я не доберусь, а вот до Озерков-Никольских… И поглядим, какие там Те, Которые Пердят, смогут их отбить у Вик-Васи [13] Один из персонажей книги «Работа на лето». . Это ж готовые ребята для его молодёжной команды!

Нет, это не моё дело. Доведу их, куда идут — и всё. А то с такой самодеятельности и начинается та самая вымощенная благими намерениями нехорошая дорога…

Конечно, ростбиф я не приготовил. Не то что не умел, чего там уметь — не из чего было. Но, глядя, как я сыплю в жидкую кашу порезанное копчёное сало и поджаренный в крышке от котелка лук, Витька удивлённо поднял брови:

— Вкусно пахнет…

— Это, брат Виктор, называется кулеш, — пояснил я, соля варево. — Пища казаков и бурлаков, незаслуженно забытая в суете общечеловеческого развития. Кто такие бурлаки, знаешь?

— Видел картину, — коротко пояснил Витька. И добавил смущённо: — В смысле эту. Редукцию.

— Репродукцию, — поправил я. — Не отчаивайся, я тоже оригинала не видел — и живой… А вот чай мы точно не будем, мы будем кофе, — я пробил ножом в банке две дырки и бросил её Витьке: — Разливай в кружки.

— А всё-таки вы кто? — он ловко поймал банку.

— Угадай, — предложил я. Он внимательно посмотрел на меня:

— Не мент, — определил он. — Мент не стал бы с пацанами возиться…

— Здешний стал бы, — поправил я. — Но это точно. Не мент.

— Браток, — предположил он и сам же засмеялся: — Не, не браток… Вояка. Угадал? Вояка в отставке. А вышибли вас за то, что стреляли не по приказу, а по совести. Точно?

— Угадал, — не стал я вдаваться в подробности. Тем более, что мальчишка и впрямь почти угадал. — На, — я протянул ему пистолет. Взгляд Витьки опять стал удивлённым, я опередил его вопрос: — Я же вижу, чего ты хочешь.

Он снова засмеялся. Умело выбил нажатием на кнопку магазин, снял пистолет с предохранителя, передёрнул затвор, на лету поймал выскочивший патрон, мельком стрельнул в меня взглядом. Щёлкнул флажком предохранителя, Вытянул руку в рожь, сказал:

— Дыщ! — и удивился: — А почему нажимается? Я же поставил…

— Вот так и самоубиваются из незнакомого оружия, — заметил я. — Там три положения флажка. Третье — плавный спуск курка без выстрела.

— А, да, точно, три… — он рассматривал кожух. — Это что за модель?

— «Бердыш», наша, русская, в смысле, — ответил я. — Снаряди и давай сюда.

Он ловко снарядил пистолет, дёрнул затвор, щёлкнул предохранителем, подал оружие мне:

— Вот…У Егора была «беретта», я много раз с ней возился. И с другим оружием… — он посмотрел, как я убираю пистолет в плечевую кобуру и спросил: — А почему вы не пошли в палатку?

Я промолчал, поднялся на ноги и подошёл к нашему обиталищу. Снова откинул полог. На этот раз Валька поднял взлохмаченную голову и непонимающим взглядом уставился на меня, резко откинув одеяло и правой рукой схватив свой «спайдерко»:

— А?!.

— Бэ, — я пожал плечами. — Тревога отменяется, милорд, неверных не видно. Вставайте, обед подан.

— Да, — он задержал взгляд на моей кобуре и сел. — Да, я встаю. Конечно… — он поднёс руки к лицу и с силой потёр его. Тихо вздохнул, не отрывая ладоней.

Ну что ж. я выбрался обратно. Витька бросил на меня взгляд и спросил тихо:

— Как он?

— Сейчас будет, — я присел, скрестив ноги, взял миску. Витька помялся, пояснил:

— Он дёргается… непривычно пока…

— А ты привык? — хмуро спросил я. Витька молча пожал плечами, помешал в котелке. Усмехнулся: