Александр Мартынов - В заповедной глуши

Зал слушал. Слушали, обнявшись, мальчишки и девчонки. Слушали учителя у дверей и вдоль стен. А Валька, закончив, повёл рукой и…

И зал вдруг откликнулся глухим сильным многоголосьем:

… — Ну ты дал! — Витька перегнулся с заднего сиденья. — Ну ты… Валь, ты чего? Ва-аль?..

— Тише, — Михал Святославич смотрел, как мелькают, качаются и кланяются за окном джипа чёрные ветки. — Они спит.

Сквозь сон Валька услышал, что идёт дождь. Как он начинался — Валька не слышал и, когда шуршащий звук вторгся в сон, понял: почти выспался. Но открывать глаза не хотелось, под одеялом было тепло и уютно, особенно уютно от понимания того, что за стенами кордона идёт дождь. Кажется, он всё-таки стал засыпать опять, но его потрясли за плечо, и негромкий голос Витьки произнёс:

— Валёк, Валька. Валька. Вставай.

— Сейчас, — пробухтел Валька, надеясь, что Витька сам отстанет. Но тот опять потряс Вальку за плечо:

— Валь, вставай.

— Ну чего тебе? — Валька привстал на локте и только потом открыл глаза.

В комнате было сумрачно, хотя Валька и ощутил каким-то чутьём, что уже не так рано. За окном в таком же сумраке горели огни рябин, ставшие, казалось, ярче со вчерашнего дня. Небо — серое, низкое — сочилось дождём, бесконечно падавшим вниз, но стекло окна оставалось чистым — ветра не было, дождь не попадал на него. Витька — уже почти одетый — стоял возле кровати и смотрел недовольно.

— Ты чего? — Валька широко зевнул, прикрыв ладонью рот. Витька сердито ответил:

— Договорились же.

— А, да! — Валька поспешно сел. — Я сейчас. Я просто так разоспался… А Михал Святославич встал? Белка опять с собой взял?

— Да они и не приходили ещё, — Витька отошёл к окну. — Есть будешь?

— Не, неохота, — Валька прошёл на кухню к зимнему умывальнику, постоял возле него, слушая, как щёлкает тихонько включённая климатическая установка (он до сих пор не мог поверить, что она работает) и решительно шагнул наружу, на влажные доски крыльца.

Да, это была осень. Настоящая осень. Никуда не деться. Раньше Валька любил это время года. Ему нравилось ходить по аллеям, поддавая (последние пару лет — только когда никто не видел) груды ярких сухих листьев. Или неспешно брести домой под дождём, затянув капюшон куртки и наслаждаясь ощущением автономной защищённости. Дома всегда ждали…

Стиснув зубы, он решительно наступил на холодную раскисшую землю и зашагал к умывальнику, белевшему на заборе. Холодный дождь обжёг, разом прогнал остатки сна. Но не прогнал мыслей, на что Валька надеялся.

— Ты спятил, что ли?! — заорал с крыльца Витька. Валька плескался под умывальником, потом обернулся — лицо у Витьки было правда злое — и в два прыжка вернулся к крыльцу. — Иди ноги мой, кретинос! И вытрись, простынешь на х…

— Не матерись, не надо, — мирно ответил Валька. Витька потянул воздух сквозь стиснутые зубы, потом вздохнул:

— Ладно… Есть захотел? — Валька на ходу кивнул. — Я поставлю, а ты давай одевайся.

Пока Валька приводил себя в порядок, Витька в самом деле накрыл на стол. Мальчишки пили чай, бросая взгляды за окно.

— Колбасу и сухари с собой возьмём, — деловито сказал Витька. Примолк и спросил: — Ты чего такой?

— Домой захотел, — честно сказал Витька, вставая. — Кипяток есть? Я сейчас сполосну чашки.

Когда мальчишки вышли к воротам, дождь вроде бы стал послабее, но не прекратился, продолжал шуршать в листве. Оба были в непромокаемых маскировочных куртках, с непокрытыми головами, камуфляжные штаны забраны в сапоги, карабины висят стволами вниз на плече. Валька аккуратно натянул перчатки, Витька хмыкнул, поправил ремень «сайги» и вдруг сказал:

— Мне раньше очень осень нравилась. Давно. Когда я… когда родители были живы. Только плохо, что в школу.

— Пошли, — Валька опустил «вертушку» запора. — А я первый раз осенью в школу не пошёл. Знаешь, Вить… Надо учиться. Просто для себя. Ты как хочешь, а я в Интернете найду уроки, какие нужно. Ты же видишь, что дядя Михал не очень-то в образовании понимает. Так что я сам буду…

Витька помолчал, потом буркнул:

— Я за последние пять лет всего полгода и учился… С репетиторами, я же рассказывал. Они, правда, говорили, что я быстро соображаю, но всё равно — только до пятого класса меня и подтянуть успел… а мне девятый уже надо заканчивать, если по годам…

— Я с тобой буду заниматься.

— Ну вот ещё, — Витек неожиданно покраснел. Валька покачал головой:

— Да ты чего? Что тут такого-то? Это же не ты виноват.

— Не я, — подумав, решил Витька. — А кто? — он нахмурился. — Знаешь… я плохо помню, как мы жили. Там, дома. Хотя вроде уже не маленький был. Просто всё, что потомбыло — как стёрка. Смазало… Иногда так хочу вспомнить, а получается только во сне. Там всё ярко-ярко, всё-всё… И мама с отцом живые… А ещё… — Витька провёл пальцами по брови. — Я помню, я однажды грамоту принес… за физкультуру, за первое место… и они так радовались, мама и отец… — он посмотрел в сторону и решительно сказал: — Ладно. Будешь меня учить.

— Вместе будем учиться, — поправил его Валька. — Ой, смотри, Михал Святославич.

Лесник в самом деле шагал от опушки — возле ноги важной рысью бежал Белок, издалека счастливо гавкнувший при виде Вальки. Тот немедленно опустился на колено и начал гладить и ерошить шерсть пса и трепать его уши.

Лесник поздоровался с мальчишками кивком и спросил:

— На охоту собрались?

— Законный выходной, — напомнил Витька. Михал Святославич кивнул, помолчал и слегка извиняющимся голосом сказал:

— Вот что. Придётся вам пересмотреть планы. Пошли-ка домой, надо поговорить…

… — В общем, Валентин должен идти со мной.

Михал Святославич отпил из кружки горячего чая. Мальчишки переглянулись. Витька почесал щёку:

— Надолго?

— Где-то на месяц, — ответило лесник. Витька присвистнул. — Вернёмся к середине ноября. Я вообще-то могу взять и обоих. Но я как раз хотел просить тебя, Виктор, остаться тут и принять мои дела. Ты сможешь? Всё помнишь, чем я вас учил?

Витька задумался. Валька болтал ложечкой в стакане. Видно было, что ему хочется, чтобы Витька пошёл с ними. Но это была бы детская просьба. И он молчал.