Александр Мартынов - В заповедной глуши

— Лучше бы его научили как следует метать гранаты, — хмуро сказал Валька. — У него было две, и он промахнулся. Я читал… Но я понимаю, о чём вы… А Леший? — вдруг спросил Валька. — Он не такой?

— Он больше похож на твоего де ла Роша, — улыбнулся Михал Святославич. — Каста воинов, дружина непобедимых… Но он хороший человек. И умный… Никто пути пройденного у нас не отберёт…Это в моём детстве был такой марш. Вот что надо помнить, Валентин. Никто. Как бы не старался. А теперь давай-ка поедим и ляжем спать — скоро начнёт рассветать.

То, что Алька грустная, Витька определил сразу. И, пододвинув ей стул, сам усаживаясь напротив, поинтересовался:

— Из-за погоды?

— А? — встрепенулась девчонка, сцепляя пальцы под подбородком.

— Ворона кума… Из-за погоды слёзки льёшь?

— Да при чём тут погода… — Алька посмотрела в окно, повела плечом. — Ответ пришёл. На запрос?

— На какой? — удивился Витька, изучая сегодняшнее меню.

— Да ты что, не помнишь? — удивилась Алька. — Да положи ты эту картонку!

— Положил, — Витька отложил меню. — Не помню.

— Запрос, — печально повторила Алька. — Помнишь, летом сержанта нашли, Палеева?

— А, помню, — правда вспомнил Витька. — Слава третья степень, Красная Звезда, За Отвагу… Мой… — он чуть было не оговорился «однофамилец», промолчал, но Алька и внимания не обратила. Она вздохнула:

— Ответ пришёл, только лучше бы не приходил… В общем, у него были наследники. Внук был. Тоже Леонид… Только оказывается семь лет назад он с женой погиб. В доме что-то взорвалось, и они сгорели, представляешь? — Алька поморщилась, как от своей боли. — И сын у них был, мальчишка маленький, он вообще пропал… Вот так, убитого мы нашли, а живые его не дождались, дичь просто. Теперь будем его сами хоронить, а награды — ну, награды в музей, наверное. А ты говоришь — погода… Вить, Вить, ты чего?!

Не слыша её, Витька встал на ноги. Держась очень прямо и твёрдо, вышел наружу.

И поднял лицо вверх, не закрывая глаз.

Холодный дождь падал сверху стеной. Витька оскалил зубы и продолжал смотреть.

Дом был пуст.

Дом был пуст, даже Белок где-то гулял, несмотря на погоду, по которой, как известно, хороший хозяин собаку на улицу не выгонит.

Витька сидел за столом и смотрел на забрызганный кровью дверной косяк. Это была его кровь — кровь с его кулаков. Это он пять минут назад орал и бил в дверь с такой силой, что вырвались петли, а косяк вышел из шипов. Это он кричал, что — гады, сволочи, подонки, и матерился так, что самому было страшно. А в доме отвечала ему только глухая, давящая тишина.

Никого никогда нет, если нужно. Но это всего лишь значит, что надо решать самому. И только.

Валька встал. И пошёл мыть руки.

Меньше всего он ожидал, что понадобятся ему ещё когда-нибудь навыки, привитые Федькой. Но вот поди ж ты… Правда, с тех пор, как последний раз он применял их, Витька вырос сантиметров на пятнадцать и потяжелел килограмм на десять. Но сейчас, передвигаясь по карнизу второго этажа, он с удовлетворением ощущал, что никуда его умения не делись — вот они, родимые. И руки, и ноги сами собой всё вспоминали и действовали независимо от разума — на инстинкте.

Дождь продолжал идти. Витька вымок насквозь, но даже мысль о том, что придётся возвращаться домой по ночным раскисшим тропкам в навылет мокрой одежде и обуви, не казалась такой уж страшной. Главным сейчас стало — сделать то, ради чего он здесь появился. Произвести то, что всеми уголовными кодексами классифицируется как кража со взломом.

Отлив под окном был из оцинкованного железа, вставать на него — опасно. Витька уперся ногой в раму. Держась левой рукой, правой достал нож. Наклонился в совершенно невозможной для нормального, обычного мальчишки позе. Точными движениями снял слой крашеной замазки. Отодрал штапики. Вынул гвозди. И, поддев стекло, перевернул его и боком протолкнул между рамами. Зачем бить? Передохнув полминуты, мальчишка проделал ту же операцию со вторым стеклом, вынув и аккуратно передвинув его вместе с датчиком сигнализации — спите спокойно, товарищи, ничего не происходит в час полночный…

Раздвижная решётка запиралась на висячий замок. Убрав нож и достав проволоку, Витька просунул в ячейки обе руки — и через двадцать секунд с удовлетворённой улыбкой отодвинул в стороны металлические «гармошки». Открытый замок болтался на правой петле.

Витка нырнул в незастёклённый квадрат. Держа ноги наружу, разулся, поставил обувь на подоконник. Нет уж, уходить обратно — так уходить. Может, наград ещё сто лет никто не хватится. Надо всё делать чисто: как будто никого тут и не было. И не волновать хороших людей.

Он мягко соскочил на пол. Постоял минуту, прислушиваясь и вглядываясь, привыкая к темноте, тут, в комнате, ещё более глухой, чем снаружи. И уверенно двинулся к сейфу, невольно улыбаясь: советское «изделие», греющее сердце обладателя чугунным видом и весом… На минуту работы.

Он справился за сорок секунд — на часы не смотрел, но так подсказывал внутренний ритм, безошибочный и точный.

На верхней коробке в небольшой стопке было написано:

Палеев Леонид Викторович

Витька понял, что его трясёт. Как будто холод проник внутрь тела. Руки ходили ходуном. Витька стиснул зубы, заставил себя успокоиться. Взял коробочку и открыл её, прошептав:

— Здравствуй…

Показавшийся невероятно ярким свет лампочки залил помещение.

Витька вскинулся.

На пороге стоял Сергей Степанович.

— Доброй ночи, — невозмутимо пожелал военрук.

— Блин, — тихо и обречённо ответил Витька. Выпрямился, не выпуская коробку из рук.

И, вздохнув, пошире расставил ноги.

Сергей Степанович всё с той же невозмутимостью оглядывал помещение. Прошёлся к окну, осмотрел его, хмыкнул. Витька мог бы сейчас рвануть к выходу, но… какой в этом был смысл? Он стоял возле сейфа и готовился к моменту, когда у него попробуют отобрать коробку с тремя наградами. А он не отдаст.

— Ловко, — оценил Сергей Степанович, присаживаясь за стол. — У тебя талант.

Витька поднял на Сергея Степановича злые глаза и сказал:

— А я был форточником. Ну и медвежатником по совместительству.

— Верю, — кивнул Сергей Степанович — А вот в то, что ты хотел эти вещи украсть — почему-то не верю. Не объяснишь мне такое несоответствие между реальностью и интуицией?

— Не объясню, — ответил Витька, ощущая, что начинает дрожать, и от этой дрожи никуда не деться — она идёт изнутри.

— Тогда вот что, — Сергей Степанович поднялся на ноги и потянулся. — Бери свою обувку и пошли ко мне. Высохнешь и попьём чаю.

— А? — не понял Витька, не двигаясь с места.

— Я ведь живу при школе, ты что, не знал? — удивился военрук. — Говорю — пошли ко мне, высохнешь. И чаю попьём. Ты с вареньем пьёшь? А то ваше поколение варенье не ценит.