Григорий Василенко - Найти и обезвредить. Чистые руки. Марчелло и К°

У Гуляева было еще сообщение из Новороссийского отдела ГПУ от Романцова. Тот прислал личную депешу Крикуну, своего рода отчет, из которого Гуляев мало что понял.

— Ото, давай я разберусь сам, — сказал Крикун.

Романцов, помня напутствие Крикуна, докладывал ему, что переводчик Данассис вскоре после беседы с ним уехал, якобы в Батум к своей дочери, которая перебралась туда на жительство, и больше не появлялся.

— Все разбежались, — проворчал Крикун. — И фотокарточки нема.

Гуляев принял этот упрек на свой счет и взялся за выполнение данного ему поручения с еще большим усердием. Дальнейший поиск фотографии Мацкова привел его к Беловидовой, которая подрабатывала на дому печатанием на машинке. Гуляев воспользовался этим занятием родственницы Букретова, явился к ней для переговоров о печатании деловых бумаг, интересуясь ценой и сроками, а также намекнул, что может заплатить не только деньгами, но и продуктами.

Для того чтобы у Беловидовой не возникло никаких подозрений, он сослался на рекомендации верных людей, давших о ней лестный отзыв.

— Немного зная вашего именитого родственника, по-другому я вас и не представлял, Зинаида Никитична, — намекнул Гуляев на Букретова, стараясь расположить ее к себе. — Мне пришлось самую малость служить под его началом, и я даже имел честь сфотографироваться с ним и другими господами. Сожалею, что снимок в этой суматохе где-то затерялся, а я, направляясь к вам, хотел прихватить его с собой как визитную карточку.

Беловидова согласилась напечатать только за продукты. Она заинтересовалась упомянутой им фотографией, положила перед ним толстый семейный альбом. Вместе перебирали фотографии, вспоминали прошлые годы. Гуляев расспрашивал обо всех, кого видел на фотокарточках, пока Беловидова не указала на адъютанта.

— Василий! — обрадовался Гуляев. Но тут же спохватился, вспомнив, что у Букретова был не один адъютант, да и Беловидова могла заинтересоваться какими-либо подробностями, которые поставят его в затруднительное положение. — Не узнать, — добавил Гуляев.

— Васенька, — подтвердила Беловидова.

Осталось как-то выпросить отложенную им групповую фотографию.

— Эта мне больше всего нравится, — сказал Гуляев, — тут генерал, адъютант и кое-кто из моих однокашников по Одесскому училищу. Подарите, Зинаида Никитична, — умоляюще смотрел он на Беловидову. — У меня ничего не осталось.

— Зачем она вам?

— На память. Я собираю однокашников. Как знать, может, еще встретимся.

— А не боитесь?

— Кого бояться?

— Чекистов, кого же еще. Не шутка ведь: белый генерал, атаман...

— Неужели я похож на боязливого?

— Бог с вами, возьмите.

Гуляев поблагодарил за такой дорогой подарок и сказал, что зайдет через несколько дней уже с бумагами для печатания.

— Посмотри, никого тут не узнаешь? — обратился Крикун к Пуханову, передавая ему в руки групповую фотокарточку, добытую Гуляевым.

Тот долго рассматривал, но, как заметил Гуляев, следивший за выражением его лица, ни на ком взгляда не задерживал.

— А вот этого не знаешь? — указал Крикун на Мацкова, не называя его.

Пуханов пристально посмотрел на офицера в форме, стоявшего рядом с генералом, но бывшего адъютанта в нем не опознал. Тогда Крикун напомнил его показания о неизвестном в Краснодаре, которого пришлось ему видеть в Константинополе. Пуханов еще раз посмотрел на фотокарточку и неуверенно заявил, что как будто бы похож.

Крикун и Гуляев были огорчены такими показаниями и не могли им верить, так как сами указали на Мацкова. Правда, Пуханов по-прежнему стоял на своем, не отказывался от того, что говорил раньше, но надежда на него уже была не та, его неуверенность вызвала у чекистов разного рода сомнения.

— Ото, може он никого и не видал, — сказал Крикун после того, как увели Пуханова. — А задал нам работу...

— У нас в запасе козырный туз, — не терял уверенности Гуляев, — сам полковник Урумов! Предъявим ему карточку, а потом покажем Пуханову живого адъютанта Букретова.

— Ото, торопишься. Его еще надо найти.

— Найдем.

Урумов сразу опознал Мацкова, адъютанта Букретова, но заявил, что ничего не знает о его пребывании за границей. Никаких разговоров ему слышать не приходилось и показать о его намерениях против Советской республики ничего не может. Что и было записано Гуляевым в протокол.

— Ото, ты был прав насчет Мацкова, — с удовлетворением признался Крикун, пообещав Гуляеву доложить об этом начальнику отдела. «Толк будет», — уже про себя добавил он, имея в виду сообразительность своего помощника.

Они обсудили свои дальнейшие действия, сойдясь на том, что прежде чем ехать в Уманскую, следует снова побывать в Павловской, показать там фотографию Мацкова с тем, чтобы проверить, не является ли Кривенко и Мацков одним и тем же лицом. Гуляев в этом не сомневался, а Крикун предупреждал его, что только после подтверждения личности тот может выехать в Абинскую и Холмскую для задержания владельца лесопилки Кривенко.

Крикун выдержал свой характер. На пути из Павловской в Уманскую сообщил Гуляеву, что вдова опознала Кривенко, и предлагал ему немедленно отправиться в Абинскую. Однако ни в Уманской, ни в Абинской и Холмской Кривенко-Мацкова не оказалось. Лесопилка была продана, а ее владельцы сразу уехали, и о месте их пребывания никто не знал. Единственное, что успокаивало Крикуна, это отсутствие в станице невесты Кривенко, которая якобы выехала к матери и сестре в Краснодар. Крикун, раздобыв в Уманской нужные ему для розыска невесты адреса, спешил в Краснодар. А невеста, девичья фамилия которой, как оказалось, была Феськова, уже собиралась с женихом в Новоминскую к своим родственникам.

Эту фамилию и многие родственные связи Феськова Крикун хорошо знал по «Кругу спасения Кубани», что облегчало ему розыск Ольги в Краснодаре.

И он не ошибся в своих предположениях, нагрянув прямо с дороги вместе с Гуляевым и еще одним сотрудником отдела к сестре, которая оказывала ранее разного рода услуги бывшим офицерам, уклонявшимся от регистрации. Об этом тоже не позабыл Крикун.

Мацков-Кривенко при появлении чекистов в квартире все понял и сразу скис. Оружие выложил сам. Другого выхода у него не было.

— Карта бита, — вырвалось у него с отчаянием.

Сестры тоже находились в подавленном состоянии и упорно молчали.

— Фамилия? — спросил Гуляев, проверяя изъятое у задержанного удостоверение личности, выданное Кубсоюзом.

— Кривенко.

— А еще? — не терпелось услышать Гуляеву его настоящую фамилию.

— Вы же знаете.

— Знаем. А все же?

Мацков низко опустил голову, стараясь не показать своего волнения.

— Начнем все по порядку, — сказал Крикун, когда задержанного привели на допрос. — За границей был?