Фредерик Неваль - Гробница Анубиса

Ганс протянул ему фотокопию фрески с изображением фараона.

— Сети I? — спросил он, ткнув пальцем в овальный значок справа от фигуры.

Физиономия Этти расплылась до ушей в улыбке, столь одобрительной, что она, хоть и беззвучная, стоила зычного «Браво!». Парень покраснел от удовольствия.

Гиацинт покачал головой, откровенно позабавленный. Ганс, который всегда был без ума от Индии и древних цивилизаций этой части планеты, питал к моим брату и отцу восхищение почти фанатическое, тем паче что именно они приобщили его, заодно со многими другими сначала к хинди, потом к санскриту. Когда Этти начал выздоравливать, Ганс постоянно забегал к нам, суетился, смотрел с ним по телику индийские шоу, выдававшие на экран коктейль из новостей вперемежку с песнями, танцами и прочей развлекаловкой, а чуть только брату стало получше, принялся подначивать больного, чтобы тот переводил для него пространные мифологические эпопеи Индии. Если же дома оказывался еще и отец, наш гость становился еще прилипчивее, от него просто спасу не было. Лекции по истории Западной Азии, способные вогнать в сон даже самых ретивых студентов, он слушал, разинув рот.

— Какое отношение к нашей одиссее имеет Сети I? — осведомился я.

Братец пододвинул анк мне под нос и, протягивая лупу, сказал:

— Это не кто иной, как он, представлен здесь в обществе Анубиса. Вон его имя, видишь, слева, вписано в крошечный овал, — Я стал вглядываться в почти микроскопическую гравюру, а он продолжал: — А фигура на переднем плане не является частью фрески — смотри, этот человек, который, по-видимому, прикасается к анку.

— Жрец?

— Похоже на то. Ведь голова у него не покрыта, а череп выбрит. А рассмотри-ка теперь получше четыре символа Анубиса — весы, перо, анк и посох. Что ты видишь?

— Два из них — анк и посох — изображены с помощью инкрустированной в металл стекловидной массы.

Он лукаво прищурился:

— Что ты держишь в руках?

Я так и вскинулся — сообразил, к чему он клонит:

— Анк! Так, значит, нам надо отыскать в Вади-эль-Натрун титановый посох?

— Это не более чем гипотеза.

— Но как нельзя более убедительная! — вмешался Гиацинт. подходя к нам. — Что вы об этом думаете, Морган?

— Да, тут что-то есть. «Соленые ты ведаешь низины, бредут по коим мертвые, на посох свой опираясь, путь ища к бессмертью».

— Только я предвижу одну маленькую проблему, — продолжал Гиацинт. — Там мы будем иметь дело с церберами, куда более свирепыми, чем греческий сборщик мастики, вооруженный одним лишь охотничьим ружьем. Это зона, находящаяся под военным контролем. Вади-эль-Натрун — бастион христианства в мусульманской стране. Оазис, затерянный в самом сердце пустыни, где, можно сказать, и нет ничего, кроме монастырей. Последние, согласно сведениям наших людей, совсем недавно подверглись нескольким нападениям террористов. Точнее, исламистов. С обеих сторон насчитали изрядное число убитых, — уточнил он, скривившись. — Трупы выглядели весьма… гм… неаппетитно. С тех пор египетская армия начеку: следит, чтобы не допустить новых вспышек.

— С обеих сторон? — Ганса передернуло. — Что же вы тогда имеете в виду, говоря о бастионе христианства? Симпатичных ребят наподобие матери Терезы, у которых «все мы братья»? Или, что вернее, очумелых вроде святого Фомы Аквинского, мол, «небес достигнет самый неистовый»?

Гиацинт сморщил нос:

— Скорее, это христиане типа «один из исламистов обнаружен на пальме, его ступни и запястья были прибиты к дереву гвоздями».

Я вытаращил глаза:

— Ну, это уж, видно…

— Это коптские монастыри в самом чистом виде.

Ганс толкнул меня локтем в бок:

— А поточнее? Что это значит — коптские?

— Тебе ведь уже случалось видеть боговдохновенных бородачей в пижамах, проповедующих мученичество и побивание камнями неверных жен? Замени пижаму сутаной, а Коран Библией и ты получишь достаточно точное изображение этих умалишенных,

— Объяснение не лишено остроумия, хотя и несколько упрощено, — усмехнулся Гиацинт.

— Как же нам втереться к этим психам? — наседал обеспокоенный Ганс.

— Если у тебя есть идея, ты уж ее не утаи. — Я поощрительно похлопал его по затылку.

— Под видом археологов? — предложил Этти. — Как вы думаете, они нам не помешают все кругом обшарить?

— Нет, братья мои! — рубанул Гиацинт. — Мы туда вотремся так же, как сотни других посетителей, которые, что ни год, тянутся в Вади-эль-Натрун. — Тут мы все как один разом обернулись к нему, а он победно возгласил: — Паломничество! Разумеется, мы явимся туда как паломники!

Увидев, как сконфуженно вытянулись наши физиономии, он прыснул.

Назавтра мы волей-неволей должны были присоединиться к пассажирам туристического автобуса, везущего европейских христиан по дороге, проходящей через Вади-эль-Натрун. Оазис был одним из пунктов этого кольцевого маршрута по святым местам Среднего Востока. На всякий случай мы обзавелись несколькими библиями, эстампами и медальонами благочестивого содержания, а также распятием.

Нацепив на шеи амулеты, к вящей славе Господней выставленные напоказ, мы собрались в гостиной и стати ждать Этти, который все еще не управился со своим снаряжением. Когда мое терпение вконец истощилось, я воззвал к нему:

— Можно узнать, над чем ты там колдуешь?

Его голос слабо донесся в ответ из комнаты, которая была ему предоставлена:

— Что, в самом деле так уж необходимо подвесить себе на шею это орудие убийства?

— Ну, Этти… Подумаешь, всего-навсего два скрещенных кусочка дерева!

— Да, но они же и виселицу означают!

Когда он появился, я прямо обомлел, не зная, то ли расхохотаться, то ли от изумления брякнуться навзничь. Ганс же сразу выбрал первый вариант.

— В чем дело? — удивился мой братец.

Разинув рты, мы пялились на него, пытаясь сохранить серьезность. Одетый в гавайскую рубаху и пестрые шорты, обутый в сандалии на деревянной подошве и стриженный под бобрик, Этти для пущего эффекта дополнил свой наряд парой черных солнечных очков, наполовину скрывших его лицо, и фотоаппаратом на ремешке, который болтался у него на груди.

— Это что еще за маскарад? — фыркнул я.

Он подергал свою рубаху и обиженно буркнул:

— Ты же просил, чтобы я вырядился как западный турист-христианин.

— Нет, Этти, я просил тебя одеться так, чтобы не выделяться в толпе паломников. И я очень сомневаюсь, что христианские богомольцы выглядят подобным образом.

— Вы будете весьма удивлены, — усмехнулся Гиацинт.

С рюкзаками на плечах мы спустились и, заранее прикусив языки, сели в такси, ждавшее внизу у подъезда.

Ультрасовременный, снабженный кондиционером автобус выехал из Александрии поздним утром, везя более четырех десятков крайне экзальтированных паломников и в придачу нас. Забившись в дальний угол, мы что было сил старались съежиться, занимать как можно меньше места.