Юрий Гулин - Пять из шести

Гомон стал смолкать. Люди поворачивались на голос. Ответом на вопрос было, понятно, молчание, ибо на колене Бухлова все еще лежала рука весельчака, но эффект от этого получался такой, будто он держит его не за колено а за язык. Люди, кто сидел вблизи, повскакивали с мест и стали создавать вокруг злополучного рюкзака зону отчуждения. Компания, молча, давилась со смеху. Бухлову же было не до веселья. Шутка явно затянулась, и он уж открыл, было, рот, чтобы объявить рюкзак своим, когда тот взорвался. Миг тишины, в который вагон заволакивало облаком цементной пыли, потом на ногах были уже все. Визг, крики, ругань – все слилось в одну режущую слух какофонию. Бухлов стоял абсолютно обалдевший, смотрел на то место, где на практически не поврежденной скамье лежал злополучный рюкзак, продолжающий исторгать из огромной прорехи цементную пыль, и не мог взять в голову, как такое могло случиться. Весельчак смотрел на него совсем не веселым взглядом, и каким-то шипящим голосом произнес:

– Ерунда, говоришь?

Пространство перед глазами Бухлова заполнилось быстро увеличивающимся в размерах предметом, похожим на кулак. Он увидел небо, полное звезд, которое быстро завертелось, превращаясь в воронку, по которой он скатился в беспамятство.

– Итак, гражданин Бухлов Георгий Игоревич, – сидящий за столом милиционер (или уже полицейский?) произносил слова по отдельности, подчеркивая вес и значимость каждого из них, – объясните, каким образом в вашем рюкзаке оказалось взрывное устройство?

– П-понятия не имею, – слегка заикаясь от волнения, ответил Бухлов. – А может, и не было никакого взрывного устройства? – Бухлов с надеждой посмотрел на человека в форме.

– То есть, как это не было? – удивился тот. – А взрыв?

– Да какой там взрыв, – махнул рукой Бухлов. – Просто рюкзак лопнул, и цемент разлетелся по вагону.

Бухлов хихикнул, приглашая представителя закона присоединиться к веселью, – вот ведь нелепица какая приключилась! – но тот даже не улыбнулся.

– А с чего бы вашему рюкзаку так громко лопаться?

"А хрен бы его знал с чего!" – с тоской подумал Бухлов, но озвучивать мысль не стал, зато, неожиданно для себя, выдал на-гора историю, видимо от отчаяния всплывшую из глубин памяти:

– Когда-то в одном из американских портов взорвался пароход, перевозивший в трюмах горох.

Полиционер немного подумал и спросил:

– И что?

– А то, что тогда тоже сначала решили, что была диверсия, а потом выяснилось, что горох просто намок, разбух и разорвал обшивку, – радостно доложил Бухлов.

– Теперь полиционер задумался надолго, потом поинтересовался:

– В электричке что, дождик шел?

– Нет, – пожал плечами Бухлов. – Может, кто из соседей чего на рюкзак пролил?

Лицо человека в погонах стало приобретать свекольный оттенок, он начал приподниматься из-за стола, рот его приоткрылся, пропуская в грудь побольше воздуха. Бухлов сжался в предчувствии неминуемой бури. Тут на столе зазвонил телефон. Полиционер шумно выдохнул, опустился на стул и снял трубку. Бухлов к разговору не прислушивался, радуясь нечаянной передышке. А полиционер уже вернул трубку на место, собрал в папку бумаги со стола, встал и, молча, направился к выходу из кабинета. Бухлов провожал его непонимающим взглядом. Тот так и покинул кабинет, нечего не объяснив, а вместо него в помещение вошел сержант и замер у порога. Бухлов отвернулся от двери и принялся себя жалеть, да и было за что. Когда минут через десять за спиной отворилась дверь, Бухлов даже головы не повернул, он полагал что вернулся давешний полиционер. Однако голос, прозвучавший за спиной, был ему незнаком.

– Свободны, сержант!

И почти тут же в поле зрения возник человек в штатском (Не штатский, а именно в штатском – улавливаете разницу?). Он бросил на стол знакомую Бухлову папку и опустился на стул. С прищуром оглядел заплывший левый глаз Бухлова, неодобрительно покачал головой и снял трубку телефона.

– Пригласите медиков! – властным тоном распорядился незнакомец, встал, отошел к окну и расположился подле него спиной к Бухлову.

"Господи, на кого же я похож! – ужаснулся Бухлов. – Если вид на помойку радует его больше, нежели созерцание моего фасада".

Вскоре прибыли медики, правда, в единственном числе.

– Приведите товарища в порядок, – распорядился человек в штатском и снова отвернулся к окну.

Пока обрабатывались повреждения, и бинтовалось лицо, Бухлов тихо радовался. Его назвали "товарищем", а это вселяло определенные надежды.

– Я закончил! – доложил медбрат спине у окна.

Человек резко повернулся, осмотрел результат проделанной работы и, кажется, остался доволен.

– Спасибо, вы свободны! – отпустил он медбрата и вернулся за стол.

Здоровый глаз Бухлова – поврежденный теперь был скрыт под повязкой – смотрел на незнакомца с надеждой. Тот, в свою очередь, так же разглядывал Бухлова, но двумя глазами, в которых плескался водоем иронии.

"Вольно ж ему надо мной издеваться", – подумал Бухлов, отводя потерявший надежду взгляд в сторону.

– Поговорим, Георгий Игоревич? – предложил незнакомец в штатском.

– А у меня есть выбор? – криво усмехнулся Бухлов.

– Совсем отказаться от беседы вы, конечно, не можете. Но вы вправе требовать не приватной беседы, которую подразумеваю я, а допроса под протокол. В таком случае мы переедем с вами в другое здание, где располагается организация, которую я представляю. Там я представлюсь вам по всей форме, а вы будете отвечать на вопросы, касающиеся вашей причастности к террористической деятельности. Такой расклад вас устраивает?

Бухлов, опустив голову, молчал.

– Вижу, что нет, – продолжил незнакомец. – Тогда давайте просто побеседуем. И если в ходе общения выяснится, что мы понимаем друг друга, протокол нам может и не понадобится.

Бухлов оторвал от пола взгляд, в котором вновь затрепетал лучик надежды.

– Я вас слушаю, – чуть осевшим голосом произнес он.

– Вот и замечательно! – рассмеялся незнакомец. – Вам никогда не приходило в голову, милейший Георгий Игоревич, что вы чем-то схожи с древнеримским богом Янусом?

Бухлов неопределенно пожал плечами.

– Схожи, схожи, – продолжил настаивать на своем незнакомец. – Лик обывателя Георгия Игоревича Бухлова наше ведомство мало интересует. А вот со скандально известным представителем "желтой" прессы Жоржем Князевым – вы ведь так подписываете свои пасквили? – по одному вопросу нам бы хотелось прийти к взаимовыгодному соглашению.

Бухлов сглотнул и как заведенный повторил:

– Я вас слушаю.

– Слушайте, и не говорите потом, что не слышали. Мы безо всяких неприятных последствий, кроме, разумеется, тех, что зафиксированы у вас на лице, вытаскиваем вас из передряги, в которую вы угодили, а вы прекращаете преследовать чету Вяземских и навсегда забываете о "Латинском танго". По-моему вполне равноценный размен, как вы считаете?