Юрий Гаврюченков - Кладоискатель и доспехи нацистов

– Нормальные конфиденциальные встречи.

– Конфиденциальные, – фыркнула Марина. – Собрались два друга посекретничать! Папик твой меня в открытую игнорирует. Такое отношение можно объяснить только предварительным сговором либо исключительной неотесанностью.

– Либо эгоизмом, – прибавил я. – Остапу Прохоровичу нравятся доверительные беседы. И ничего такого в этом нет, не выдумывай, дорогая.

– Да мне-то что, милый. А вот тебе было бы приятно, если бы меня зазывала в гости загадочная особа, а про тебя всякий раз забывала, словно ты и не существуешь?

– Неприятно, – я только сейчас это понял. – Постараюсь исправиться, извини.

– И все??? – округлила глаза Маринка.

– Но даче мы будем неразлучны целое лето, – напомнил я.

– Ну хотя бы поцеловать, джентльмен.

Уняв наконец-то жену, я возвратился к Боре. Дверь была приоткрыта. Боря сидел в комнате и латал лямку на «жопе» – подушке из пенополистирола, которую привязывают к мягкому месту, чтобы в лесу можно было без хлопот усаживаться на холодную землю, не боясь застудить почки.

«Жопа» была покрашена в черный цвет и сильно потерта. Очевидно, ею много пользовались. В тех местах, где краска облезла, белоснежный теплоизолятор изгваздался, пошел грязно-серыми пятнами, в районе ягодиц они были темнее.

– Хороший прибамбас, – заценил я, присаживаясь, – почто не взял, когда курган копать ездил?

– Она не моя, – не отрываясь от работы, ответил Боря, – Аким дал.

Следопытом он и в самом деле был зеленым. Если долго копаешь в лесу, без подкладки не обойтись. Россия – страна северная.

– Как поживает Пухлый? – Давно, очень давно я не встречал никого из нашего отряда юных следопутов.

– Нормально вроде, – пожал плечами Боря. Видимо, Вовка Чачелов был ему мало знаком. – А ты Пухлого давно знаешь?

– С младых ногтей, – усмехнулся я, припомнив лихие похождения. – Мы с ним еще на Невском пятаке копали.

– У дороги или в лесополосе? – загорелись глаза у Бори.

Очевидно, Невский пятачок посещали все без исключения «черные следопыты». Любители трофейного оружия, которых я знал, на нем, как правило, и начинали. Исключение составлял Вова, у которого дед жил на линии бывшего Волховского фронта. Пухлый вырос в лесу и знал эти болота как свои пять пальцев.

– Везде, – сказал я. – Ночью не видно. Маскировочной сетью от дороги отгородишься, и все время до рассвета – твое.

– В ментовку попадал?

– Не без того, пару раз ловили. Невелика беда, – отмахнулся я, – по шее пару раз дадут, инструмент отнимут, ну, в школу сообщат. А поскольку я был председателем военно-патриотического сектора и даже, – воздел я вверх палец, – имел ключ от комнаты боевой славы, мне все сходило с рук. Я мотивировал раскопки добычей экспонатов для нужд школы, и мне в общем-то верили, поскольку я туда кое-что приносил. Не оружие, а так… экспонаты. К тому же, проводил экскурсии в этой славной комнате и вел активную общественную работу. Поэтому мне прощали маленькие шалости, тем более что я один из всех малолетних балбесов фурычил в героической истории родного края. Еще бы не фурычить, – хмыкнул я, – столько земли перемолотил. Пятак хорош тем, что там можно копать в любом месте и что-нибудь обязательно да найдешь. Все-таки четыреста тысяч человек положили, шутка ли? Оружия на нем – еще не одному поколению раскопщиков хватит.

– Да, Пятак место хлебное, но не прикольное из-за ментов, – кивнул Боря. – Я там начинал, а потом стал копать по Новгородской области. В Долину Смерти последний раз вообще фирменно съездили. Наткнулись на блиндаж. Его раскопали раньше нас, но не весь. Мы тоже стали рыться. Эрик портфель нашел, складник и телефон. Я – бак от эмгэ с патронами и тоже телефон. Потом отошли немного по окопу, стали бруствера обрушивать. Бац, пулеметные гильзы. Ну, раз есть такая россыпь гильз, значит, должен быть и пулемет. Смотрю, профиль траншеи на ячейку для пулеметного расчета похож. Стал копать, а из песка конец ленты торчит. Потянул, вытащил, насколько смог. Нормальный ход, думаю, и на нашей улице КамАЗ с игрушками перевернется! Копаю дальше – есть! Целехонький эмгэ. Вон, в углу стоит.

– В песке что ему сделается, – окинул я взглядом предмет Бориной гордости. – В песке сухо, вода сразу вниз уходит, не дает железу ржаветь. В Приморске я вообще целые винтовки поднимал, на них даже дерево сохранилось. А в том же Мясном Бору ствол если он был, допустим, в окопе засыпан вертикально, то становится конусообразным – так неравномерно корродирует.

– Такие клины я тоже вытаскивал, – согласился Боря. – Дерево – дефицит, оно дороже ствола. Если ты еще и столярничать умеешь, тогда вообще фирменный копатель, цены тебе нет.

– У нас Пухлый умел по дереву работать, – припомнил я.

– А из чего ложа делали? – Боря даже шитье отложил.

«Бойцы вспоминали минувшие дни, окопы, где вместе сражались они». Вот тоже, собрались трофейщики лясы поточить. Лазают какие-то непонятные люди по лесам, а потом трендят об этом часами: трешь-мнешь, хрен поймешь. У Мертвого озера нас пробило на водные темы, а нынче предались воспоминаниям о сухопутных.

– Из сосновой доски, – я увлеченно пересел, закинув ногу за ногу. – Ну, если для себя, тогда, конечно, из березки. Возиться с нею дольше, зато приклад выходит достойный. А сосна – она мягкая. После трех выстрелов ствол шатается.

– И сколько по времени у вас фирменное ложе точилось?

– Пухлый резал за день. К вечеру уже было готово. Он красивые ложа делал. Качественно обточенное дерево – это, конечно, вещь! А из гнилых винтовок Вова на даче забор смастерил.

– Это ж сколько потребовалось стволов? – с плохо скрываемой завистью спросил Боря.

– Не помню уже… Много.

– Стволы-то рабочие?

– Были рабочие, стрелять можно.

– И не жалко?

– Дед Пухлого из них потом фундамент для бани сделал. Бетонную подушку стал заливать и все стволы туда вомчал в качестве арматуры.

– Да ну на фиг! – не поверил Боря. С точки зрения «зеленого следопыта», подобное расточительство было просто кощунством.

– Можешь сам у Пухлого спросить. Будете у него на даче, в этой бане попаритесь.

– Ну, вы оригиналы! – поразился Боря.

– Это Пухлый оригинал, – сказал я. – Что там забор из винтовок! Мы когда на Невском пятаке копали, у Пухлого там было ложе из мосталыг. Собрал себе из костей типа трона и восседал на нем, как король каннибалов.

– Ну, он дает!

– Кстати, о каннибализме, – злорадно упомянул я. – У Пухлого есть идея-фикс: затащить в лес бабу и сожрать ее. Так что, если с вами будет женщина, может статься, что назад она не вернется. Поэтому смотри, что за мясо в котелке.

– Да ну вас к черту, – скривился юный следопыт, – жути только гонишь. Кто в лесу будет с бабами канителиться, на хрен кому они там нужны!