Виктор Точинов - Остров без сокровищ

Но если не рассматривать всерьез вариант с хижиной честного дядюшки Тома, то направился он на шхуну, к капитану. Больше некуда и не к кому.

Сильвер, между прочим, в версии Хокинса не знает, что замысел его раскрыт. Как он мог ставить успех всего дела в зависимость от такого ненадежного фактора – от броска костыля?

Хорошо. Допустим следующее: Долговязый Джон был абсолютно уверен в своем таланте переговорщика. Не сомневался, что сумеет убедить Тома. Неудачу никак в расчет не принимал.

Совершенно не в духе предусмотрительного Сильвера.

Но сделаем Хокинсу еще одну поблажку, последнюю. Будем считать, что умный и расчетливый пиратский главарь именно в этот момент резко поглупел, неоправданно переоценил свои силы, и брошенный им костыль – экспромт, реакция на совершенно неожиданное развитие событий.

Тогда и в самом деле лучше беседовать наедине… А то влезет в разговор какой-нибудь Джоб Эндерсон с какими-нибудь неуместными угрозами – и все испортит.

Но как в таком случае понять историю другого честного матроса, Алана? Его, похоже, обрабатывали параллельно с Томом – как раз Джоб Эндерсон и другие мордовороты. Хотя логичнее, чтобы с обоими по очереди поговорил дипломатичный и обаятельный Сильвер. Людей мало, и разбрасываться ими грех, – предстоит схватка безоружных с вооруженными, каждый человек на счету.

Но логикой тут и не пахнет. Эндерсон или кто-то другой уговаривает Алана без политесов. Без дипломатии. Так, что тот истошно вопит на всю округу. Пальцы, что ли, по одному отрезали? Или половые органы в расколотом пеньке защемили?

Всё, лимит поблажек и допущений Хокинс исчерпал. Признаем очевидное: историю с убиением Тома и Алана он полностью сочинил, причем сочинил бездарно, с логикой и фактами никак свои фантазии не соотнося.

И это мы еще не рассмотрели подробно реплики персонажей в выдуманной сцене. А Том и Сильвер говорят друг другу вещи, ни с чем не сообразные.

Том: «Мы долго были с тобой товарищами, но теперь уж этому не быть!» Это как? Где и когда они долго товариществовали? С Флинтом вместе плавали? Или с Инглендом? Так отчего же Том лучше руки лишится, чем в пираты подастся? Или они на берегу подружились, в таверне «Подзорная труба»? Но Сильвер владеет ей не так уж и долго, а Том моряк, он плавает, на берегу бывает редко, наездами… Нелепость какая-то.

Сильвер: «Если бы наши матросы узнали, о чем я с тобой говорю, Том, подумай, что бы они со мной сделали!» Подумаем мы вместо Тома: а что бы матросы с Сильвером сделали? И, главное, – за что бы сделали? Он что, со сквайром тут сговаривается? Капитану на товарищей стучит? Нет, он тут в поте лица на шайку работает, нового бойца вербует… Кто его хоть словом попрекнет?

Драматург из Хокинса никудышный. Он и сюжет завалил, и диалоги толком не проработал. И пьесу мы заслуженно освистали.

Но крик Алана? Его ведь слышал не только Джим, но и более заслуживающие доверия люди. Не служит ли крик хотя бы косвенным подтверждением рассказа Хокинса?

Да, кто-то на берегу надрывался так, что вопль его был слышен не только на обширном пространстве острова, – он и пассажиров «Испаньолы» напугал преизрядно. Предсмертный крик, решил доктор Ливси. Предсмертный крик Алана, уточнил Хокинс.

Но почему Алан? Кто видел его кричащим? Ах, Сильвер сказал, причем предположительно, а Хокинс нам передал его мнение… Джону Сильверу мы бы еще поверили, а вот Джим пусть на кошках потренируется, умение складно врать отработает… А пока что веры ему никакой.

Но пусть будет Алан, надо же как-то называть кричавшего.

Отчего мог погибнуть Алан? Его могли убить ножом. Его могли задушить голыми руками. Поразмыслив, можно предложить еще тысячу разных способов, но зачем матросам, затеявшим убийство, усложнять себе жизнь? Они не персонажи Агаты Кристи, в конце концов…

Если Алана душили, орать он не мог, со стиснутым горлом не пошумишь особо. С перерезанной глоткой тоже. И после удара ножом в сердце вопить затруднительно. А если рана не смертельная, то и крик не предсмертный. Нет никаких доказательств, что Алан крикнул – и умер. Он заорал, ему в тот момент было очень больно. Всё остальное – домыслы.

Несомненно одно: матросы с именами Том и Алан в составе экипажа «Испаньолы» числились. На берег в первый день сошли. И больше никак себя не проявляли. Очевидно, погибли, но как и когда – тайна, покрытая мраком.

Рассеивать этот мрак особой нужды нет, на общий ход событий загадка никак не влияет. Не стоит терять время на скрупулезное расследование.

Поэтому лишь озвучим достаточно логичную догадку о смерти Алана, не утруждаясь доскональным сбором доказательств.

Алан умер от укуса змеи. Змей на острове множество, причем ядовитых. Хокинс мимоходом сообщает нам (не имея причин для лжи): «То тут, то там я натыкался на змей. Одна из них сидела в расщелине камня. Она подняла голову и зашипела на меня, зашипела, как вертящаяся юла. А я и представления не имел, что это знаменитая гремучая змея, укус которой смертелен».

Не имел представления… Но затем каким-то образом представление поимел: не ужик безвредный какой-нибудь, ядовитая змеюка, причем смертельно ядовитая. Когда и как поимел? Описал по возвращении внешний вид змеи знакомому зоологу, специалисту по заморским рептилиям? А откуда у сына трактирщика такие знакомства в академических кругах? Или все-таки на острове случился инцидент со змеей, по каким-то причинам не упомянутый в мемуаре?

Джима мог позже просветить Бен Ганн, лучше знакомый с фауной острова. Но ведь и Бен не ученый-герпетолог… И не коренной житель этих мест. Узнать о том, что укус здешних змей смертелен для человека, Ганн мог исключительно на личном опыте. Но тогда поделиться опытом он уже не сумел бы.

Зачем вообще в рассказе Хокинса появляется эта змея? Словно ружье на стене в пьесе забывчивого драматурга – висит, но почему-то не стреляет, ни в первом акте, ни в третьем. На деле змея «выстрелила», но Хокинсу нужна была жертва свирепых пиратов, и он быстренько переквалифицировал несчастный случай в убийство. Заодно и бедного Тома приплел, двойное убийство еще больше очерняет матросов, а их оппоненты – все в белом. Что за важность, дескать, что мы первыми в матросов стрелять начали, они и без того друг друга резали, как скотину…

На самом деле истосковавшийся по суше матрос Алан прилег на травку, развалился, раскинул руки… И не заметил, что рядом гремучая змея тоже прилегла, отдохнуть наладилась. Ну и цапнула его за руку. Не повезло, так уж не повезло, кому Остров Сокровищ, а кому и Невезения…

Тут-то Алан и заорал – во всю глотку, во всю мощь легких, даже на корабле услышали.

Среди матросов нашлись люди бывалые – кровь отсосали, ранку прижгли, жгут на руку наложили. Алан на ногах остался, побледнел немного, но от эвакуации на борт «Испаньолы» отказался: пустяк, дескать, его уже пару раз гадюки кусали, не смертельно…