Валентин Ежов - Белое солнце пустыни

Метрах в двухстах от берега качалась на волнах лодка Верещагина. Верещагин сидел на веслах. Настасья торопливо бросала в воду гранаты, пулеметные ленты…

— Житья от них нет, — ворчала она, тяжело переводя дыхание. — Тем гранаты, этим пули, чтоб их чума унесла…

Последним был потоплен пулемет…

Бандиты продолжали поливать бак нефтью.

— Быстрей, быстрей!.. Да не расплескивай, рожа! Я те морду расквашу! — прыгал вокруг них унтер.

От моря к баку подошел Верещагин.

— Давненько тебя не видел, Абдулла, — сказал он, с удивлением наблюдая за суетой бандитов.

— Давно, — согласился Абдулла.

— Все кочуешь? Стреляешь?

— Старый стал, — улыбнулся Абдулла. — Ленивый. А помнишь, какой я был?

— Были времена, — сказал Верещагин. — А что это, люди твои, никак запалить что хотят?

— Да вот забрался один приятель — не выходит.

Тут только Верещагин понял, что задумал Абдулла.

— Федор, — позвал он Сухова. — Федор, Петруха с тобой?

— Убили Петруху, Павел Артемьич. Зарезал Абдулла, — ответил из бака голос Сухова.

Верещагин обернулся к Абдулле. Глаза его недобро сверкнули… Но тут его позвала с берега жена.

Верещагин помешкал некоторое время и все же пошел к берегу.

— Иди, иди, — одобрительно сказал ему вслед Абдулла. — Хороший дом, хорошая жена — что еще надо человеку, чтобы встретить старость?…

Верещагин пришел домой.

Он сидел на скамейке во дворе, а Настасья хлопотала по хозяйству.

— Засиделись мы… Первым же баркасом в Астрахань пойдем. Могилку сыну поправить пора. Позаросла, поди, совсем, ну кто за ней смотрит? А в церкви, почитай, второй год как не были. Грех ведь. А рубаху наденешь с вышивкой.

Настасья вошла в дом. Верещагин, очнувшись от одолевавших его раздумий, встал, посмотрел ей вслед.

— Я как тебя в этой рубахе увижу, так сразу все в памяти встает. И как в Царицыне, в лазарете, свиделись, и как с германской ты вернулся… — доносился из комнаты ее голос.

Верещагин неслышно поднялся по лестнице, повернул ключ в замке и спрятал его под половик.

— Паша, а ты пароход „Князь Таврический“ помнишь? Ой! А в Казани на ярмарке-то как ты этого штабс-капитана… — продолжала говорить за запертой дверью Настасья.

От баркаса к нефтяным бакам бежали несколько бандитов с огромными факелами…

По Пустыне медленно ехал Саид. Худое лицо его было мрачным. Оглянувшись, он увидел пламя и черный столб дыма, возникший в небе. Постояв, он повернул коня и напролом помчался назад, к Педженту.

Вокруг бака бушевало пламя.

Сухов и женщины задыхались от жары. Они сгрудились, тяжело дыша, в центре бака, подальше от горячих стен.

— Абдулла! — из последних сил закричал Сухов. — У тебя ласковые жены!.. Мне с ними хорошо!

— Я дарю тебе их!.. — так же весело ответил Абдулла. — Сейчас я подбавлю им огня, и тебе будет совсем хорошо!

Женщины теряли сознание.

А нефть подливали и подливали…

Абдулла наслаждался. Но тут сквозь треск огня до него донесся хриплый голос. Это кричал Верещагин с баркаса.

— Слышишь, Абдулла! — кричал таможенник. — Не много ли товару взял? И все, поди, без пошлины?

Оторвавшись от огня, Абдулла увидел На баркасе, среди тюков с награбленным добром, могучую, облепленную мокрой рубахой, фигуру Верещагина.

— Так нет же никого в таможне. Кому платить — неизвестно. Хочешь, мы заплатим золотом? — спросил Абдулла.

— Ты ведь меня знаешь, Абдулла, я мзду не беру. Мне за державу обидно! — прокричал в ответ Верещагин.

Абдулла соскочил с коня.

— Аристарх, — обратился он к бандиту в красной рубахе-косоворотке, — договорись с таможней.

Аристарх выстрелил. Пуля разбила стекло рубки прямо над головой Верещагина. Осколок стекла порезал ему лоб.

Верещагин вытер кровь с лица и усмехнулся. Несколько бандитов бросились к баркасу. К Абдулле подъехал унтер, измазанный с ног до головы нефтью.

— Надо отчаливать, ага, Рахимов скоро будет, — сказал он Абдулле, склонившись к нему с седла. — Они и так подохнут.

— Нет, — покачал головой Абдулла. — Я должен увидеть их мертвыми.

Он хотел добавить еще что-то, но умолк, потому что откуда-то сверху раздался голос Саида:

— Абдулла, потуши огонь! Это говорю я, Саид!.. Я жду!

Абдулла вздрогнул, повернулся. Бандиты замерли.

На крыше ближайшего к бакам дома стоял Саид с пулеметом.

— Разве мы с тобой враги, Саид? — спросил Абдулла и, сделав глазами знак унтеру, упал на песок.

Унтер вскинул винтовку, но Саид, опередив, срезал его короткой очередью.

Абдулла перекатился за бак.

Часть бандитов, открыв стрельбу, бросилась к дому.

Саид залег на крыше и длинной очередью расстрелял несколько человек.

Бандиты, разделившись на две группы, пошли в обход.

Пламя вокруг бака опало.

— Нефть!.. Лейте нефть! — закричал Абдулла. Бандиты снова бросились к цистерне с нефтью, но Саид прицельным огнем не давал им забраться на нее.

Обессиленный, полузадохшийся Сухов с трудом добрался по внутренней лесенке бака до люка и долго выдергивал из скобы лом, которым была закрыта крышка изнутри. Когда ему наконец удалось это сделать, он поднялся еще на одну ступеньку и, упершись головой в крышку, откинул ее. Вывалившись на половину из люка, он несколько раз жадно глотнул воздух, пришел в себя, посмотрел вокруг, оценил обстановку…

Саид уже кружил на коне между баков, преследуемый десятком бандитов…

На баркасе с упоением сражался Верещагин. Он встречал влезающих на борт бандитов то кулаком, то выстрелом, снова отправляя их в море.

Сухов припал к пулемету. Первой же очередью ему удалось разметать преследователей Саида.

И тут же шквал огня обрушился на него. Сухов завертелся в люке, как в танковой башне, стреляя по бросившимся к баку бандитам.

— Верещагин, уходи с баркаса! — крикнул он что было сил, воспользовавшись коротким затишьем. Но Верещагин не слышал его, упоенный боем.

Сбив огромной бочкой двух бандитов за борт и бросив им вслед: „Помойтесь, ребята!“, он продолжал перестрелку с остальными…

Настасья выбралась из дома через окно. Плача навзрыд и ругая сквозь слезы мужа, она побежала к берегу, на выстрелы.

Вокруг бака лежали убитые. Заслон из пяти бандитов не давал Сухову соскочить с бака на землю. Остальные бандиты во главе с Абдуллой решили отступить к баркасу. Абдулла первым заметил, что баркас относит в море. Он уже болтался метрах в двадцати от берега.

— Пусти их… Да пусти ты их на борт!.. — кричал ему Сухов. — А сам уходи!.. Уходи!..

Но в шуме боя Верещагин так и не услышал его.

Саид, уложив коня за нефтяной цистерной, отстреливался от трех бандитов, пытавшихся с разных сторон подобраться к нему.

Сухов задумал опасный маневр. Он подполз с пулеметом к краю бака и, выждав момент, вскочил на нога — тут же раздались выстрелы.