Валентин Ежов - Белое солнце пустыни

Когда Сухов отошел от женщин, его догнал Лебедев.

— Я понимаю. Вам наплевать на имущество музея, — сказал он взволнованно, пока они поднимались на крышу, — но поймите меня. Ведь все здесь погибнет, если вы уйдете отсюда. Они сожгут, уничтожат все до последнего экспоната. Вы же не сможете один противостоять всей банде. Умоляю вас, уведите этих женщин отсюда!

— Поздно, — сказал Сухов. — Некуда бежать. Ничего не поделаешь, придется ждать их здесь.

Сухов увидел, как во дворе Саид сел в седло своего коня и выехал из ворот музея.

Сухов смотрел ему вслед, пока он не скрылся за барханами. Теперь Сухов почувствовал, что остался совсем один. Лебедев был не в счет.

Он взял свой „сидор“, лежавший рядом с пулеметом, достал из него чистые портянки и рубаху. Переобулся, переоделся и, укрепив на доске осколок зеркала, начал бриться.

Брился он тщательно, не спеша, думая о своей Катерине Матвеевне.

„А ежели вовсе не судьба нам свидеться, Катерина Матвеевна, то знайте, что был я и есть до последнего вздоха преданный единственно вам одной. И поскольку, может статься, в песках этих лягу навечно, с непривычки вроде бы даже грустно, а может быть, от того это, что встречались мне люди в последнее время все больше душевные, можно сказать, деликатные. Тому остаюсь свидетелем боец, за счастье трудового народа всей земли, Закаспийского интернационального революционного пролетарского полка имени товарища Августа Бебеля демобилизованный красноармеец Сухов Федор Иванович!“

Сухов что-то вспомнил и, не добрив одну щеку, схватил пулемет и побежал вниз.

Пробежал через площадь, по узким улочкам Педжента, и остановился у нефтяных баков. В упор он дал по одному из баков несколько очередей, осмотрел следы от пуль и побежал обратно.

Банда в полсотни всадников, впереди которых мчался почерневший от злости Абдулла, ворвалась в Педжент. Дико крича и стреляя, всадники неслись к зданию музея.

Несколько пулеметных очередей ударили по его окнам. Десяток бандитов, спрыгнув с коней, вбежали в здание, музея и, непрерывно стреляя, рассыпались по этажам. Они прочесывали комнату за комнатой, искали Сухова и женщин.

Двое рванули дверь женского общежития — там было пусто. Четверка бандитов залезла на крышу и тоже никого не обнаружила.

— Никого нет, — доложили они Абдулле, который ждал их во дворе музея. — Как в землю провалились!

— Ищите! — приказал Абдулла, взмахнув камчой. Банда разбилась на части и, врываясь во дворы, начала прочесывать поселок.

К Абдулле, сидевшему на крыльце, подтащили Лебедева.

— Отпустите руку! Пустите, я говорю! — кричал Лебедев. — Что за насилие?!

— Пусти его, Ахмед! — приказал Абдулла.

— Извольте немедленно прекратить грабеж! — потребовал Лебедев. — Никаких женщин здесь нет. И мне о них ничего не известно.

Абдулла, не глядя на Лебедева, дважды выстрелил ему в живот. Лебедев, скрючившись, упал замертво.

— Ищите! — повторил Абдулла свой приказ.

…Банда с криками подбежала к одному из нефтяных баков и окружила его. Двое залезли наверх, попытались открыть люк. Но круглая крышка, запертая изнутри, не поддавалась..

К баку приблизился Абдулла, постучал в стенку рукояткой револьвера.

— Эй, — сказал он, — выходи. Я знаю, что ты здесь!

Ответа не было.

Двое наверху, стараясь открыть крышку, сломали саблю и дуло карабина. Но безуспешно.

— Эй! — крикнул Абдулла. — Мужчина должен встречать смерть достойно!

Бак молчал.

Абдулла несколько раз выстрелил по нему в упор.

Вслед за ним вся банда начала палить по баку из карабинов и ручных пулеметов. Но пули плющились и отлетали, оставляя на стенках слабые вмятины.

Когда шквал огня прекратился, в баке раздался громкий смех Сухова.

Бандиты оторопело уставились на Абдуллу.

— Оставь хоть один патрон, Абдулла, — посоветовал Сухов, — а то нечем будет застрелиться.

Абдулла заскрипел зубами.

— Ребята, — крикнул Сухов, — он еще в чадре? Или переоделся мужчиной?

— Эх, гранат бы! — сказал Ахмед.

К бывшей таможне подскакал унтер, посланный Абдуллой. Он приказал сопровождавшему его бандиту обождать перед домом.

Из окон дома доносились звуки гитары. Верещагин пел: „Ваше благородие, госпожа разлука…“

— Ты с ним поосторожней, — сказал бандит. Унтер снисходительно улыбнулся, отдал ему поводья своего коня и решительно поднялся по лестнице, ведущей в дом…

Верещагин был пьян и пел лежа. Увидев на пороге унтера, он продолжал петь: „Мы с тобой друзья давно, вот какая штука…“

— Все поешь? — спросил унтер, иронически улыбаясь.

Верещагин пел. Пьяные глаза его смотрели сквозь унтера: „Письмецо в конверте погоди, не рви…“

— Я от Абдуллы. У нас нет гранат, а у тебя, мы знаем, запас — Унтер строго посмотрел на Верещагина.

Верещагин продолжал петь: „Не везет мне в смерти, повезет в любви…“

— Прекрати эту дурацкую песню, — категорически сказал унтер. — И встать, когда с тобой разговаривает подпоручик! — рявкнул он.

Верещагин замолк, удивленно посмотрел на унтера и начал медленно подниматься.

…Бандит, ожидавший унтера во дворе, услышал какой-то шум наверху. Он поднял голову и увидел, как унтер, выбив собственным телом раму, вылетел в окно.

Удар оземь был сильным, однако унтер резво поднялся и, не разгибаясь, побежал к своему коню.

— Ты чего? — спросил бандит.

— Да гранаты у него не той системы, — сказал он как можно непринужденней и, взобравшись на коня, поскакал прочь.

Один из бандитов по приказу Абдуллы влез по лестнице на нефтяную цистерну, стоявшую поодаль на путях, отвинтил крышку люка и заглянул внутрь.

Цистерна была наполнена нефтью.

— Нефть! — крикнул он. — Много! Абдулла зловеще усмехнулся.

Внутри бака было темно.

Шум и крики, доносившиеся снаружи, вдруг стихли. И тогда стали слышны слабые всхлипывания женщин. Сухов зажег спичку, поднял ее над собой. Он сидел посереди бака. Вокруг сидели женщины.

— Только не реветь, — предупредил Сухов.

Женщины притихли.

Подозрительная тишина снаружи не нравилась Сухову… Спичка потухла. Сухов зажег еще одну, ободряюще улыбнулся женщинам. Тишина угнетала его.

— Абдулла! — крикнул Сухов. Ему никто не ответил.

— Абдулла! — позвал он еще.

— Ну? — послышалось после паузы.

— Там Рахимова не видно? Он должен скоро прибыть.

— Ничего, — ответил Абдулла. — Я еще успею тебя поджарить.

Снаружи раздался скрежет лопат о стенки бака.

— Быстрей!.. Быстрей!.. — подгоняли помощники Абдуллы бандитов, которые по цепочке передавали ведра с нефтью от цистерны к баку, в котором сидел Сухов. Бак уже опоясывала канава. Больше чем наполовину она была заполнена нефтью. Измазанные с головы до ног бандиты опоражнивали в нее ведро за ведром, поливали нефтью стенки бака…