Валентин Ежов - Белое солнце пустыни

Сзади донесся легкий шорох. Обернувшись, Абдулла увидел в узком окне общежития Сухова. Он сидел на подоконнике, сзади него висела веревка, в руках он держал револьвер.

— Руки вверх и лицом к стене! Быстро! — приказал Сухов.

Абдулла поднял руки.

— Брось оружие. Обернешься — стреляю, — ласково добавил он.

Абдулла вынужден был подчиниться.

Сухов пинком ноги отворил дверь общежития и наставил револьвер на двух нукеров, стоявших на часах. Приказал им бросить оружие и встать лицом к стене. Те тоже подчинились.

Сухов подвел Абдуллу к барьеру галереи так, чтобы он был виден со двора стоявшим там бандитам.

— Прикажи им сложить оружие, — громко скомандовал Сухов Абдулле. — Или я отправлю тебя к Аллаху.

Бандиты, увидев Абдуллу, взятого на мушку, растерялись.

— Ты слышишь меня? — спросил Сухов. — Говори.

Абдулла молчал. Тогда заговорил Сухов:

— Вы должны все погрузиться на баркас и морем уйти из Педжента. Я передам вам его, — Сухов показал на Абдуллу, — когда вы отчалите от берега. Ясно? А теперь освободите двор! Чтобы ни души здесь не осталось!.. Вы тоже катитесь отсюда! — приказал Сухов нукерам, стоявшим лицом к стене.

Бандиты очистили музей. Сухов подтолкнул Абдуллу, и они пошли на первый этаж музея, к „зиндону“ — подвальной тюремной комнате с небольшим зарешеченным оконцем и дверью, запирающейся снаружи на железный засов.

К ним подбежал Петруха.

— Останешься здесь. — приказал ему Сухов, после того как дверь за Абдуллой была заперта. — А я схожу на берег. Поглядим, что делают бандиты.

Бандиты готовились к отплытию.

Они грузили на баркас тюки с награбленным добром, запасались в дорогу провизией, на огне нескольких больших костров поджаривались бараньи туши.

Сообщение о пленении Абдуллы привело банду в замешательство. Все вскочили на ноги, прекратили погрузку, засуетились.

Саид сидел у костра, когда первый примчавшийся из крепости бандит выкрикнул задыхавшимся голосом:

— Абдуллу украли!

К берегу, выполняя условие Сухова, скакали еще полтора десятка всадников.

Саид встал. Подошел к ближайшему бандиту и спокойным, но быстрым движением вытащил у него из-за пояса револьвер. Приставив дуло к заросшему подбородку растерявшегося от неожиданности бандита, Саид снял с его плеча и винтовку.

— Не говори никому, не надо, — доброжелательно, почти ласково посоветовал он ему и, продолжая держать под прицелом, отпустил на несколько шагов, чтобы вскочить на своего коня.

Из-за гребня большого бархана, выставив вперед ствол ручного пулемета, Сухов следил за происходящим у баркаса.

Саид подъехал к нему, соскочил с коня, прилег рядом.

— Обманут тебя, сказал он. — Они сядут на баркас, ты отпустишь Абдуллу, они вернутся.

— Это вряд ли, — усмехнулся Сухов.

Во дворе своего дома, под навесом, жена Верещагина Настасья вспорола брюхо огромному осетру, выложила икру в большую миску, посолила ее и взбив, понесла в дом.

Настасья отворила дверь и вошла в комнату.

Верещагин, раскинувшись на широкой кровати, спал. Он бормотал во сне, стонал, всхлипывал. Настасья неодобрительно покачала головой и перекрестилась на образа.

— Урра, за мной, ребята! В штыки! — заорал Верещагин и вскочил весь в поту.

Настасья полотенцем обтерла его и поставила на стол миску с икрой.

— Опять пил, не закусывая? — спросила она строго.

— Не могу я больше эту проклятую икру есть! — взмолился Верещагин. — Надоела!

— Ешь, тебе говорят.

Верещагин вздохнул и, зачерпнув полную ложку икры, отправил ее в рот.

— Ой, что нынче страху-то в поселке! Из дома никто носа не кажет, — рассказывала Настасья, пока Верещагин с отвращением глотал икру. — Этот рыжий, что к нам приходил, самого Абдуллу будто поймал. Не к добру это… Господи, ты хоть не задирайся, не встревай! Будет с тебя, свое отвоевал…

Петруха, вооруженный винтовкой, сидел у двери „зиндона“. Абдулла вел себя тихо, его даже не было слышно.

Через двор музея к колодцу прошла Гюльчатай. Петруха вскочил на ноги, окликнул ее. Гюльчатай остановилась.

— Гюльчатай, открой личико, — попросил ее Петруха, подойдя поближе. — Ну, открой.

Гюльчатай колебалась…

Вдруг за углом раздался непонятный шум.

— Вроде крадется кто-то, — встревожено сказал Петруха. Они прислушались. Действительно, из-за поворота галереи второго этажа доносились какие-то звуки.

— Последи-ка за дверью, — попросил Петруха. — Я сейчас.

Он добежал до арки и свернул за угол здания. Гюльчатай положила кувшин на землю.

— Гюльчатай, — услышала она свое имя; голос, произнесший его, заставил ее задрожать. — Подойди к двери.

Гюльчатай приблизилась к двери. В небольшое оконце она увидела связанного Абдуллу.

— Открой лицо! — сказал Абдулла, пронзительно глядя на бывшую жену. — Теперь отодвинь засов, — продолжал он, когда она подчинилась ему. — Подойди сюда!

Женщина шагнула за дверь. Она шла к Абдулле, как кролик к удаву, не смея отвести глаза от страшных глаз своего мужа.

— Развяжи, — приказал Абдулла.

Женщина послушно освободила его от веревок. Абдулла положил руки на плечи жены. Глядя ей прямо в глаза, он сдавил ей горло и отпустил. Она упала на пол.

На галерее второго этажа Петруха увидел Лебедева, который складывал какие-то картины и посуду в нишу, сделанную им в полу. Рядом лежали плиты, которыми он собирался ее прикрыть.

— А, это ты, — облегченно вздохнул Петруха, — что ты там делаешь?

— Прошу вас, ни звука, — поднес палец к губам Лебедев, — здесь тайник от бандитов.

Петруха поспешно вернулся на свой пост. Гюльчатай сидела у двери.

Петруха присел рядом.

— Ну, открой личико, — попросил он. Чадра откинулась. Худое недоброе лицо Абдуллы открылось под ним.

Петруха отшатнулся, попытался вскочить. Сильный удар ребром ладони в шею помутил его рассудок. В следующее мгновение он был убит штыком винтовки, которую Абдулла снял с его плеча.

Сухов с Саидом возвращались в музей. Въехав во двор, Сухов окликнул Петруху. Ответа не последовало. Сухов пробежал через внутренний двор и увидел пригвожденное к земле тело Петрухи.

Сухов вынес из подземелья тело Гюльчатай и осторожно уложил рядом с Петрухой.

Снял кепарь, постоял немного.

Подошел Саид.

— А теперь уходи скорее, — сказал он, — одному нельзя оставаться.

— Не могу, — ответил Сухов. — Абдулла убьет женщин.

— Абдулла убьет тебя. — Упрямство Сухова не нравилось Саиду. — Это его жены. Через полчаса будет поздно. Я должен ехать.

— Я рассчитывал на тебя, Саид, — с сожалением сказал Сухов.

— Если меня убьют, кто отомстит Джевдету? — спросил Саид.

— Я рассчитывал на тебя, — повторил Сухов и пошел к плачущим женщинам, которые окружили тела Гюльчатай и Петрухи…