Борис Мариан - Ночной звонок

— Выследил, собака. Ферфлюхтер! [16] Проклятье! (нем.) — прошептал Шаповал и…

Остальное произошло в мгновение ока. Неуклюжий, косолапый, с плохо гнущейся шеей, Шаповал проявил неожиданную, взрывную подвижность. Старшина даже сразу не сообразил, что произошло. Он только понял, что его ударили по поджилкам, колени подогнулись, и вот он, разведчик, выследивший врага, знакомый с самбо и джиу-джитсу, падает лицом вперед…

Бывают в жизни удивительные, потрясающие случаи. На одного человека, промысловика-охотника, напал раненый медведь. Напал из засады. Разделяли человека и зверя считанные метры. И всего несколько секунд понадобилось на то, чтобы охотник сумел взлететь по голому, очищенному от случаев стволу сосны к самой вершине. И там, усевшись на сук, он переждал беду. Вернувшись домой, он рассказал односельчанам о случившемся, и мало кто поверял ему. Что раненый медведь напал — поверили, так бывает в тайге, но чтобы за секунды взлететь к вершине по стволу без сучьев… Тут уж извините. Потом этот человек несколько раз ходил к сосне, пытался подняться хотя бы метра на три — ничего не вышло.

А вот еще случай. На человека средних лет, не отличавшегося особой физической силой, налетел сорвавшийся с привязи бык. Что не понравилось быку во встретившемся ему человеке, никто сказать не мог и не сможет, но намерение животного было вполне определенным — поднять человека на рога, сбросить на землю, растоптать.

Человек не дался. Он посторонился немного, потом схватил быка за рога, привернул голову к лопатке. Боль, видимо, была такой, что животное сдалось, упало на левый бок… Человек держал быка до тех пор, пока люди не пришли на помощь. Ну а дома он, этот человек, не мог удержать разыгравшегося теленка.

В человеке при смертельной опасности приходят в движение какие-то новые силы, таившиеся до этого в резерве. Так и сейчас в старшине Игнатьеве проснулись те самые волшебные силы, позволяющие человеку совершать, казалось бы, невозможное: он не упал лицом вперед, он повернулся в воздухе, упал на спину, а рука уже вытаскивала из кобуры пистолет. Над ним навис Шаповал с ножом. И кто знает, как бы оно получилось: успел бы разведчик достать свое оружие и защитить себя, или же преступник воткнул бы ему нож в живот? Но… В этот момент прогремел выстрел. Шаповал замер, потом выпрямился и рухнул на землю лицом вниз.

Скрипнула дверь, в сарайчик протиснулся Весенин.

— Игорь? Ты стрелял?

— Я…

— Что же ты наделал? — Игнатьев склонился над Шаповалом, перевернул его. — Всё… наповал. Вся тайна преступления ушла с ним. Как же теперь? Что делать?

— Тайна не вся ушла с ним. Я нашел тайничок… В нем «парабеллум». Может быть, из него убит капитан Егоров… Теперь вот и он… Я хотел только ранить, но щель узкая, положение было угрожающим… Я понимаю, что меня можно заподозрить в умышленном устранении Шаповала… Бот фото… Оттуда, из тайничка. — И Весенин подал прямоугольник старшине. С кабинетной карточки на него смотрели маленькие глазки Шаповала. И видно было: Шаповал горд формой полевой жандармерии и кобурой, сдвинутой почти к самой пряжке. А Весенин опустился на колени, припал ухом к груди преступника.

— Господи! Товарищ старшина! Он живой… Не мог я промахнуться. Я целился в плечо. Он в шоке. Я бегу за машиной, ты тут похлопочи над ним. — И Весенин, вскочив на ноги, пулей вылетел из сарайчика.

— Послушай… Очнись. Ты только ранен, не тяжело, ты живой, — шептал Игнатьев, опустившись на колени перед Шаповалом, разрывая индивидуальный пакет. — Сейчас медицина чудеса делает. Тебя заштопают. И ты все расскажешь. Сейчас я перевяжу тебя, у меня чудесный пакет. Конечно, не так, как перевязывают сестры милосердия, но… постараюсь. Чтоб меньше крови потерял. Твоя кровь для меня драгоценней некоторых драгоценностей…

— Ферфлюхтер! — прошептал Шаповал, открыл глаза.

— Вот мы и ожили. Прекрасно, — сказал старшина. — Язык у тебя чистейший… Скрывать тебе ничего не надо. Я восстановил всю картину убийства. Капитан Егоров заподозрил, что неверные указания на схемах делал ты, и решил поймать тебя с поличным. Ты заметил слежку, прошел мимо сараюшки к Днестру, к пляжику, там у вас первая стычка произошла… Он скрутил тебя, повел через рощу к нам, но ты ухитрился выстрелить…

Послышался гудок автомашины. Шаповала погрузили в салон «санитарки». Рядом с ним сели врач и боец смерша. Для охраны. Машина тронулась. Игнатьев и Весенин долго стояли и смотрели ей вслед.

В досмотровом помещении таможни пограничного контрольно-пропускного пункта находились инспектор таможенной службы Антипенко — молодой стройный мужчина в тщательно подогнанной форме — и водитель следующего за рубеж трайлера. Антипенко устроился за пишущей машинкой в углу кабинета. Водитель — грузный бородач в просторной брезентовой куртке с надписью «Совтрансавто» на спине — нервно курил у окна, за которым на бетонной площадке одиноко стоял его тягач с трайлером, загруженным новенькими автомобилями «Лада».

Таможенник вынул из каретки пишущей машинки листки, вычитал их, исправил ошибки и со словами «Ознакомьтесь и подпишите» протянул их водителю.

Тот читал внимательно, возвращаясь к некоторым абзацам, затем достал авторучку и расписался внизу каждой страницы.

— Пять лет по маршруту езжу и думать не мог, что со мной такое случится, — сокрушенно покачал головой. — И ведь как выехал из гаража, ни на минуту от машины не отлучался.

— Разберутся, — пообещал Антипенко, ставя свою подпись все на тех же листках. — Что касается меня, то я отмечу в своем рапорте, что вы, Тимофей Михайлович, действительно с нашей стороны не имели ранее никаких замечаний.

В комнату вошел начальник пограничного контрольно-пропускного пункта.

— Можете следовать далее, — сказал он, протягивая документы шоферу. — Задержка вышла небольшая, в график войдете без напряжения. И вот что, Тимофей Михайлович. Если заметите что-либо подозрительное, доложите на обратном пути.

— Само собой, разумеется, — заверил начальника КПП водитель. — Глаз с груза не спущу.

— Только не переусердствуйте, — с едва заметной улыбкой предупредил пограничник. — На той стороне, — он кивнул по направлению виднеющегося за окном пограничного шлагбаума, — ничего не должны заподозрить.

— Ясно, — сказал шофер. — Можно идти?

— Счастливого пути.

Черная «Волга» со штырем антенны радиостанции на крыше, почти не сбавляя скорости, съехала с шоссе и остановилась у крыльца КПП. Из нее вышел плотный коренастый мужчина лет тридцати в сером костюме спортивного покроя, легко взбежал по ступенькам и толкнул дверь.