Фернандо Гамбоа - Черный Город

— Во готово? — тихо спросила мексиканка.

— О готово, — прошептал профессор.

— Но счот тро, — сказал я, — бросоомсо но ного. Одон …

Медленно, стараясь не производить ни малейшего шума, я согнул ноги и, прислонившись к стене, встал.

— Дво …

Перед моим мысленным взором вдруг предстал образ мулата, которого мы намеревались повалить на землю: гора мускулов, которую научили, как быстро убивать людей, и которая при необходимости убьет кого угодно. Мне подумалось, что мы, безусловно, совершаем большую ошибку, но, тем не менее, я твердо произнес:

— Тро .

Затем я, ничего не видя в темноте, как будто у меня были закрыты глаза, и балансируя со связанными руками и ногами, сделал первый скачок туда, где, как мне казалось, должен был находиться Луизао.

Я тут же почувствовал за своей спиной дыхание профессора и, подумав, что следом за ним наверняка устремилась и Касси, сделал следующий скачок вперед, стараясь не потерять равновесия.

Мгновением позже едва ли не в нескольких сантиметрах от моего лица вспыхнул яркий белый свет, и следующее, что я почувствовал, — это сильнейший удар в голову, от которого я повалился на землю, как мешок с картошкой, сбивая при этом с ног находившихся непосредственно позади меня профессора и Кассандру.

— O que voсês querem fazer? [51] Что это вы задумали? ( португ .) — послышался голос мулата, которого, судя по интонации, и удивила, и позабавила наша неуклюжая попытка напасть на него. — Voсês querem atacar-me? [52] Вы хотите на меня напасть? ( португ .)

У меня так сильно болела и кружилась голова, что я с трудом понимал, где вообще нахожусь, однако даже и в таком состоянии я вполне осознавал, что наш план, к сожалению, провалился.

Превозмогая боль, я приоткрыл глаза и увидел, что Луизао, освещая нас фонариком, целится из своего автомата. Мне показалось, что я слышу, как в его голове крутятся и вертятся шарики и винтики мыслительного механизма, решающего, что же ему теперь с нами делать.

Его решение трансформировалось в легкий щелчок: он, видимо, снял оружие с предохранителя, — а затем я услышал металлические звуки, которые обычно раздаются, когда передергивают затвор автомата.

— Eu estou muito cansado de voс ê s [53] Я очень от вас устал ( португ .). , — сказал мулат с каким-то странным безразличием. — Adeus [54] Прощайте ( португ .). …

Я понял, что он нас сейчас пристрелит.

Мне захотелось что-нибудь сказать — хоть что-нибудь , — но из моего горла так и не вырвалось ни единого звука. Я попросту не придумал, что же можно было бы сказать в подобной ситуации. Вся Вселенная начиналась и заканчивалась в дуле нацеленного на нас ствола.

И тут, когда, как мне показалось, мулат уже начал медленно нажимать на спусковой крючок, в мои ноздри ударил запах гниющего мяса, и я невольно спросил сам себя, не это ли запах смерти. Затем с той стороны, где находился Луизао, до меня донеслись звуки какого-то странного бульканья, после чего фонарик, почему-то перестав светить на нас, взмыл вверх к самому потолку и завис там в воздухе.

Я растерялся от неожиданности происходящего и не знал, что делать. Фонарик вдруг, рухнув вниз, с шумом ударился о землю, но когда он еще падал, я на долю секунды увидел в его свете сцену, при воспоминании о которой у меня до сих пор еще холодеет кровь в жилах.

Огромное тело Луизао, поднявшись к потолку, зависло в воздухе. Его голова исчезла внутри отверстия, которого я раньше не замечал и из которого теперь торчали четыре сильные черные руки с длинными пальцами, на кончиках которых виднелись острые когти. Именно эти руки, вцепившись в мускулистую грудь и спину мулата, держали его на весу под потолком, а он при этом отчаянно пытался вырваться и дрыгал ногами.

Однако сцена эта промелькнула перед моими глазами в течение лишь доли секунды. Фонарик, упав на землю, освещал теперь только стену, перед которой уже никого не было, — как не было уже никого и в воздухе под потолком. Но тут вдруг раздался какой-то странный звук, и на мое лицо брызнула густая и теплая жидкость.

Следующее, что я услышал, — это звук удара тела о землю.

— О Господи… — послышался голос профессора, который первым решился что-то сказать. — Что произошло?

Мы с Кассандрой ничего ему не ответили.

Я не знал, что успели заметить профессор и Касси, но лично меня увиденная сцена поразила настолько сильно, что я не мог отделаться от наваждения: она снова и снова мелькала перед моим мысленным взором, вызывая такой ужас, что я не мог даже пошевелиться. Передо мной вновь и вновь возникали ужасные черные руки, которые держали на весу Луизао, так что от его ступней до земли было больше метра, а он лихорадочно извивался в конвульсиях…

— На него, похоже, кто-то… напал, — сказала мексиканка, которая, как я смог определить в темноте, лежала на земле позади профессора, сидевшего прямо за моей спиной. — Кто-то или… что-то. Ты что-нибудь видел, Улисс?

— Я не знаю, что я видел, — ошеломленно произнес я. — Мне показалось, что… что… Черт возьми, клянусь тебе, я не знаю, что я видел.

Мой взгляд, который все еще был прикован к темному потолку, медленно опустился и наткнулся на фонарик, который теперь освещал стену.

Я лег на бок и начал медленно ползти. Преодолев два метра, отделявших меня от фонарика, я взял его обеими руками и поднял вверх — к отверстию в потолке, похожему на длинный и темный дымоход.

Из этого отверстия уже ничего не высовывалось.

— Посвети вниз, — еле слышно сказала Кассандра.

Я так и сделал. Узкий луч света, пробежав по стене пещеры, остановился на земле, и я увидел большие ботинки мулата. Я осветил затем фонариком его ноги, пояс, туловище, плечи, руки — из-за такого его положения создавалось впечатление, что он приготовился куда-то бежать…

И тут я услышал, как Кассандра громко вскрикнула, а у профессора началась рвота. Я поспешно сжал губы и сделал несколько глубоких вдохов, чтобы не стошнило и меня.

У мулата не было головы.

— Боже мой!.. — пробормотала Касси, освещая фонариком грубо перерезанную широкую шею, вокруг которой уже натекла целая лужа крови. — Кто мог это… сделать?

— Кто или… что , — сказал профессор, разрезая мои путы ножом, который он снял с пояса Луизао и которым уже разрезал путы у себя самого и у Кассандры. — Ты что-то видел? — Профессор поднял взгляд к потолку. — Ведь видел, Улисс?

— Я вам уже сказал, что не знаю, что я видел… — прошептал я. — Фонарик осветил все это лишь на мгновение, и я успел заметить только то, что мулат висел в воздухе и дрыгал ногами, а его голова находилась вон в том отверстии.

— И больше ничего?