Клайв Касслер - Огненный лед

Убедившись, что оба благополучно высадились, пилот поспешил на базу. Остин проводил крылатую машину взглядом, беспокоясь, хватит ли топлива.

Вертолет быстро превратился в крошечную точку, а Остин с Завалой первым делом обработали антисептиком из аптечки пораненные тросом руки. С крыши контейнера палуба открывалась как на ладони — на ней не было ни души.

Они спустились вниз и двинулись к носу. Остин предложил разделиться и держать оружие наготове. Ему достался правый борт, а Джо — левый. Стояла мертвая тишина, лишь флаги и вымпелы изредка похлопывали на теплом морском ветру. На баке приятели появились одновременно.

Завала выглядел удивленным.

— Вообще ничего, Курт. Прямо «Мария Селеста» какая-то, — припомнил он знаменитый парусник, отчего-то покинутый командой. — А у тебя?

Остин жестом подозвал товарища и двинулся обратно вдоль правого борта. У входа в надстройку на металлической палубе красовалась темная полоса. Остин опустился на колени, осторожно потрогал липкое пятно и принюхался: запах был резкий, металлический.

— Хотелось бы мне ошибиться… — начал Завала.

— Кровь. Тут не ошибешься. По палубе проволокли тело, а скорее, даже несколько тел и выбросили за борт. На леере тоже кровь.

С тяжелым сердцем Остин первым шагнул с залитой солнцем палубы в прохладные внутренние коридоры. Они с Завалой методично осмотрели кают-компанию, библиотеку и главную лабораторию, затем поднялись в верхнюю лабораторию и на мостик. Чем дольше они искали, тем очевиднее становилось: на судне устроили бойню. Кровавые потеки и лужи были буквально всюду. Остин стиснул зубы. Многих ученых и моряков с «Охотника» он знал лично.

Когда друзья поднялись в рулевую рубку, их нервы были напряжены до предела. На полу валялись морские карты, бумаги и битое стекло. Остин поднял выдранный с мясом микрофон. Толку от него все равно было бы мало — пули разнесли передатчик в клочья.

— Вот почему они не выходили на связь.

Завала что-то пробормотал по-испански.

— Здесь будто «Семья Мэнсона» [9] «Семья Мэнсона» — коммуна, организованная в Калифорнии Чарльзом Мансоном, члены которой совершили в 1969 году серию жестоких убийств. орудовала.

— Нужно проверить жилые помещения, — сказал Остин.

В мертвой тишине они спустились вниз на два пролета и стали осматривать каюты ученых и экипажа. Всюду виднелись следы побоища. Наконец друзья уперлись в дверь с надписью «Склад».

Остин распахнул ее, пошарил рукой за косяком и включил свет. Картонные коробки на деревянных поддонах были составлены прямоугольником в центре, а по периметру комнаты оставался узкий проход. В дальнем углу был грузовой лифт, чтобы отправлять продукты прямо на камбуз.

Остину послышался какой-то тихий шум, и палец сам собой лег на спусковой крючок. Он показал Джо на проход вдоль одной стены и пошел в другую сторону. Завала кивнул и заскользил вперед неслышно, как призрак.

Пробираясь вдоль стенки, Курт заглянул за пирамиду ящиков с томатной пастой. Шум послышался снова, уже громче — не человеческий голос, а какой-то звериный всхлип. Из-за угла выглянул Завала, и они с двух концов шагнули в проход. Остин приложил палец к губам и указал на узкую щель между двумя штабелями коробок. Тихий вой доносился оттуда.

Курт велел Джо оставаться на месте, а сам шагнул вперед, держа подозрительную нишу на прицеле, — и тут же грубо выругался. Он чуть не застрелил забившуюся в щель девушку.

Зрелище было жалкое. Черные кудри в беспорядке свисали со лба несчастной, заплаканные глаза покраснели, из носа текло. Девушка втиснулась в узкую полуметровую щель и сидела, обхватив руками колени и сжав кулачки так, что пальцы побелели. При виде Остина она монотонно запричитала:

— Нет-нет-нет-нет.

Он убрал револьвер в кобуру и присел. Их лица оказались на одном уровне.

— Все хорошо. Мы из НУПИ. Ты меня слышишь?

Девушка уставилась на Остина и одними губами выговорила:

— НУПИ…

— Да. Я Курт Остин. — Сзади подошел Завала. — А это Джо Завала. Мы с «Арго». Мы вызывали вас по радио. Расскажи, что здесь случилось.

Она лихорадочно затрясла головой.

— Давай поднимемся на свежий воздух, — предложил Джо.

Девушка вновь помотала головой. Бедняга вжалась в щель между коробками — если вытаскивать силой, то могут пострадать все трое. Несчастная еще не оправилась от пережитого ужаса.

Остин протянул руку ладонью вверх. Сначала она просто смотрела, а потом вдруг провела по ней пальцами, словно проверяла, не обман ли это. Прикосновение как будто придало ей сил.

— Два года назад я был на этом судне. Я хорошо знаю капитана Брюера.

Девушка вгляделась в лицо Курта, и в ее глазах что-то мелькнуло.

— Я видела вас в штаб-квартире НУПИ.

— Вполне возможно. Ты из какого отдела?

Она покачала головой.

— Я не из НУПИ. Меня зовут Айан Монтегю. Я преподаю в Техасском университете.

— Айан, может, вылезешь отсюда? Неудобно ведь.

Она состроила гримасу.

— Да, как сардина в банке.

Когда человек шутит, это добрый знак. Остин помог девушке выбраться, а Завала поинтересовался, не ранена ли она.

— Нет, все хорошо. Могу идти сама.

Она сделала несколько шагов и все же оперлась на руку Джо.

Все трое поднялись на верхнюю палубу, но даже солнце и ветер не развеяли мрачную атмосферу. Щурясь от яркого света, Айан присела на бухту каната, и Завала предложил текилы, которую таскал в рюкзаке «в медицинских целях». После пары глотков щеки девушки порозовели, пустые глаза блеснули жизнью. Остин терпеливо ждал, когда она заговорит.

Айан молча смотрела на воду и наконец промолвила:

— Они появились из моря.

— Кто?

— Убийцы. На рассвете. Почти все еще спали.

— На чем они приплыли?

— Не знаю. Они… просто появились, и все. Лодки я не видела. — Слова лились из нее, словно кто-то вытащил невидимую пробку. — Я спала, а они вошли и вытащили меня из постели. Одеты странно: в какую-то форму, мешковатые штаны и сапоги. Мою соседку просто застрелили без разговоров. По всему кораблю стояла пальба.

— Убийцы сказали, кто они?

— Они все время молчали. Просто делали свое дело, словно мясники на бойне. Говорил только один.

— Расскажи про него.

Дрожащей рукой девушка взяла флягу и глотнула еще текилы.

— Высокий, очень высокий. И еще худой, почти скелет. Бледный, словно никогда не бывал на солнце. У него длинная борода, волосы спутанные… — Она брезгливо поморщилась. — А еще от него воняло. Можно подумать, он сто лет не мылся.

— Как он был одет?

— Как монах, весь в черном. Но самое жуткое — глаза. — Девушку передернуло. — Слишком большие, круглые — навыкате. И он вообще не моргал. Рыбьи глаза. Как будто неживые.