Василий Гузик - Не выходя из боя

Корнев кивнул:

— Резвись. Полчасика можем отдохнуть.

Нежась на теплом, еще не успевшем раскалиться песке, он сквозь веки наблюдал за фыркавшим от удовольствия в реке радистом: «Соображает, дьявол. Попариться сегодня действительно придется». В то, что разведцентр не смог сразу принять радиограмму, не верилось. Скорее всего, провокация, своего рода проверка. Ну и черт с ними. Пусть не думают, что тут райские условия и можно часами торчать в эфире.

Занятый своими мыслями, он не заметил, как Анисин в стремительном кроле пошел от берега. Корнев приподнялся на локте и махнул рукой:

— Пора. Вылазь!

Радист по-прежнему удалялся, энергично работая руками. «Не видит или… Черт. Знает же, что плаваю я как кочерга». Корнев встал и хотел уже подать более энергичный сигнал, но в этот момент Анисин повернул назад.

Через несколько минут, шумно дыша, он вышел на берег. По-ребячьи подпрыгивая на одной ноге, тряс головой — в уши попала вода. Рослая атлетическая его фигура воплощала безмятежность, спокойствие, и только в глазах бегали озорные огоньки. «Ну что, струхнули, старший лейтенант?»

Корнев молча одевался. Натягивая сапоги, равнодушно проговорил:

— Кажется, это Чехов писал, что телеграфисты — самый отчаянный народ.

— Извините, Федор Викторович… — В голосе Анисина зазвучали нотки раскаяния. — Засиделся, размяться захотелось. Да и люблю я Волгу. Как-никак родился на ней.

— Ладно. Доставай рацию. Передадим еще раз.

— Скажем: жарко было. Решили искупаться.

— Остроты отложим на вечер. Передашь, что спугнули. Ложная тревога.

Ответ на радиограмму пришел через несколько минут.

«ЕТА.

За информацию благодарю. Продержитесь еще немного. Усильте контроль за ж.-д. узлом, не упускайте из виду Волгу. Сообщайте обо всем дважды в сутки: 9.00 и 18.00 московского. Человек спустился 10 августа в вашем районе. Не понимаю, почему не встретились. Ждать и быть внимательным.

— Вот так номер, — растерянно протянул радист, расшифровав радиограмму. — Выходит, проморгали помощника. Походил, походил он вокруг, вынюхал тут все да и подался опять к немцам. А те теперь играют с нами, как кошка с мышкой. А, Федор Викторович?

— То бабка надвое еще сказала. Может, человек тот сам от немцев запрятался.

Корнев достал папиросу, не торопясь прикурил и затянулся дымом. Опасений радиста он, казалось, совсем не разделял.

— Чую, не доверяете, Федор Викторович, — уже спокойнее сказал Анисин. — Как говорится, знай сверчок свой шесток. Но все ж хочу предупредить: кого попало оттуда не пошлют. Подбирают из таких гадов, что жалить готовы до смерти.

— Будем делать свое дело, сержант. Человек не прибыл. Денег мало, батареи чуть живы. И как все повернется, посмотрим. Рацию, между прочим, надо убрать. Неровен час…

Анисин быстро свернул антенну, упрятал рацию снова в противогазную сумку. Отряхнув с голых коленей налипшую траву, щелкнул босыми пятками:

— Разрешите еще разок скупнуться, товарищ старший лейтенант?

— Давай. Только по-быстрому.

Радист едва успел зайти в воду, как сзади окликнули:

— Стой!

Из-за кустов бесшумно вышел патруль.

— Прошу предъявить документы, — козырнул молодой розовощекий лейтенант. Два бойца с автоматами на груди стояли рядом. Перелистав удостоверение Корнева, лейтенант повернулся к Анисину.

— Ваши документы.

Радист вылез из воды, улыбнулся патрульному и комически пожал плечами:

— Вот бдительный народ: в воде и то проверяют. А того не поймут, что не гоже шпиону быть голым. Он же и в баню до макушки вооруженный ходит.

Лейтенант не откликнулся на шутку, долго и внимательно изучал красноармейскую книжку Анисина.

— Что делаете в таком пустынном месте?

— Загораем. «Кольцова» ждем, — балаганил радист.

— Может, Пушкина?

— Нет, лейтенант. «А. В. Кольцова». — Корнев незаметно погрозил Анисину. — Пароход будет в одиннадцать ноль-ноль.

Когда патруль удалился, Анисин сказал, растягивая слова:

— А занятная была бы картина, если б увидел лейтенант, что у нас в сумке. Как думаете, Федор Викторович?

— Думаю, не о том у тебя сердце болит. — Корнев насмешливо посмотрел на радиста. — Не о сумке. Скорее о бдительности. Боишься, что проворонили твоего помощника.

— А вы не смейтесь, — обиделся Анисин. — Вспомните, как со мной было.

Корнев с трудом удерживал улыбку, припоминая подробности прошлого. После приземления, упрятав парашют и рацию, Анисин ранним утром заявился на железнодорожную станцию. Зашел в дежурку и растолкал дремавшего за столом старшину:

— Слышь, дядя, шпион я, доставь куда следует.

Он полагал, что одной этой фразы достаточно, чтобы усатый пожилой милиционер подпрыгнул от неожиданности. Не каждый же день шпионы сваливаются с неба в отделение милиции. Реакция оказалась иной. Старшина сладко зевнул, снова закрыл глаза и пробормотал:

— А, шагай ты до бабуси. Теж мени, шутник нашелся.

— Да шпион я! Шпион, понимаешь! — загорячился Анисин.

— Иды, сержант, иды. Водычки испей, помогае с похмелюги.

Пришлось Анисину подтвердить свое заявление фактами: достать пистолет, фальшивые паспорта, документы. Это убедило старшину, но все же ожидаемого впечатления не произвело. Он привел себя в порядок, отобрал у Анисина вещественные доказательства и сел писать обстоятельный протокол. Неторопливо закончив все формальности, взялся за телефон и доложил по службе о сдавшемся шпионе…

— Дискуссия откладывается, сержант Анисин. Пора домой. — Корнев перекинул через плечо противогазную сумку, поправил ремень.

До города они шли молча. У кинотеатра «Ударник» расстались. Корнев протянул радисту деньги и сказал:

— У меня свидание тут рядом назначено, а ты посмотри кино. Сейчас одиннадцать. Встречаемся без четверти час. Вопросы есть?

Вопросы у Анисина, наверно, были. Он стоял растерянный, ошарашенный неожиданным предложением. Овладев собой, кинул руку к пилотке.

— Все ясно, товарищ старший лейтенант. В двенадцать сорок пять буду здесь как штык.

В горотделе, куда он зашел, отпустив Анисина в кино, царило оживление. К дому подкатывали и с ревом уносились автомашины, мотоциклы, озабоченно сновали по коридору сотрудники. Корнев открыл дверь начальника отдела Соболева. Тот с недовольным видом ходил по кабинету.

— Неприятности, Сергей Петрович? — поздоровавшись, полюбопытствовал Корнев. Он снял противогазную сумку, приставил ее к стулу и расстегнул ворот гимнастерки. — Жарища. Печет, как в пустыне. Вспомянешь родную Беларусь, леса, озера…

— Тут с другого бока припекает, — не разделяя лирического настроя Корнева, сердито перебил его Соболев. — Шпион орудует в городе. Шпи-о-он. Понял?