Александр Бруссуев - In vinas veritas

Разговор плавно перешел в русло воспоминаний о детстве, юношестве и отрочестве. Когда коньяк в бутылке кончался — мы его подливали. Вечер опустился незаметно. Пора было идти на гостиничную трапезу.

— Слушай, может быть, сходим сегодня в баревич после ужина? — предложил Саша.

— Так сегодня же понедельник! — попытался возразить я.

— Какая разница! Ты живешь окнами во двор, а я — на улицу. Знаешь, сколько народу каждый вечер по дороге шастает, а поздно ночью разбредается, оглашая окрестности довольными пьяными воплями?

— Ладно. Пошли. Я не против. Только надо ограничить себя в средствах, чтоб не потерять столь трудно зарабатываемые лавы!

За ужином нас обслуживала мохноногая Кэт. В подполье опять кто-то подозрительно взвыл.

— Это в животе у нашей официантки урчит, — предположил я.

— Слушай, Кэт, ты про Россию что-нибудь знаешь? — обратился к ней старпом, когда она в очередной раз подошла поближе с озабоченной гримаской на лице. Она посмотрела на Сашу, но ничего не ответила. — Например, знаешь, кто в космос первым полетел?

— Армстронг и с ним два других парня, — пожала плечами официантка, норовя улизнуть.

— Нет, ты погоди, а то я снова «Гринсливз» запою, — остановил ее Саша. — Имя Гагарин тебе что-нибудь говорит? Те американцы на Луну первые высадились.

Кэт только пожала плечами — не знает она такого. Мы возмущенно засопели.

— А хоть кого-нибудь из русских ты знаешь? — подал я свой голос.

— Чикатило, — невозмутимо ответила Кэтрин.

— Опа! Ну и кто же это, по-твоему? — удивился старпом.

— Да какой-то Ваш национальный герой, — безразличным тоном заявила она и ушла за десертом.

Я чуть из штанов не выпрыгнул от праведного гнева. Вот ведь мерзавка какая!

— Спокойно! — подал голос старпом. — Она же не со зла такое говорит — просто образование у них слабоватое. Да и в России скоро то же самое может случиться. Мы на их фоне вообще эрудиты. Ты ее лучше про музыку спроси что-нибудь. Проверим, как она ориентируется.

Кэт не заставила себя долго ждать — принесла мне фруктовый салат, а Саше мороженное.

— Кэтрин, а как ты к музыке относишься? К современной музыке? — уточнил я.

— Хорошо отношусь, а что?

— Тебе нравится Кайли Миног? — выдал я, нисколько не сомневаясь, что эту миниатюрную австралийку любят все. Но, то ли здесь были другие эстетические нормы, то ли официантка любила кривляться — она округлила глаза:

— Кайли Миног?

— Да, да — Кайли Миног, она самая, с хитом «Не могу выбросить тебя из головы», — беспомощно разводя руками, проговорил я.

— Ах, Кайли Миног! — догадалась Кэт. — Произношение у Вас отвратительное. Да, она неплохо поет. Но я уважаю другую музыку.

Я никак не отреагировал на эти слова — я сидел, задохнувшись от бешенства: никогда в жизни мне не говорили, что у меня плохое произношение. Скорее, обратное, чему я всегда был очень рад и чем втайне очень гордился.

Старпом, видя мое состояние, попытался разрядить обстановку:

— Иди, иди, Катя! Спасибо за все.

— Правильно, иди отсюда, — зловеще и очень громко прошептал я. — Мои силы терпеть твое присутствие на сегодня исчерпаны. Исчезни отсюда, да поживее, а то я начинаю чувствовать себя полным бараном в твоем обществе!

— Зачем же так? — по-джентльменски сокрушился Саша. — Ну, не понимает человек твоего языка — эка беда!

— А твой, стало быть, понимает? — ядовито, едва сдерживая бешенство, спросил я.

— Мой парень тебя убьет! — вскричала Кэт, а я подумал, что вот сейчас должен появиться старина Джефф, чтоб унять очередной конфликт, но того все не было. Тогда я сказал, обращаясь к Саше:

— Это она тебе говорит.

— Замечательно, — не замедлил ответить старпом, — В таком случае пусть он приходит через час в бар «Пират». Да поторопится!

Кэт еще что-то хотела сказать, но передумала и, излишне широко шагая, скрылась из обеденного зала. Тем не менее, звук ее шагов нисколько не изменился: «шорк, шорк, шорк».

— Экая вредная сущность! — только и сказал я.

— И не говори. Но что это на тебя нашло? Чего ты так взвился-то? Она же англичанка, а не ты! Ей виднее, правильно ты говоришь, или нет!

— Ой, Саша, не надо меня угнетать! Я уверен, что мой английский достаточно хорош, чтоб его могли понять здесь. Другое дело, что она просто не захотела понимать! — вполголоса буянил я.

— Поэтому я и обозначил нашу встречу с ее ухажером. Чтоб ты успокоился. Надеюсь, бить ты эту маленькую малазийскую девушку не собирался? — каким-то нехорошим голосом вещал старпом.

— Ох, боже мой! Если бы она была в том же обличии, что и вчера — то запросто. Ладно, что-то настроение пошло не туда. Мы же, все-таки, День рождения Ленина справляем.

— Поэтому предлагаю через полчаса собраться на выходе, дабы провести рекогносцировку местных баров, — подвел итог ужину Саша.

— Идет, — начиная остывать, согласился я.

Сначала мы посетили заведение, откуда громче всего раздавалась энергичная музыка. «Исправление» должно было оправдывать свое название: разрядить слегка напряженную обстановку после общения с нашей эрудированной официанткой. Несмотря на отнюдь неблизкий уикенд бар был полон. Дым висел сплошным облаком, в котором передвигались по только им знакомым ориентирам поджарые девушки из обслуживающего персонала. На нас никто не обращал внимания: ни тебе столик предложить, ни поинтересоваться заказом, ни деньжат подкинуть. Поэтому мы прямиком поплыли по морю кумара к барной стойке.

— Что? — тряхнув множеством разноцветных хвостиков, выраставших из головы, как застывшие последствия мини — взрывов, обратилась к нам барменша. Возникла неуверенная пауза, в ходе которой я пытался пересчитать количество сережек, воткнутых в нос ожидающей ответа девушки, но все время сбивался.

— А все! — гордо произнес Саша.

Она сиюминутно налила две стопки с толстым стеклянным дном и, воткнув на край по дольке лимона, подвела итог:

— Три фунта!

Саша облегченно вздохнул и расплатился.

— Соль в солонке, — добавила барменша и отвернулась к очередному посетителю.

— Надо же, какой сервис! — порадовался старпом, — Я еще не успел сориентироваться, а нам уже преподнесли не самое дорогое пойло, к тому же текилу, насколько я понял.

— Самое дешевое здесь пойло, — поправил я приятеля, кивнув головой в сторону большой белой доски с рукотворно написанным прейскурантом.

— Во дают! А если я хотел потребовать «Хеннеси»?

— Наверно, не производишь впечатления состоятельного клиента, — не преминул уколоть я.

— А то ты весь из себя лучишься респектабельностью!

Сволочь Кэт, отравила нам все-таки спокойствие и взаимоуважение. Я не стал усугублять разговор препирательством и присел за пустынный столик, заставленный опустошенными пивными магами и изрядно облитый всевозможными напитками. А, может быть, слезами.