Валерий Нечипоренко - Ловчий

Продолжая визжать, она выскочила на берег:

— Димка, спасай! Не то мои бедные ноги превратятся в две ледышки!

Я усадил ее на переднее сиденье «уазика» и стянул мокрые сапоги. Ирина ничуть не преувеличивала. Ледышки и есть.

Взяв полотенце, я досуха растер ее ступни и икры и начал их массировать, вызывая приток крови.

У нее зуб на зуб не попадал.

— С-сейчас бы глоток ч-чего-н-нибудь… — заикаясь, проговорила она.

— Ладно, заслужила… — Я укутал ее ноги полотенцем, затем достал свою сумку и выудил с самого дна бутылку «Старого Таллина».

Она обомлела:

— Откуда, Димочка?

— Я же говорил, что приготовил маленький сюрприз. Правда, предназначался он, чтобы отметить находку сундучка, но не могу же я позволить, чтобы прекрасная женщина страдала от переохлаждения. Только немного, ладно? Пару глотков.

— Дима, ты — прелесть! — Подавшись вперед, она подарила мне долгий поцелуй. Ее нога шаловливо скользнула по моему бедру.

— Не будем дразнить добрых чабанов. — Я поднялся, борясь с внезапно вспыхнувшим желанием.

— Но ведь мы — муж и жена?

— В горных селениях секс в машине не поощряется даже между супругами.

— Димка, какой же ты… — Она не договорила. — Ладно, сегодня тебе все прощается. — Достав стакан, она налила половину и бережно завинтила пробку. — За сегодняшнюю ночь! Или тоже скажешь: «не будем дразнить доброго Абдунасима…» — спародировала она мой тон.

Я рассмеялся:

— Ловко ты меня отбрила! Однако же рейки тебе не избежать. Обувай мои сапоги и прыгай вон на ту плиту. Приближаться к речке тебе опасно.

— Обойдемся как-нибудь без ваших сапог, господин профессор! — Она вскочила и, подхватив рейку, босиком побежала к каменной плите.

Я закрепил наконец теодолит и навел трубку.

Ирина уже стояла на шероховатой поверхности, картинно подбоченясь.

— Неплохо смотритесь, госпожа геодезисточка, — констатировал я, регулируя резкость. — Так бы и освободил вас от этих джинсов!

— Поздно спохватились, господин профессор! — отрезала она. — Теперь эти джинсы не снимаются.

Я собирался ответить в том же духе, но в следующую секунду мой язык прилип к гортани.

В каких-то полутора метрах за спиной Ирины, почти сливаясь с рейкой, раскачивалась поднявшаяся кобра с раздутым капюшоном.

Ничего не подозревавшая Ирина кокетливо поглаживала пальцами ног теплую каменную плиту. Штанины были закатаны до колен, обнажая стройные загорелые икры.

Не помню, когда в последний раз я ощущал такую беспросветную беспомощность. Подоспеть на выручку одним прыжком, опередив кобру, я не мог — между нами было метров пятнадцать. Не мог и предупредить об опасности Ирину. Ее испуг, как и любое резкое движение, привели бы к молниеносной атаке страшного аспида.

Невероятным усилием воли я заставил себя улыбнуться.

— Милая, накануне я битый час втолковывал тебе, как держать рейку, а ты так и не поняла.

— А как надо?

— Сейчас покажу. Ты только замри и не шевелись, не то собьешь мою наводку… — Говоря так, я будто невзначай поднял с земли одну из рогатин и двинулся к плите.

Кобра встала еще выше и теперь пружиняще отгибалась назад, готовясь к прыжку, а ее раздутый капюшон походил на уши бешеного слона.

— Ты держишь рейку как веник, — продолжал я бессмысленный треп, не смея прибавить шагу, из опаски еще более раздразнить змею. — Как чертову метлу. Как сучье помело.

Глаза Ирины потемнели.

— Почему ты так со мной говоришь? Вот как брошу…

— Я те брошу, сучка! — заорал я. — Попробуй только!

Она окаменела от неожиданности, зато я продвинулся еще на три метра.

Кобра прогнулась, как опрокинутый вопросительный знак.

Я запаздывал, запаздывал!

— Ах, так! Да пошел ты со своей рейкой! — Ирина в бешенстве отшвырнула ее в сторону.

В ту же секунду кобра прыгнула.

Но на ничтожный миг я опередил ее, падая на камни и выпростав вперед руку с вытянутой рогатиной.

До сих пор не пойму, каким чудом мне удалось перехватить в воздухе упругую сильную ленту, да еще отшвырнуть рогатину вместе с обвившим ее гадом в сторону. Сплетясь, они улетели за камень. А рассеченная бровь и ушибленное колено — недорогая плата за избавление.

Ирина будто взвилась с камня. Вихрем пронеслась она мимо меня, едва касаясь кончиками пальцев земли, и остановилась только на середине речки, спрятав лицо в ладонях. Ледяная вода запенилась вокруг ее колен.

— Ирина, милая… — позвал я, но она не откликалась.

Я подошел и прижал ее к себе:

— Успокойся… Это нелепая случайность… Вроде выигрыша в антилотерее…

Продолжая уговаривать ее как маленького ребенка, я подхватил ее на руки и отнес на берег.

— Ноги опять как ледышки… Сейчас я сделаю массаж.

Внезапно она вырвалась из моих объятий, подбежала к «уазику» и, забравшись на заднее сиденье, громко хлопнула дверцей.

С ней что-то происходило. Возможно, ей стоило побыть сейчас одной.

К нервной дрожи, которую, признаюсь, я испытывал, добавилась другая, вызванная тем, что я тоже набрал полные сапоги воды. Разуваясь, заметил на своих руках кровь. Рассеченная бровь продолжала кровоточить, хотя и не сильно. Присев на корточки, я зачерпнул воды и омыл ранку.

Скверная история! И надо же, чтобы она случилась в первый же день!

Раздался щелчок приоткрывшейся дверцы.

— Подойди… — услышал я ее странно высокий голос.

Ирина полулежала на заднем сиденье, совершенно обнаженная, закинув правую ногу на спинку водительского места.

В ее ставших бездонными глазах горел неистовый призыв, страстное, до бешенства, желание, не признающее никаких преград.

— Возьми меня… сейчас… быстрее… ну же! — горячечно шептала она.

Мне казалось, что я вполне изучил Ирину, мир ее эротических желаний, пик удовлетворения которых сводился к плавным оргазмам с легким придыханием и румянцем на щеках. Но сейчас со мной была совершенно другая женщина. Словно некая завесь разорвалась в ее душе, и она очутилась в зоне неведомого прежде блаженства. «Еще, еще…» — в экстазе молила она, и этот шепот переходил в стон, а тот — в крик. В ней будто включился молчавший доселе генератор наслаждений, и я утонул в его ликующих волнах.

Но вот любовная лихорадка дала нам небольшую передышку. Ошеломленная своим открытием, Ирина прижалась ко мне.

Должно быть, я еще сохранил какие-то крупицы разума, потому что уловил легкое движение снаружи и обернулся.

К заднему запыленному стеклу прижалась мордой огромная, невиданных размеров кобра. Разглядывая нас, она насмешливо скалила зубы.

Теперь-то я лучше понимаю, каким образом люди умирают от страха.

И если в тот раз я не окочурился на месте, то лишь потому, что пребывал в ином измерении, куда перенесла меня Ирина.