Валерий Нечипоренко - Ловчий

— А там я набираю ганч, в мешки. — Костя кивнул на ишака. — Как раз хватает на две литые решетки. Их тут называют панджара. Вам не нужно? — Вопрос, естественно, был адресован Ирине.

— Спасибо, Костя. Пожалуй, нам пора. Не будем вас задерживать.

— Хорошо, — вздохнул он. — Помните о змеях. Их тут полно. Есть пожива. Птенцы, птичьи яйца и все такое прочее. Ну, ладно! Если все-таки надумаете насчет памятника, спросите дом Мумина-бобо, я у него остановился.

— У гадальщика?

— Ну да. Он одинокий, места хватает.

— В том числе и для Павла-змеелова?

— Ну, Павел мне не помеха. Он приезжает редко, на несколько дней.

— А что, этот Мумин-бобо и вправду хороший предсказатель?

— Ему здесь верят. Как-то раз я сам слышал, как он советовал одному чабану поменять коня. Тот не послушал, и через несколько дней лошадь сбросила его на камни.

— Чудеса… Ладно, Константин. Спасибо за интересную экскурсию, но нам и вправду пора. Не обещаю, что клюнем на ваше предложение по поводу памятников, но в гости заглянем обязательно.

— Приходите, я покажу вам свою мастерскую.

По бережку мы вернулись к машине.

— Кажется, этот мальчик по уши влюбился в тебя, — сказал я Ирине.

Она посмотрела на меня загадочно-величественным взглядом.

— И должен признать, я его понимаю. Ты сегодня выглядишь потрясающе.

Она с нежностью взяла мою руку:

— Дима, давай просто посидим немного рядышком. Мне так хорошо, если бы ты знал! Даже плакать хочется…

— Зачем же так грустно, милая? — Я погладил ее по волосам.

— Это ущелье, речка, эти камни… Мне кажется, я запомню их на всю жизнь. Дима, а может, сейчас самый счастливый момент в нашей жизни? И ничего подобного не повторится никогда… — На ее глаза навернулись слезы.

— Ты пережила сильный стресс, понимаю…

— Ничего-то ты не понимаешь. — Она прижалась ко мне, доверчиво склонив голову на мое плечо. — Хочу сказать тебе одну вещь, потому что ты стал вдруг таким родным…

— Ты знаешь, где тайник? — несколько поспешно высказал я догадку.

— Нет, Дима. Клянусь, что не знаю. Папа мне не сказал. Не потому, что не доверяет или считает болтушкой. Просто он уверен, что знать об этом опасно. Но…

— Что?

— Завтра мы уедем отсюда.

— С сундучком?

Она спрятала голову на моей груди.

— Дима, не спрашивай меня ни о чем! Я не могу сказать, я дала слово. Но клянусь, с тобой ничего не случится. Я хочу, чтобы мы были счастливы, пусть и ненадолго… Ты мне веришь?

Если все, что произошло после нападения кобры, было игрой со стороны Ирины, то следовало признать ее гениальной актрисой. Какой мужчина не почувствует себя польщенным, когда женщина открывает ему свое сердце!

— Только одно слово, милая: из меня сделали приманку?

Не поднимая головы, она с силой вцепилась в мои плечи.

— Да или нет?

Наконец до меня донеслось:

— Завтра ты узнаешь все…

Я взял ее голову в руки и заглянул в затуманенные глаза:

— Ира, милая, завтра может оказаться слишком поздно. Если ты что-то знаешь, скажи сейчас. Мы вместе подумаем, как выкрутиться. Ради нашего счастья, Ира, умоляю, доверься мне!

— Ну почему ты мне не веришь?! Если бы я хитрила, то просто промолчала бы. Дима, не мучай меня! Потерпи до завтра. Поздно не будет. Может, завтра мы будем далеко отсюда. Или… Все, молчи! — Ладошкой она закрыла мне рот.

Я опустил веки, выражая покорность судьбе.

Через минуту она поднялась:

— Где эта проклятая рейка? Обещаю держать ее как положено. Давай, Дима, поработаем хотя бы до возвращения Константина. Пусть он видит, что мы заняты делом. И тот, наверху, пусть тоже видит.

— А как же кобры?

— Не такая уж я трусиха, как тебе показалось.

— Тогда карабкайся на камень посреди речки. И постарайся не искупаться.

На сей раз обошлось без приключений.

Ирина ловко взобралась на пьедестал и выставила рейку, как я ее учил.

Я не случайно послал ее на этот камень. Наводка теодолита позволяла заодно пройтись по противоположному гребню. Но там было безлюдно.

Прежде чем со стороны эолова города показался Константин, понукавший своего ишака, мы успели снять десятка три отметок, при этом я добросовестно записывал показания в блокнот. Ирина хоть и трусила, но рейку держала твердо. Вообще, эта изнеженная красотка явно уродилась в батяню с его железной волей.

Костя вел ишака по мелководью. Тот тащил за собой подобие металлического корыта, на котором покоился мраморный параллелепипед и несколько кусков помельче.

Поравнявшись с «уазиком», каменотес остановился и некоторое время наблюдал за нашей работой.

— Вы и вправду все здесь затопите? — хмуро спросил он.

— Если и затопим, то еще не скоро. Сначала надо составить проект. Хотя, вероятнее всего, водохранилище будет выше по течению.

— Значит, мой мраморный карьер уйдет под воду? — Он неприязненно покосился на меня.

— Не знаю, Костя, надо посмотреть.

— Эх, лучше бы вы не приезжали! — горько вздохнул он. Его «вы» адресовалось исключительно мне.

Я поспешил успокоить парня:

— Костя, иногда от проекта до строительства проходят долгие годы.

— Хорошо бы… — буркнул он, снова уставясь на Ирину.

Я вдруг понял, что кротость — далеко не единственная и отнюдь не главная черта его натуры.

— Так вы придете в гости? — Можно было понять и так, что он спрашивает одну Ирину.

Столь откровенная демонстрация симпатий начала меня раздражать.

— С удовольствием, но мы уже приглашены. На сегодняшнюю свадьбу. Вы тоже будете?

— Я не хожу на свадьбы.

— Отчего же?

— Не хожу и все!

— Дело хозяйское, но мы лишены возможности последовать вашему примеру.

— Ну, приходите завтра.

— Не хотелось бы обещать наверняка. Кто знает, как сложатся обстоятельства.

— А можно, я к вам приду?

— Опять же, Костя, неизвестно, когда мы будем у себя.

— Ничего, я подожду.

Вот привязался! Похоже, придется нанести ему визит.

— Ладно, Костя, до свидания!

— Ну, я пошел?

Мне до умопомрачения захотелось вдруг послать его подальше, но я нашел силы улыбнуться:

— Давай, дружище! Топай с Богом!

— Костя, не сердитесь на нас. Сегодня мы и вправду очень заняты. Но завтра обязательно зайдем посмотреть вашу мастерскую, — ласково напутствовала его Ирина.

Он зыркнул на меня как на досаднейшую помеху, затем надолго — в бессчетный уже раз — задержал взгляд на Ирине, прелести которой были туго обтянуты джинсами и тонкой блузкой.

Снова вздохнув (его вздохи я тоже устал считать), он шлепнул сероухого по крупу.

— Пошел!

Когда они удалились на достаточное расстояние, я устроил Ирине легкую головомойку.

— Милая, где та веселенькая одежка, которую Дадо приготовил специально для тебя? Он мудрый человек, знал, что делает. Ты согласна, что переизбыток внимания нам сейчас ни к чему? Будь добра, надень завтра подаренные шаровары.