Олег Голиков - Рассказы

монетке, милостиво принятыми пучиной зелёных вод.

Вскоре, после прибытия на берег, августовское небо быстро потемнело, и оранжевый

закат, воспламенив мантии каменного короля с королевой, навеки застывших на вершине

величавой горы, залил главную вершину Кара-Дага мягким задумчивым светом.

Поёживаясь от лёгкого озноба, охватившего обгорелые плечи и лица, молодые люди

расположились на веранде небольшого живописного домика, снятого до завтрашнего

утра, где устроили себе прощальный пир с сухим красным коктебельским вином,

разносортным виноградом и солёным татарским сыром.

…Допив третий стакан Роман, самый старший из всей четвёрки поднялся и кивнул в

сторону моря:

- Пойду, прогуляюсь…

Вскоре он спустился на пустынный пляж, раскинувшийся у подножья Карадага, где и

присел на краешек забытого кем-то деревянного лежака.

Вечер был тих и прохладен. Тихий шелест волн наводил на глубокие мысли о вечности, и

Роман осторожно достал из пустого кожаного футляра для зажигалки короткую папиросу

в целлофановом пакетике. Этой волшебной папиросой его угостил один весёлый пожилой

байкер, тоже из Питера, на одной из бесконечных казантипских тусовок. Похоже, сейчас

было самое время оценить подарок, и Роман осторожно раскурил сыроватый косячок.

… Лунный серебристый мячик спрятался за перистым облаком, и непроглядная тьма

повисла над морской гладью. Глядя на далёкий маяк, помаргивающий где-то невероятно

далеко в темноте, Рома сделал последнюю затяжку, задержал воздух в лёгких, и, вмяв

окурок прямо в морскую гальку, откинулся на лежаке. Тело его обмякло, дыхание стало

глубоким, и тёплая нега разлилась по конечностям. Подарок оказался хорош…

Так прошло минут пять, а, может, двадцать пять… Роман лежал с прикрытыми глазами в

полной темноте и слушал глубокое дыхание Чёрного моря. Вдруг со стороны гор

послышался нарастающий шум, словно включили огромный насос, который с каждой

секундой набирал обороты. Роман приподнялся на локтях и с ужасом заметил, что весь

пляж, вместе с ним, с забором и пригорком, который находился чуть позади, медленно,

едва заметно, движется вправо, словно театральная сцена при смене декораций. Он

тряхнул головой и схватился обеими руками за шероховатые бортики стеллажа, так как

скорость движения всего пространства вокруг неуклонно нарастала с каждой секундой, а

необъяснимый шум стал настолько сильным, что напоминал собой звук сверхзвукового

истребителя, проходящего на малой высоте. Где-то впереди слева, на фоне внезапно

посветлевшего неба замаячил корявый остроконечный силуэт знакомого утёса,

напоминавшего пробитый волнами парус, в направлении которого и происходило это

жуткое безумное движение окружающего стеллаж пространства.

Роман остолбенел от ужаса – пляж, море, пригорок, да и сама гора двигались уже со

скоростью бегущего человека, страшный каменный пролёт неумолимо приближался, и он

вдруг увидел, с какой яростью пениться впереди вода.

Рома зажмурился, что есть сил, и через мгновенье внутри его головы словно включили

третий глаз. Луна вышла из-за облака, и он внезапно увидел всё, что происходит с высоты

птичьего полёта. Его сознание зависло прямо над Золотыми воротами, которые,

несомненно, являлись эпицентром страшной катастрофы. Бесконечного морского

пространства, которое должно было расстилаться позади каменной арки, не было – оно,

словно провалилась в тартарары. А горная гряда вместе с небольшой полоской моря,

сколько хватало глаз до горизонта, превратилось в аморфную массу, которая, сужаясь,

продевалась, словно нитка в иголку, в зияющий чёрной пустотой проём Золотых ворот. И

в течение нескольких минут перед изумлённым внутренним взором Романа в это

дьявольское игольное ушко пролетел весь кусок побережья потухших вулканов,

прихватив с собой и далёкий коктебельский берег и судакское побережье. Внизу на миг

наступила полная тьма и тишина. Словно лопнула плёнка в старом кинотеатре.

Но вскоре, с другой стороны Золотых ворот вспенились волны, и снова стал нарастать

знакомый гул невидимого насоса - Карадаг выходил из ворот Дьявола, но уже с

противоположной стороны. Вытекая бесформенной массой из узкого каменного просвета,

слева от него, где недавно, сколько хватало глаз, стелилась спокойная морская гладь, под

грозный шум адского водоворота, анимированными кадрами из фильма «Солярис» внизу

застывало побережье – точная копия исчезнувшего. А справа из кошмарного места, по

чёрному провалу пустоты растекалась вода, чтобы через миг превратиться в привычную

морскую акваторию…

… Вскоре весь фантастический пейзаж встал на своё место, только уже с другой стороны

Золотых ворот. Ромкина голова закружилась так сильно, что ему пришлось мысленно

развернуться и рвануть вперёд, чтобы очнуться не в воде, далеко от берега, а на пляже, на

позабытом кем-то лежаке…

…Ранним утром, едва взошло солнце, Роман, проснувшись на холодной остывшей за

ночь гальке, быстро сбегал в домик за фотоаппаратом и, молнией метнувшись на причал,

растолкал спящего лодочника, от которого крепко пахло вчерашней водкой. Не вступая в

долгие объяснения, Ромка всунул ему в руку двадцать долларов, и вскоре они уже

подъезжали на моторной лодке к Золотым Воротам. Там он попросил своего сонного

полупьяного водителя притормозить, достал свой дорогой цифровой фотоаппарат, и,

найдя нужный снимок, сделанный на вчерашней прогулке, стал сравнивать его с

оригиналом. Сомнений не было – за ночь Золотые ворота развернулись на сто восемьдесят

градусов, и правое стало левым. Щёлкнув около десятка раз новое положение колдовского

утёса, Роман попросил лодочника проехать сквозь него, чтобы сделать снимки с другой

стороны.

Когда лодка проходила под склизким мрачным сводом дьявольских ворот, раздался

короткий сильный звук, словно кто-то глубоко вздохнул под водой. Моторку резко

качнуло, и Роман, потеряв равновесие, коротко вскрикнул и полетел за борт.

…. Его тело за неделю поисков так и не нашли…

-----------------------------------------------------------------------------------------------------------

ЭТО МОЙ ГРОБ!

( посвящение Гоголю)

В одну из этих тёплых летних ночей, когда полная луна тихо плывёт по безоблачному

чёрному небу, усыпанному гроздями разноцветных звёздных огоньков, а где-то совсем

неподалёку, в душистых кустах сирени, нарушая бархатную летнюю тишину, цедит свою

скрипучую песню неутомимый сверчок, слесарь пятого разряда Василий Петрович

Варежкин возвращался с дружеских посиделок, которые проходили на его работе, в