Глеб Исаев - «Травести»

— Доброе утро, Оля! Проходи, знакомься с моими гостями. — Ласково улыбнулся увидев ее Михаил Степанович.

Гости неловко выбрались из диванной ловушки, и уставились на нее с интересом.

— Моя внучка. Звать Олей. А это Виктор Михаил Степанович. Так сказать глава и властитель нашей губернии.

Слегка поплывший в контурах лица мужчина с нарочитой старательностью замахал на старика ладонью, однако ничуть не смутился, а церемонно протянул холеную ладонь Оле: — Да будет вам наговаривать. Какой там властитель. Простой Губернатор. По сути — обычный управленец.

— Не скромничайте. Ваша работа наверняка подразумевает не только власть, но и громадную ответственность, — сама не ожидая от себя этакой светскости, улыбнулась в ответ Оля. — Очень приятно!

«Губер» расплылся в самодовольной улыбке: — Рад, весьма рад знакомству. Михаил Степанович, а ты и не рассказывал о внучке. И мы не знаем? — он почему–то укоризненно глянул на стоящего поодаль спутника с бесцветным лицом: — Кстати, мой помощник. Андрей Васильевич, — спохватился Губернатор и представил Оле своего молчаливого спутника. Мужчина вежливо склонил голову, но рта так и не раскрыл.

— Кофе? — С готовностью поднялся со стула старик.

— Ой, дед, после. Я пробегусь, а потом выпью. Тем более, что у вас дела. Так что на меня можете внимания не обращать.

Она прошла на кухню.

— Как же так? А мы ни сном ни духом? — губернатор изумленно уставился на старика. Дед досадливо отмахнулся: — Не отвлекайся, Виктор Петрович. Давай с делами закончил, потом и… — дед потянул руку к листкам. — А Оля ко мне насовсем приехала, успеем еще поговорить.

— Слушай, — Губернатор все не мог успокоиться, — а хочешь, мы твою Олю в к нам, в Управу устроим? Она кто по специальности? Да, впрочем, какая разница? Девочка, я вижу, неглупая. Поставим приличную зарплату. Будет заниматься чем нибудь. Чего ей тут, в глуши, сидеть? Она где раньше жила?

Дед покачал головой: — Да слышал ты Виктор Петрович, о ней. Наверняка. Просто запамятовал. Потом, у референта, если интересно спросишь. А что до работы, то она у меня человечек самостоятельный. Пусть сама решает. Хотя лично я — против. Столько лет ее не видел. Думал — не свидимся… Да вот услышал Господь, вернулась. А на косметику я ей, как–нибудь, и сам наскребу.

— Да я и сам уже сообразил… — хитро усмехнулся Губернатор. — Мне в том месяце супруга все уши прожужжала. Колечко она у меня клянчила, да я никак собраться не мог. Все же триста тысяч, не один рубль. А тут пришла домой как черкес злая.

— Дождался, говорит, паразит. Продали. Заскочил, мол, какой–то хрыч… Прости, Михаил Степанович, сам виноват. Так вот, говорят: «Заскочил и хапнул…» Я тогда еще удивился. Зачем, думаю, Степанычу брюлики, теперь понял. И всецело одобряю. Внучка твоя колечку этому соответствует.

— Ты это, Петрович… — дед вроде не изменил выражения лица, но помощник губернатора опасливо вздрогнул. Имей в виду… Внучка у меня единственная. И… говорить, думаю, излишне. Я для нее ничего не пожалею. И никого, — дед добродушно глянул на собеседника, собрав морщинки в уголках глаз, но всю игривость сановного собеседника словно смыло.

— Да понял я, бог с тобой. Давай лучше о деле. — Поспешил он свернуть со скользкой темы.

Приезд местного хозяина сюрпризом для Михаила Степановича не стал. Готовые к подписанию бумаги требовалось просмотреть и одобрить.

Михаил Степанович теперь обладал куда более полной информацией, чем кто–либо из контрагентов.

«Задумка, простая и незамысловатая выглядела весьма импозантно. Необходимость в этом заводе оказалась не прихотью конкретного разработчика, — дед перебрал в памяти собранную информацию: —

Началось все в середине девяностых. Завод, производивший комплектующие для нужд авиационно–ракетной техники, умирал. История не новая, в чем–то похожая на тысячи других маленьких трагедий пост перестроечной эпохи. Сократив количество рабочих с пятнадцати до двух тысяч человек, администрация начала тихонько собирать барахло, чтобы соскочить с подножки летящего под откос предприятия. Выжить было невозможно. По пустым цехам гуляли сквозняки. По громадной заводской территории, поделенной на части бригадами мародеров–металлистов, шныряли неприметные тени. Казалось, заводу предстоит пополнить перечень тысяч бывших монстров ВПК, ставших впоследствии торговыми центрами, площадками для складов стройматериалов или просто свалками. Но вдруг кому–то из тогдашних глав администрации области взбрело в голову поиметь с этой агонии еще чуть–чуть денег, но из государственного кармана. Молниеносно состряпанное решение — выкупить контрольный пакет акций за счет областных средств — проскочило одобрение карманной думы и в итоге привело к обналичке нескольких сот тысяч долларов. А выписка из реестра легла в архив бухгалтерии областной администрации. Баксы новые владельцы благополучно «попилили», на заводе поставили большой жирный крест, и начали искать источники новой прибыли.

Но, случилось чудо. Завод не захотел умирать. Перебиваясь случайными, дикими порой, заказами. От урн для мусора и биотуалетов до парковых скамеек. Скамейки, к слову, заводские умельцы спроворили из отходов высокотехнологичного титанового сплава. Ну, а куда еще деть неликвиды списанного на производство стратегического сырья? Как металл не возьмут. Себе дороже. Но выход нашелся. Из дармового сырья сварили лавки. При стоимости скамьи на реализацию в пять тысяч рублей, себестоимость составила максимум тысячу, за работу. Скамейки, к слову, исчезли с улиц города в рекордно короткие сроки. Один из сообразительных родственников главы города просто выкупил их у Комунхоза по остаточной стоимости в триста рублей, и, пользуясь связями, пихнул в Литву. Заработав с каждой не менее двадцати тысяч рублей.

Копеечный на фоне прочих афер, эпизод с дворовым бизнесом не вызвал у Михаила Степановича даже усмешки.

Однако завод жил. И, чудом переборов дефолт, возродился. Появились заказы. А когда гигантская Госкорпорация, разрабатывавшая тактические ракеты для авиационного применения, начала модернизацию своей лучшей разработки, то вынужденно обратила взоры на завод. Увы, остальные производители оказались в ближнем, по определению, зарубежье и в контрагенты подходили еще меньше.

Заводское руководство, в свою очередь, с радостью кинулось в объятия к монстру. Включение в элитный клуб семнадцати счастливцев, участников холдинга, сулило не только стабильное финансирование, но и решение всех проблем. Стать в один ряд с производителями прославленных «Шквалов» и «Оводов» стоило дорогого.

Соглашение оказалось выгодно всем. Боссы корпорации, пользуясь чуть большей «равноудаленностью» от власти, мигом пробили постановление, согласно которого в собственность корпорации должно было войти двадцать процентов акций Завода. Тогда, в соответствии с уставом корпорации, завод стал бы дочерним предприятием холдинга.