Георгий Тушкан - Первый выстрел

— Не говорил. Ей-богу, честное слово! Даже не знал!

— А отцу?

— Только о винтовках.

— Виновен! Стань налево!

— Пусть идет направо, — возразил Берг, — его отец полицмейстер.

— А если этого полицмейстера поймали и он разболтал?

После этого сразу призналось семь пансионеров. Да, они рассказывали дома, что у них проводятся военные занятия и есть свои винтовки, настоящие. Да, «хромой черт», прапорщик, приказал не болтать, так ведь разговор был дома, не на улице.

4

— Проголодался что-то, пойдем колбасу лопать, — тоном, не терпящим возражений, предложил Заворуй, когда инквизиторы кончили допрос.

На другой день он послал Юру к Соне купить папирос, а денег не дал. Заворуй курил в уборной, заставил курить Юру и Петю, учил плевать в цель, написал на двери ругань по адресу директора, инспектора, воспитателей. Перепуганные вчерашним допросом мушкетеры только поддакивали ему.

— Захочу — и вас нет! Пустая бочка! А в бочку вбиты гвозди острием внутрь. Посадят тебя, благородный Атос, в бочку и начнут катать. Кровь во все стороны! Или например…

— Ты нас не пугай! — рассердился Юра. — А вот я слышал, одному ябеде надели на голову мешок… У меня крепкий мешок есть.

— Бунт? А если я пойду и расскажу, от кого рабочие-гвардейцы о винтовках узнали? Из-за кого у директора обыск был? Он сейчас злой, как черт. Нет, лучше расскажу Гришке Бродскому. А?

— Ну и гадина же ты! — прошептал Юра.

— Но-но! Осторожнее на поворотах! — произнес Заворуй.

Вечером в репетиционном зале Заворуй подошел к воспитателю, начал о чем-то говорить и при этом бросал ехидные взгляды на Юру и Петю.

— Пугает! — От волнения голос у Пети стал вдруг хриплым. — Что будем делать?

— Ага, струсили? — сказал Заворуй, подходя к ним. — Вы вот у меня где! — Он показал ладонь и сжал пальцы в кулак. — Хочу — казню, хочу — милую.

Юра и Петя нервничали, плохо ели, даже во сне стонали и вскрикивали.

Однажды вечером Юра отвел Петю в сторону и сказал:

— Давай сбегаем к Семену — адрес его есть — и скажем, пусть нас возьмут в рабочую гвардию. Из тех винтовок, что они взяли, две нашими должны считаться. Иначе — нечестно.

— Не возьмут, — уныло отозвался Петя. — Прогонят…

Что же делать? Юра лег поскорее в постель, чтобы не думать. Но, хотя он и накрыл ухо подушкой, в голову лезли мысли одна другой страшнее.

Вдруг Гога задумает содрать с него, живого, кожу, как турецкий султан с запорожца Байды? Гога — он, когда разозлится, не разбирает, что можно, чего нельзя. Тогда на катке ведь он чуть было не застрелил Тимиша.

Новую казнь Юра придумать не успел. Высунув голову из-под подушки, так как стало трудно дышать, он услышал молитвенный шепот Святоши. Коля стоял на коленях на полу около кровати и, устремив взор на иконку, висевшую на железной спинке кровати, над подушкой, бил поклон за поклоном и шептал:

— Отче, прости мне слабость мою, отпусти прегрешения против ближних!..

Когда Юра утром рассказал об этом Пете, тот согласился, что Святоша, видимо, хочет наябедничать. Надо следить! И они весь день сторожили: Петя — Колю, а Юра — Гогу, потому что ябедничать Коля, конечно, пойдет к Бродскому.

Вечером Гога странно подмигнул Бергу и вышел из зала. Зачем он подмигивает? Юра насторожился и выскользнул за ним в коридор. Вдали слышались шаги. Куда же он идет? Странно… Юра на цыпочках пробежал за ним, притаился между шкафами, высунул голову. Темная фигура исчезла в дверях черного хода. Вот так дело! Шаги говорят, что Гога идет не вниз, во двор, а наверх. Зачем?

Юра осторожно выглянул на лестницу. Вверху звякнуло, железо. Он неслышно взбежал по лестнице на самый верх к чердаку. Люк чердака был открыт…

Прислушиваясь, Юра осторожно поднялся к люку. Тихо. Он заглянул через люк на чердак. Никого не видно и не слышно. Гога исчез. И вдруг снизу донеслись голоса и шаги. Голоса были знакомы. Сюда поднимались Берг, Сверчков и Ведерский. Что делать? Сбежать вниз — не успеть, заметят. Перемахнуть через железные перила и повиснуть на руках над лестничным пролетом, уцепившись за край ступеньки? Страшно, и заметят, снизу. Единственный путь — на чердак. Пол чердака чуть не на пол-аршина усыпан песком. Темно, только и свету, что из окошек на крыше. Правда, они большие и их много. Но ведь не день… Юра переполз порог и спрятался за лежащей поперек пола толстой балкой. Он прижался к ее гладкой, стесанной поверхности и замер.

Все трое вошли на чердак.

— Ты где? — крикнул Берг.

— Здесь! — донесся издали голос Гоги. — Не кричите! Давайте скорее почистим — и вниз!

«Скорее почистим…» — мелькнуло у Юры в голове. Значит, у старшеклассников не все браунинги отобрали, если они пришли сюда их чистить. Вот бы добыть хоть один! Надо посмотреть, где они их прячут. Все Юрины страхи прошли. Он пополз на четвереньках вдоль низкого края крыши, где была густая тень. Голоса становились слышнее. Юра выглянул из-за балки.

В сером четырехугольнике, очерченном сумрачным светом чердачного окна, маячили четыре фигуры. Сидя на бревне, они спокойно болтали и чистили винтовки (смазывали затворы, драили шомполами стволы: вверх — вниз, вверх — вниз…). Юра едва не вскрикнул от удивления. Винтовки были с магазинами, с деревянными накладками поверх дула. Боевые трехлинейки, пятизарядные! Те самые винтовки, за которыми охотились мушкетеры. Видно, у директора отобрали другие. Ведь рабочегвардейцы до чердака не дошли. Вот зд о рово! Вот это открытие! Гога говорил о том, что «хохлам» и «ляхам» натянули нос и что «товарищам пролетариям» не видать этих винтовок: они будут стрелять только за «единую неделимую». Но политические разговоры Юру не интересовали.

Юра ликовал. Сокровище найдено! Теперь держись Заворуй! Юра подойдет к нему и скажет: «Иди к черту, плевали мы на твои угрозы. Трехлинейки целы и невредимы. Доноси кому хочешь, дураком останешься!»

Как настоящий пластун, Юра ползком выбрался на лестницу.

Петя сначала даже не поверил, когда выслушал, друга. Может, это новые винтовки?

— Какая разница! — возразил Юра. — Главное, что винтовки есть. Пойдем на чердак и стащим две.

Но как достать ключ от чердачного замка? И опять не удержались, вспомнили, что мушкетеров четверо. Конечно, Заворую надо было сказать, чтобы стряхнуть с себя страх, покончить с его тиранией. А вот Колю зря позвали.

Этот Святоша начал бубнить:

— Мальчики, давайте навсегда забудем об этих винтовках! Ради бога! С меня хватит! Столько мучений! Вспомните заповедь — не укради! На исповеди я ничего не скрою…

— Иди к богу или к черту! Мы без тебя! — отрезал Петя.

— Я уйду, но если вы тронете винтовки — я расскажу. Ей-богу! Поостерегитесь!

— Ну вот что, христовый отрок! — вмешался Заворуй. — Трехлинеек мы трогать не будем. Спи спокойно!